«Из ваших окон будет видно все Черное море, с его далью, пароходами, морскими птицами. А к вашим окнам спустятся горы ярким, пестрым,чистым, свежим, но всегда новым ковром. Вверху будут буреть камни верхней гряды, ниже — кудрявиться зеленые дубравы, еще ниже — шершавые, блеклые, но всегда цветные виноградники…».
Мой Крым, никакой политики, только любовь,
или Заговор имени Губонина. Часть I
Так писал в статье «Игрушечная Италия» публицист, прозаик и критик В.Л. Кигн-Дедлов.
Цветисто, но правильно. Где же она, эта «игрушечная Италия», которую автор так хвалил в 1901 году, и что это за место, в которое я до сих пор влюблена?
«…Полное отсутствие гигиенических условий деревни, крайнее неудобство путесообщения деревни с берегом моря, отсутствие стола, прислуги и других жизненных нужд, неудобный берег купания, дороговизна неудобных квартир и проч. Все это дает нам право не рекомендовать эту местность не только для виноградного лечения, но даже и для короткого пребывания в нем», — вот заключение 1882 года о перспективах Гурзуфа. А вот во что Гурзуф превратился уже через десять лет, после того, как Губонин его купил (в 1881 г): «Общий вид гурзуфских сооружений, обстановка и желание доставить приезжему все возможное напоминает собой заграничный курорт. В сущности, это единственное русское лечебное место, поставленное на широкую ногу». А вот и об историческом значении «безнадежного» гурзуфского предприятия Губонина: «Именно с Губонина, с его Гурзуфа, стало возводиться то, что мы теперь именуем обобщенно — Южный берег Крыма, подразумевая под этим понятием все восхитительное собрание здравниц от Севастополя до Феодосии».
Вот три цитаты, описывающие подвиг любви замечательного Губонина, обаяние которого и мощь можно почувствовать через века. Потому что и сегодня дело его рук говорит само за себя. Что же касается самого Губонина, в Гурзуфе он до сих пор — неизвестный солдат. Да, имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен.
Скромный герой
Про «Богиню ночи» — фонтан совершенной красоты, настолько гармонирующий с роскошным парком, словно он — порождение буйной крымской природы, я узнала сравнительно быстро. Узнала, что он был привезен из Вены в Гурзуф, сюда, в парк на набережной, который сегодня называется парком Центрального военного санатория «Гурзуфский».
Но вопрос «кем» долго оставался без ответа. Кто придумал притащить фонтан и сделал это? Кто велел глициниям обвить кипарисы? Кто распорядился развести здесь столько роз и насадить роскошные платаны-каштаны? Кто «одел в гранит» горную речку и заставил ее впечатляющими каскадами бежать к морю? Кто построил замечательные дворцовые виллы, причудливые, изысканные, простые, такие крымские, ни одна из которых не похожа на другую и которые называются по-санаторному «корпуса»? Кто обладал тонким понимаем того, каким должен быть ресторан, где оправдываются ожидания самого требовательного гурмана (и где сегодня отрезвляюще пахнет щами)?
Ответ: «Петр Ионович Губонин» я получила нескоро. Наверное, спрашивала не тех. И чем больше я узнавала «об этом матером человечище», тем больше недоумевала, почему в прославленном его трудами Гурзуфе он — малоизвестный человек. Почему-то гурзуфские школьники о нем не знают и не изучают его жизнь, деятельность и творчество. А ведь это поучительное занятие. Особенно, если принять в расчет тот факт, что Губонин родился крепостным…
Гурзуф — история всей жизни
Прибыв в Крым на построенной им самим железной дороге, он влюбился. В Крым и Гурзуф. Имение Гурзуф (ныне военный санаторий) — последняя любовь удивительного Губонина. Ему было 56, когда он купил землю в Гурзуфе, бывшее имение грека Фундуклея (прежде бывшее имением Ришелье, основателя Одессы, потом — таврического наместника Воронцова). Губонин торопился строить свои «губонинские дачи». Именно здесь утвердился причудливый «московско-средиземноморский» стиль (архитектор Платон Теребенев): башенки, эркеры и ниши, украшенные рельефами, мозаиками, затейливой татарской деревянной резьбой, выросли словно на глазах. За четыре года (с 1885 г. по 1889 г.) было построено шесть уникальных, не похожих друг на друга «дач». Из Австрии (к 1889 г.) в Гурзуф приехали пять фонтанов (сохранилось только два). Губонин строил в расчете на богатую московскую публику, которая действительно, привлеченная не только красотами, но и удобствами (электричество, лифт, возможность принимать морские ванны в номерах, отличный ресторан) сюда повалила.
Истово православный, Губонин успел возвести и городские постройки (сохранилась аптека), причем не только красавицу-церковь, но и красавицу-мечеть. В подалтарном склепе этой гурзуфской церкви Губонин, умерший в Москве 30 сентября 1894 г., и обрел свой покой. Но ненадолго. Церковь снесли (равно как и мечеть), чтобы построить на ее месте лечебный корпус. Кто-то утверждает, что останки Губонина перезахоронены в Гурзуфском кладбище (нет, это не так), кто-то уверяет, что его прах перевезен в Софию, где и покоится (тоже ошибка). Правда проще. Ее (потом подтвержденную научными сотрудниками Гурзуфского музея имени Пушкина) первым поведал мне санаторный сантехник: «Да выбросили кости, чего тут не понимать, когда церковь снесли. А хороший был человек! С пониманием. Сантехника в его корпусах сделана с душой. Не подводит до сих пор, не то, что в новом корпусе. Только построили, и течет! Губонина на них нету…»
Правильные выводы
Поэтому давайте считать «Богиню ночи», волшебной красоты фонтан, губонинским надгробием. И согласимся с тем, что оказаться в Гурзуфе и захотеть здесь остаться, вовсе никакая не случайность. Вы не первый. Заговор имени Губонина, который я плету, в том и состоит, чтобы в маленьком, но не случайном Гурзуфе оказалось как можно больше неслучайных людей. Тон задан. Традиции упорно не хотят умирать. И даже дома и дачи — не губонинские, а современные, но вполне замечательные (Губонин не позволяет в Гурзуфе плохо и некрасиво строить) — возведены и продаются. Есть много проектов «как нам обустроить Россию, Крым» и по отдельности, и вместе. Пока же реально обустроить Гурзуф.
Он ликвидный, красивый и маленький — от скалы до скалы. В принципе, его и сегодня можно купить целиком, как это однажды сделал титан-Губонин. Но время титанов и героев прошло. Проще и разумнее действовать сообща — единомышленникам. Я за тактику островков, которые потом объединяются в архипелаги. Гурзуф — отличные место, чтобы стать крымским помещиком: строить и обустраивать, сажать и делать вино. В Гурзуфе не прогадаешь. Верьте гению Губонина. Он когда-то купил никому не нужную татарскую деревушку Гурзуф за 250 тыс. рублей. А в середине 90-х имущество его курорта оценивалось в 365 млн рублей. Рубли, разумеется, царские.
Предыдущая статья
«Из ваших окон будет видно все Черное море, с его далью, пароходами, морскими птицами. А к вашим окнам спустятся горы ярким, пестрым,чистым, свежим, но всегда новым ковром. Вверху будут буреть камни верхней гряды, ниже — кудрявиться зеленые дубравы, еще ниже — шершавые, блеклые, но всегда цветные виноградники…».
Так писал в статье «Игрушечная Италия» публицист, прозаик и критик В.Л. Кигн-Дедлов.
Цветисто, но правильно. Где же она, эта «игрушечная Италия», которую автор так хвалил в 1901 году, и что это за место, в которое я до сих пор влюблена?
Это Гурзуф, господа. Старый добрый Гурзуф: душистый, нарядный, волшебный. И со всеми современными удобствами. Оказывается, он уже существует. Пусть пока этот старый-новый Гурзуф возрождается в виде разрозненных островков. Но их становится все больше и больше. Процесс пошел. Время настанет — и составится из них архипелаг. Тогда вы не узнаете Гурзуф. И пропустите свой шанс. Действовать нужно здесь и сейчас, ведь чтобы помочь Крыму выжить и завещать его своим детям, надо менять психологию курортника, на психологию собственника. Крым будет таким, каким мы его сделаем. Мы снова живем во времена обретения Крыма. Важно не пропустить момент.
