«Из ваших окон будет видно все Черное море, с его далью, пароходами, морскими птицами. А к вашим окнам спустятся горы ярким, пестрым,чистым, свежим, но всегда новым ковром. Вверху будут буреть камни верхней гряды, ниже — кудрявиться зеленые дубравы, еще ниже — шершавые, блеклые, но всегда цветные виноградники…».
Так писал в статье «Игрушечная Италия» публицист, прозаик и критик В. Л. Кигн-Дедлов.
Цветисто, но правильно. Где же она, эта «игрушечная Италия», которую автор так хвалил в 1901 году, и что это за место, в которое я до сих пор влюблена?
Это Гурзуф, господа. Старый добрый Гурзуф: душистый, нарядный, волшебный. И со всеми современными удобствами. Оказывается, он уже существует. Пусть пока этот старый-новый Гурзуф возрождается в виде разрозненных островков. Но их становится все больше и больше. Процесс пошел. Время настанет — и составится из них архипелаг. Тогда вы не узнаете Гурзуф. И пропустите свой шанс. Действовать нужно здесь и сейчас, ведь чтобы помочь Крыму выжить и завещать его своим детям, надо менять психологию курортника, на психологию собственника. Крым будет таким, каким мы его сделаем. Мы снова живем во времена обретения Крыма. Важно не пропустить момент.
Мой остров Крым
Он расправил «крылья», мой дом, он всегда готов оторваться от земли и планировать вниз, к морю. Вместо пропеллера на «фюзеляже» террасы, выдающейся вперед узким трапом, — Саня, моя старшая дочь. Отсюда ей можно все: раскидывать руки, как Кейт Уинслет на носу «Титаника»; декламировать: «Я — чайка!» a la Нина Заречная (это позывные домику А.П. Чехова, прилепившемуся к скале внизу у моря); «накрывать» ладонями знаменитые Адалары. Вы, конечно, еще не забыли эти скалы? Они по-прежнему на месте. Можно дотянуться и «потрепать» по хребту Аю-Даг, Медведь-гору, как всегда увлеченную водопоем.
Мой дом — мой Крым. Такой Крым, заключенный в моих стенах, учит избирательному зрению — помогает увидеть то, что стоит видеть и за его пределами. И не видеть того, что внимания недостойно. А самое главное: никто никогда мне теперь не помешает быть с Крымом наедине. Как в доме, так и за его пределами. Жить в Крыму — значит, всегда знать ответы на заветные вопросы: «куда?», «когда?», «как?» и никогда не попадать в курортный «ордоворот».
Мой список: куда? когда? как?
Чего нельзя пропустить:
Пасхальную службу. Она замечательна в Херсонесе, в храме, поставленном там, где по преданию крестился князь Владимир Красно Солнышко, креститель Руси. И (или) в скальном Успенский монастыре в Бахчисарае.
День Победы в Севастополе. При этом обязательно попробовав свежую рыбу в Балаклаве, удивительной природной гавани. В этом «рыбном мешке» (так переводится Балаклава с тюркского) уже много красавиц-яхт. А будет еще больше. Вот он — гриновский Зурбаган.
11 августа, День рождения Александра Грина. В этот день я и дети стараемся вырваться в волшебный Гель-Гью — в Феодосию, в музей писателя. И на кладбище, где он похоронен, в чудесный Старый Крым. Там находится мой любимый старинный армянский монастырь.
Дворцы, имения, поместья и парки. Прежде всего те, что рядом: санаторий Утес в Карасане, в бывшем имении Раевских. Замок Кучук-Ламбат, в бывшем имении князей Гагариных. Неподражаемый дворец Дюльбер. Массандровский дворец, любимый дворец моей дочки. Везде хорошо гулять — и одним, и в сопровождении экспертов, замечательных авторов Крыма. Всегда — хоть в тысячный раз — узнаешь много нового.
Артек, который начинается прямо внизу подо мной — в Гурзуфе, перед Аю-Дагом. И продолжается за Медведь-горой. Там моим детям раздолье. Там замечательные детские праздники и концерты. И надо обязательно рассказать ребятам невероятные артековские истории: про невольных основателей Артека — Владимира Ильича Березина и его жену Ольгу Михайловну Соловьеву, которые построили Суук-су, модный курорт, а сегодня — лагерь Лазурный. И про Жанну де Ла Мотт, ставшую для Дюма прообразом Миледи, и чьи дни закончились в домике, где впоследствии жил Соловьев, придумавший Артек. И про Мальчиша-Кибальчиша. Он не был в Артеке, зато был Аркадий Гайдар.
Рынок в Ялте, особенно в серый день, для поднятия настроения.
Вина Массандры. Они хороши и в дождливую погоду у камина, и летней ночью, когда ароматы Крыма смешиваются с винным букетом из бокала. Я сейчас люблю «Эссе» (это новая крымская марка — линейка сухих вин).
Татарское прикладное искусство. Вышивки, ковры, чеканку, утварь, мебель. Не устаю покупать все это.
Для чего я устраиваю такой Крым? Чтобы подарить его своим детям…. Я поднимаю бокал со знаменитым «Красным камнем», чтобы поприветствовать Красный камень, скалу вон там, наверху, над Медведь-горой. Под скалой — знаменитые виноградники, уродившие «Мускат белый Красного Камня», легендарное крымское вино. А чтобы подарить Крым своим детям, мне нужно устроить заговор единомышленников. Имени Губонина, которому, действительно, удался проект «Остров Крым».
Гурзуф: остров Крым имени Губонина и знаменитостей
Пойти к Губонину, оказывается, — всего-навсего, спуститься к морю до самой гурзуфской набережной. Это просто — физически. И очень непросто — психологически, особенно в первый в раз, с непривычки. За десять минут пологого спуска на вас обрушатся цунами культуры, истории и историй. От знаменитого Томашевского, вехи российской культуры и всем известных героев нашего времени, до «времен очаковских и покоренья Крыма», когда Гурзуф был растормошен деяниями Екатерины Великой.
Первая остановка — сразу, на улице Крымской, под моим балконом. На этих воротах обязательно будет мемориальная доска: и на русском, и на татарском. Правда, неизвестно, как на небольшой доске удастся изложить в сжатом виде гурзуфскую сагу замечательных Томашевских, отца и сына, знаменитых пушкинистов и лингвистов. И о том, что в их доме бывали-живали и Александр Солженицын и Иосиф Бродский (до Нобелевского лауреатства, еще гонимые и бедные), Анна Ахматова, Николай Заболоцкий, Константин Паустовский, Валентин Каверин. И о том, что Томашевский-сын за год до своей смерти подарил часть своего участка Фекрету Меметову. В знак восстановления исторической справедливости: чтобы этому крымскому татарину, с которым (по легенде) Томашевский разговорился в троллейбусе, следующем из Ялты в Алушту, вернувшемуся на Родину из ссылки, было где жить. Теперь у Меметовых самые красивые в Гурзуфе дома, построенные в татарском стиле.
Дорога вниз приведет к артековскому лагерю «Кипарисный» и его замечательному парку у самого синего моря (памятник садово-паркового искусства начала XX века площадью 9 га, 180 видов растений), где так хорошо гулять с детьми. С «Кипарисного» начинается Артек, за ним — развалины генуэзской крепости (времен Афанасия Никитина, который возвращался из дальних странствий в Россию, конечно же, через Грузуф) с тайным ходом и лучшим видом на Адалары (именно отсюда их и фотографируют). Дальше — дом-мастерская Константина Коровина «Саламбо», который жил здесь семь лет (1910-1917), и у которого перебывали все-все-все и, конечно, Шаляпин. Знаменитый «Портрет Ф. И. Шаляпина» (1911 г.) был написан в Гурзуфе. Дальше — указатель к Чехову, у которого собирался весь Художественный театр, и который здесь, на белой даче под скалой написал «Трех сестер». Тех самых, что заклинают: «В Москву, в Москву, Москву». Пиши эту пьесу Чехов в Москве, сестры бы скандировали: «В Гурзуф, в Гурзуф, в Гурзуф», что окончательно прославило бы эту бывшую татарскую деревню.
Дальше мы попадаем в объятья тетушки Сайди-ты, которая не только чувствует себя бабушкой всех без исключения детей — и приезжих, и местных, не говоря уже о татарских, — но и делает замечательные янтыки (это печеные на открытом огне пирожки, по виду напоминающее чебуреки). Она — безусловная звезда ресторана «Мераба», по слухам, известного «даже за Аю-Дагом».
Оказывается, дам и господ очень привлекал Гурзуф как … модный курорт, действительно не уступающий западным курортным образцам. Тому, что это была чистая правда, нетрудно поверить и сейчас, если зайти в парк военного санатория. Оказывается, у русский колонизаторов «времен очаковских и покоренья Крыма» была вполне современная островная психология, которая очень подходит Крыму с его изрезанным побережьем — от бухты до бухты. Идеальное место для проявления и совершенствования собственной индивидуальности. При этом Крым стимулирует творческую активность. Именно в Гурзуфе, именно у Губонина первым получилось построить Остров Крым. Все остальные «крымские острова» — и дворец Александра Ш в Верхней Массандре, и Дворец Дюльбер в Кореизе, и Большой Ливадийский Дворец — появились потом.
Продолжение следует…
Предыдущая статья
World Travel с Татьяной Шевченко. Коллекция длиной в ожерелье
Филипп Пер, Татьяна Шевченко, Франк Марренбах
Фото Jan Coomans
Что объединяет отели Brenners Park, Le Bristol, Chateau Saint-Martin, Du Cap-Eden-Roc, Palais Namaskar, Fregate Island, L’Apogee? Класс. Стиль. Уникальность. Преданность своим идеалам.
Все это — Oetker Collection.
Для меня было честью приветствовать у себя на Спиридоновке главного исполнительного директора и первого вице-президента Oetker Collection — Франка Марренбаха (Frank Marrenbach) и Филиппа Пера (Philippe Perd). Тем для беседы накопилось — хоть отбавляй, тем более, что на днях в коллекции Oetker стало на один чудесный отель больше — открылся Eden Rock — St Barths — долгожданная жемчужина Карибского моря. Только вообразите: уединенные сьюты и виллы, расположенные «на скале», вдоль берега или спрятанные в зеленых садах райского острова. Индивидуальный для каждого номера дизайн от Джейн Мэтьюз и фирменный сервис Oetker. Но обо всем по порядку.
