Есть такие женщины, которые кажутся идеальными. Света — одна из них. Невероятно красивая, профессионал в мире моды, заботливая мама, потрясающий собеседник…
Для многих журналистов глянца
именно Захарова —
пример того, какой должна быть настоящая светская леди.
Почему? Потому что среди «светских львиц» есть лишь немного таких, для кого независимость — важная составляющая, почти необходимость… Светлана Захарова, безусловно, умеет себя подать. Она может носить драгоценности так, что, будь она актрисой, сыграла бы Грейс Келли. На любом званом ужине Захарова составит конкуренцию любым селебрити. Природная красота, правильные черты лица, помноженные на обаяние, — это одна причина. Вторая — то самое умение держаться в обществе, которое либо дано, либо нет. Многих пытаются этому научить, но мало у кого получается.
Почему мы так много говорим именно о светском обществе? Потому что для нашей героини «светский» мир и мода — ее непосредственный бизнес. Она не приезжает на мероприятия только ради того, чтобы кто-то сфотографировал ее у баннера и поставил фото в светскую хронику. Если такая, как Захарова, тратит свое время на званый вечер, это должна быть самая достойная компания, интересный спикер или просто очень важный повод собраться вместе. «А расслабляюсь я дома, в кругу семьи. Как и любая нормальная женщина», — говорит Света.
Мы встретились в ее концептуальном бутике Shiro в Галереях «Времена года». Со Светой пообщалась ее давняя знакомая, продюсер Posta-Magazine Яна Рудковская. Получился настоящий женский разговор, хотя у обеих, как всегда, было слишком мало времени. И постоянно звонили телефоны…
Яна Рудковская:
Света, я безумно ценю тебя как персонажа нашей светской жизни. Причин много, но главная — в том, что ты, в отличие от очень многих современных владелиц «бутиков-салонов-галерей», не вчера пришла в мир моды, не получила бизнес в подарок от любовника или богатых родителей. Я прекрасно помню бутик Roberto Cavalli в «Метрополе», потом — Dsquared2… В тот момент, пока они были «на тебе», это были золотые времена обеих марок. А сейчас ты внезапно открываешь совсем другой бренд и совсем другой бутик. Shiro — это что-то очень люксовое, абсолютно не массовое. И это — в тот период, когда на обложках Vogue по всему миру крупным шрифтом пишут об affordable luxury, и даже самые знаменитые ювелирные дома ускоренными темпами создают «демократичные» коллекции. Ты снова плывешь против течения?с
Светлана Захарова:
Знаешь, сегодняшняя мода не слишком мне интересна. Часто я отмечаю про себя, что мне откровенно скучно. Ты совершенно права, когда говоришь, что я давно в этом бизнесе. И многие марки я, кстати, привозила сюда самая первая. Именно со мной они выходили на неизвестный для них русский рынок. Это были этапы большого пути. Моего пути. В каком-то смысле мода была гораздо проще. Тренд был всеобъемлющим и массовым. В одном сезоне— тотальный кич. В другом — абсолютный минимализм. А сейчас? Мода стала гораздо более сложной… Но, с моей точки зрения, более скучной.
Возможно потому, что я просто давно этим занимаюсь, и за 17 лет в моей профессиональной жизни уже все это случалось. Поэтому, если я вижу что-то действительно новое, я, невзирая на цену, название или страну производителя, беру это в свою коллекцию. Но это особенное состояние азарта случается крайне редко. Сейчас каждый внимательный покупатель может заметить: тенденции повторяются чуть ли не каждые три сезона. Какой тогда смысл покупать новые вещи?! Мне даже сложно давать какие-то модные советы своей дочке. Когда она хочет что-то приобрести, я ей говорю — пойди в мой архив, найдешь там намного более интересные вещи. Архив за 20 лет собрался большой и, откровенно говоря, я никогда не изменяла своему вкусу. К приобретению вещей я всегда относилась избирательно. В этом самом моем архиве Саша находит вещи, которые снова в тренде и которые реально ей подходят. Хотя ведь дочке всего 15 лет.
Яна:
Ей повезло с такой мамой и с таким «архивом»! Кстати, когда ты говоришь про удачи, которые случаются в современной моде, ты кого имеешь в виду?
Светлана:
Я не буду оригинальной. Я повсюду «следовала» за Эдди Слиманом, нынешним креативным директором Saint Laurant. Я покупала даже мужской Dior, когда он был его автором. Потому что все зависит не от бренда, а от того, чьи руки и чья голова создают коллекции. И вот этот дизайнер полностью соответствует моему понимаю моды. Да, Слиман видит женщину андрогинной и не такой женственный, какой бы хотели видеть ее многие мужчины. Но моему личному пониманию женщины и себя самой он соответствует идеально. И я считаю, для Saint Laurent он — идеально правильное попадание. И это серьезный прорыв для Дома.
Яна:
Но с коммерческой точки зрения — насколько это верно? Мне очень многие говорят, что у Saint Laurent стало куда меньше русских клиенток. В эту одежду не помещаются женственные формы, даже если девушка всю жизнь на диете.
Светлана:
Ну да, это почти девочка-мальчик. Она должна быть без изгибов. Как говорил Эдик Лимонов — «идеальный набор костей».
Яна:
Но ты согласна, что коммерческая составляющая из бренда ушла?
Светлана:
Я рассуждаю не только как потребитель. Я смотрю и чисто с эстетической точки зрения — чего-то нового, что в последнее время происходит в моде. Например, про Dior и Рафа Симонса я пока молчу. Наверное, мне нужно еще посмотреть и подождать. А в YSL, повторюсь, идеальное совпадение бренда и креативного директора.
Яна:
Вернемся к тебе. На моей памяти все, к чему ты ни прикасалась, превращалось в золото. А где сейчас Dsquared2, кто это носит?! С Кавалли тоже сложно — есть ударные коллекции, а есть такие, что выходишь из бутика ни с чем уже через 5 минут. Мне как-то лично Дин и Дэн (создатели Dsquared2 — прим. Posta-Magazine) говорили, что их лучшее время было «со Светой».
Светлана:
Конечно, мне приятно это слышать. Я до сих пор дружу с близнецами. Признаваться в своих ошибках тяжело, и никто этого делать не любит. Но и мне они как-то дали понять, что наше совместное сотрудничество было самым плодотворным… На каком-то этапе я от мультибрендовой концепции перешла к монобренду. Я как бы начала продюсирование брендов на нашем рынке. Я не просто покупала, чтобы перепродать. Я думала о концепции, о подаче, о том, как правильно работать с маркой.
Яна:
И ты сама была лицом этого бренда, так ведь? Негласным. На тебя смотрели и хотели платье «как у Светы».
Светлана:
Так оно и есть. Я была очень увлеченным промоутером своих марок, начиная с Cavalli, который, кстати, мне по стилю совершенно не подходил. Но я видела, что он идеально вписывается в тенденцию того времени. Я понимала тогда, что, при правильной комбинации и верном преподнесении, он был очень хорош. Сейчас бренд Roberto Cavalli почти растворился, он не заметен на рынке. Времена теперь непростые, не осталось места для страсти — все в моде развивается за счет бесконечного тиражирования и PR. Как Высоцкий пел в свое время, «настоящих буйных мало»… А страсти было много. И я всегда очень верила в то, чем занималась.
Яна:
Но работа — не единственная твоя страсть. Расскажи о своей красавице Саше. На балу Tatler она смотрелась гениально — там все девушки были, конечно, красивыми, но она как-то особенно держалась, как рыба в воде. Позировала фотографу так, словно всю жизнь это делала. Откуда это? Как этого добиться? Я, кстати, для своих целей спрашиваю — я все-таки еще планирую родить девочку. И вопрос: как ее воспитывать, чтобы она была такая же позитивная и уверенная в себе?
Светлана:
Принцип, который я соблюдаю в отношении своих детей: я всегда держу их при себе. Я довольно строгая мать. Не знаю, может быть, дети вырастут и скажут, что строгая с перебором. Но у меня очень жесткие принципы и я требую их соблюдения. И не просто требую, я объясняю почему. И вот поэтому, мне кажется, это работает. Я с Сашей все время говорила, с пеленок почти. Одно время казалось, что это все пустое, и я говорю со стенкой. А потом выяснилось, что она куда-то все это записала, на подкорку, и в определенных жизненных ситуациях начала этим пользоваться. Я просто счастлива!
Яна:
Чего она хочет? Хочет пойти в моду?
Светлана:
Пока она хочет в Британку. У нее уже огромное портфолио. Она давно над этим работает. Послушайте, две мои девочки — художницы. Не одна, а две! Маленькая — потрясающий творческий ребенок. И Саша — она уже много лет занимается этим профессионально. И вот поэтому я совсем не уверена, что это будет мода. Мне кажется, с этим она еще не определилась, мое мнение — она больше нацелена в сторону искусства. Смешно получилось — я проецировала свои желания на нее, а, в результате, учиться пошла сама. У меня архаика — у нее современность. Я очень хотела, чтобы она пошла в МГУ, окончила исторический, либо факультет искусств, но, в результате, все встало с ног на голову — я учусь в университете на факультете искусств, a дочь идет своим путем.
Яна:
Я смотрю на то, как Саша одета для нашей съемки. Это она сама комбинирует и собирает вещи или ты ей помогаешь?
Светлана:
Конечно, она советуется, но все чаще делает сама. Получается это у нее гораздо лучше, чем у меня, если говорить, скажем, о street style. Мы все-таки в более формальной обстановке росли, а сейчас и положение обязывает, и возраст. К тому же, быть модным 10 лет назад и сейчас — это две большие разницы. Мода тогда была чем-то сложно достижимым, дорогим. Сейчас все проще. Есть Zara, есть H&M, и не нужно больших вложений, это требует лишь желания внутреннего самовыражения…
Яна:
Я бы добавила еще — присутствия вкуса и отсутствия кича.
Светлана:
Только не массового вкуса, а личного.
Яна:
Сейчас есть десять-пятнадцать модных девушек, которые кочуют из журнала в журнал. Твои представления о том, кто модный, а кто — нет, они совпадают с мнением главредов или стилистов?
Светлана:
Думаю, что нет. Хотя сложно судить. Дело в том, что я могу сказать — это модно. Но мое ли? Нравится ли это мне? Далеко не всегда. Мне интересны их эксперименты, но с эстетической точки зрения я не все могу принять. Может быть, всему виной моя архаическая душа, я не современна — я стремлюсь быть вне времени. А, вообще, я готова поднять бокал за всех, у кого хвататет воли выражать свою индивидуальность.
Яна:
А есть ли кто-то модный из актрис, например?
Светлана:
Нет, эту тему давайте оставим. Актриса должна играть — в этом ее предназначение. Не вижу ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться помощью профессионалов в области моды. Взять, например, прекрасную Аню Чиповскую. Она стала лицом одного бренда, Bohemique. Он идеально ей подходит, и профессионально созданный имидж работает и на бренд и на Аню. Так и должно быть — мода проходит, талант остается.
Яна:
Можно быть успешной бизнесвуман, красавицей и модницей, но не быть сильной женщиной. Это не твой случай. И это твоя…
Светлана:
… проблема.
Яна:
И моя тоже. В этом мы с тобой похожи. В нашей жизни случилось так, что нам приходилось бороться за детей. Бороться не просто с каким-то мужчиной, а с тем, у кого огромный административный и финансовый ресурс.
Светлана:
Да, и у кого было очень много ненависти и злости. Смысл жизни этих людей — в нападении. Они подпитываются от борьбы такого рода — эмоционально и физически.
Яна:
Так вот и вопрос — как воспитывать дочь? Что говорить ей? Будь сильной, хотя жизнь таких бьет? Или давать другой совет… Слабой быть приятнее, что ли.
Светлана:
И проще. Я дочке так и говорю. Мы живем не в 19 веке, и прекрасно понимает, что мы — заложники архетипов. Сложно изменить то, что заложено в тебя с рождения. Ты получаешь свою собственную глубину. И если ты человек слабый, то это определенная модель поведения в жизни — действовать с точки зрения своей слабости, так сказать, пользоваться ею. А если ты человек сильный — ты не сможешь действовать иначе, это просто разные архетипы, разные модели поведения и на них сложно влиять. Да, слабой быть проще, приятнее, ты ощущаешь себя больше женщиной. Потому что мужчины любят чувствовать свою силу, а ее можно почувствовать только по сравнению с чужой слабостью.
Яна:
И сильной женщине сложнее найти мужчину. Когда женщина начинает преуспевать, зарабатывать…
Светлана:
А вот я пришла немного к другому выводу. Я считаю, что мужчины в разном возрасте приходят к одному и тому же — что единственное, чего им не хватает, это именно такой женщины рядом. Оговорюсь, мужчины, которые способны нас заинтересовать, прочих прошу не беспокоиться. Они просто не сразу к этому готовы. Кто-то понимает это с молодых ногтей, а кто-то — лишь в глубокой старости. Очень важно, встретив мужчину, совпасть еще и в этом пункте, другими словами, вовремя встретиться.
Яна:
Мне Женя всегда говорит, что ему нужна была именно такая женщина — мотор.
Светлана:
Значит, вы вовремя встретились.
Яна:
И он радуется моим успехам.
Светлана:
Конечно, он был борцом с юности. А значит, он очень рано смог оценить силу характера — своего и своей женщины. Как обычно бывает? Наигрался со слабыми женщинами, теперь нужен характер, достойный собеседник, партнер по жизни. Поэтому Сашке я говорю: нам с тобой, дочь, дано иметь не простую и не легкую жизнь, но зато насыщенную и интересную. А что делает ее легче? Я считаю, только вера в Бога. Это когда ты чувствуешь, что ты не один.
Яна:
Сегодня мы существуем в сложной атмосфере. Как ты не теряешься в ней, не теряешь себя?
Светлана:
Как говорил Пифагор: «погрузись в свою собственную глубину». Во-первых, не надо смотреть центральное телевидение, «не читайте перед обедом советских газет». Это не значит, что нужно быть невежественным и не смотреть по сторонам, я не об этом. Но то, что нам сегодня «продают» — это пропаганда подчас недостойных вещей, идеология, причем, очень мощная. Надо понимать, что тебе насаждают определенный образ мыслей, тогда как у тебя есть свой собственный. Сегодня так называемое «капсулирование» — это единственный способ выжить. Внутри своего круга, в своей семье, с близкими по духу людьми из своего общества, где ты говоришь и общаешься на одном языке. Этот вариант — защитная реакция самобытного организма, способ выживания, потому что если ассимилировать с происходящим, то ценностей, к сожалению, никаких не останется.
Вот ты сама говоришь — у Posta-Magazine своя, определенная публика. Это — то же самое. Мы же давно все пришли к мысли, что нельзя быть хорошим для всех. Это и есть капсулирование. Как говорится, дружба основывается на едином режиме воображения. Все движения по интересам диктуются тем же. Если мы одинаково видим реальность — значит, мы единомышленники. Дальше у нас могут быть свои внутренние противоречия и несогласия, но они не столь принципиальны.
Яна:
Кстати, если вернуться к моде, то как ты относишься к зарубежной практике, которая приходит потихоньку и к нам — к работе с собственным стилистом?
Светлана:
Это к разговору об актрисах. Вот она же должна быть звездой на экране, ее должна любить камера. А как она выглядит вне сцены — этим должны заниматься профессионалы, которые работают с актерами бок о бок. Невозможно распыляться. Мы занимаемся модой, и мы можем сами за собой присмотреть. А если ты актриса или певица, то почему ты должна в этом разбираться? Необходимо, чтобы с тобой работал профессиональный стилист — это совершенно очевидно!
Яна:
Последний вопрос. Меня любят обсуждать на разных сайтах, критиковать за приверженность к стилю baby-doll. У тебя тоже стиль, которого ты придерживаешься — как ты говоришь, «девочка-мальчик». Тем не менее, ты иногда бываешь абсолютно женственной, высокие прически, открытая спина… Ты мне говоришь — а попробуй что-то новое. Но стоит ли что-то менять, если тебя лично все устраивает? Вот придет к тебе стилист, скажет: «Почитал я сайты, и давай-ка, Светик, меняться». Будешь?
Светлана:
Нет. Я уже послушала, почитала, что я, например, излишне провокативна, что в некоторых образах у меня «много тела»… Сколько людей, столько мнений. Всем нравиться не будешь никогда. Мне важно внутреннее ощущение. Мой стиль не изменился за все это время. Я могла что-то интегрировать, быть в тренде. Но я пришла вот к чему. Зная, что готовит следующий сезон, я из него выбираю только те тренды, которые близки именно мне, которые мне соответствуют. Это снова к разговору о том, кто вам нравится, а кто нет. Бесконечная погоня за трендами приводит к клоунству.
А тебя если, скажем, одеть в гранж? Что это будет? Я уважаю, когда во всей этой современной пестроте женщина остается верна себе. Когда в ее стиле чувствуется индивидуальность. Мода меняется, и завтра именно эта индивидуальность снова будет модной. Нельзя бесконечно бегать от одной стенки к другой. Это броуновское движение говорит лишь о том, что человек — жертва моды, он не соответствует самому себе, хочет всем нравиться и читать хорошие отзывы о том, что он современный. А я вот не современная. И когда мне это говорят, я считаю это прекрасным комплиментом.
Яна:
Есть еще такой момент, будто мужчины, например, далеко не все модные тренды воспринимают.
Светлана:
Вот именно. А ведь мужчина — это самый серьезный дисциплинирующий фактор для женщины. И не обращать на это внимания нельзя. Если игнорировать то, что нравится мужчине, значит, просто работать на публику. Это не мой путь. Наши мужчины — тоже творцы нашей индивидуальности. У них есть два фактора оценки: женственность и сексуальность. И то и другое бывает разным. Порой женственность лучше видна в мужском костюме. Поэтому найти свой способ эту женственность преподнести — вот что важно. Для меня, например, нет ничего сексуальнее костюма или смокинга. Но и открытые платья я очень люблю — стесняться своего тела меня пока никто не научил.
Детали от Posta-Magazine:
Shirò. В 2003 году наследник и продолжатель традиций аристократической семьи Массимо Калестрини, возродив фамильную мануфактуру по выделке кожи, основал бренд Shirò, специализирующийся на создании самых невероятных и эксклюзивных образцов истинной роскоши, уникальных предметов ручной работы итальянских мастеров: сумок, мужской и женской одежды и аксессуаров. Ручная окраска натуральными красителями, подчеркивающая естественную фактуру кожи; напыление 24-каратного золота; сложнейшая перфорация; придание коже винтажного облика; новейшие способы обработки кож и мехов экзотических животных — мастера Shirò творят настоящие чудеса, создавая модные шедевры из редких экзотических материалов.
Название и лого тесно связано с африканской историей бренда: по легенде тот, кто сможет поймать редкую двухвостую ящерицу Shirò, уже никогда не выпустит своего счастья из рук.
