«Союз сильных»: режиссер Тинатин Баркалая и продюсер Екатерина Филиппова

Н. Г.: «Начало 2000-х. Неприметная девушка Надежда Страхова, как ни странно, замужем. Муж ее, Виталик, провинциал, женился на бездетной Надежде ради московской прописки и типовой „хрущевки“ на окраине Москвы. Надежда работает на двух работах, чтобы содержать свою маленькую семью: по утрам в районной библиотеке и вечерами в театральном гардеробе. Однажды её жизнь резко меняется. Хозяин очередного пальто (Гарик) оказывается из мира рекламы и кино. Он замечает, что у Надежды очень красивые руки с невероятной пластикой. Это неожиданно меняет жизнь Надежды самым радикальным образом». Это краткий синопсис фильма на сайте одного известного онлайн-кинотеатра. А вы как главные создатели фильма можете сказать, почему нужно смотреть «Сказки Гофмана»?

Е. Ф.: В фильме есть архетипические персонажи, есть хорошее начало и классный финал, отличное музыкальное решение. Я сейчас рассуждаю не как продюсер, а как человек, который покупает билет в кино или выбирает, что посмотреть сегодня вечером. Что важно для зрителя? Чтобы его красиво ввели в действие и вдруг он увидел и осознал бы для себя какие-то важные вещи… В этом фильме каждый найдет себя. Все архетипы в картине узнаваемы для среднестатистического россиянина и представлены очень ярко, на грани шаржа. Это облегчает восприятие. В фильме много юмора и динамики, но при этом есть нежность. Есть много смысловых, сложных вещей, которые облечены в развлекательную форму.

Т. Б.: Для меня в этом все-таки есть еще поколенческая история. Почему зритель хочет туда пойти? Потому что это ностальгия, это детство, это мое детство и детство многих зрителей. Но в то же самое время в этом есть и современность. Я могу сказать, что, общаясь со зрителями, которые смотрели это кино, я узнала много интересного. Например, когда профессиональные психологи начинают задавать мне вопросы, брала ли я консультации у них на эту тему, — нет, не брала. И как выясняется, действительно, с точки зрения психологии это все имеет место: интересные позиции, ролевые игры. Мне кажется, у меня получилось сделать что-то нежное и легкое, как я и задумывала. А еще, что для меня особенно важно, у фильма хорошее послевкусие. И это, кстати, не один и не два зрителя. У каждого фильма есть своя история. Мне хочется верить, что наш фильм захочется пересматривать и для того, чтобы поднять себе настроение, и чтобы найти для себя какой-то смысл. Мы заложили в это кино много нюансов, подробностей. Надеюсь, оно не устареет через 10 лет, потому что эта история могла бы произойти и в будущем, и в прошлом, и в настоящем. И в какой угодно географии. Мы показывали этот фильм в Индии. Казалось бы, совершенно другая ментальность, но и женщины, и мужчины реагировали точно так же, как наши российские зрители.

Е. Ф.: Это универсальность материала — когда вещи, о которых идет разговор, попадают в точку, минуя реалии и национальные контексты. Вопросы семьи, роли женщины, абьюза — это понятно абсолютно всем. В пандан тому, что сказала Тина, не могу не сказать, что для меня такая бурная позитивная реакция публики стала подтверждением того, что мы все равно страна победившего патриархата и абьюза. Но на самом деле это кино о том, что искусство важнее любви, и в искусстве каждый может найти утешение. Так и происходит с нашей героиней.

Т. Б.: Да, конечно, она нашла своих, она нашла искусство, абсолютно. Не утешилась в объятиях Гарика, грубо говоря.

Н. Г.: Да, с Гариком ты сильно обломала, конечно, это правда.

Т. Б.: Но Гарик, к сожалению, впоследствии станет Виталиком в ее руках. Проблема не в Виталиках и Гариках, а все-таки в ней. Проблема в том, что в ее руках очень многие становятся Виталиками от той безнаказанности, которую она сама транслирует своим поведением. Но когда задают вопрос, почему она не встанет в позу, почему не топнет ножкой… Вот, например, сейчас в Казахстане один бывший министр убил свою жену.

Е. Ф.: За этой историей сейчас следят абсолютно все.

Т. Б.: Красавица, успешная, прекрасная, абсолютная манекенщица, почему она терпела? Как минимум, это вопрос — почему? XXI век… У нее все закончилось гораздо более плачевно, чем у нашей героини, хотя она была окружена заботой со всех сторон… и семья у нее прекрасная, и было кому поддержать. Нашу Надю было абсолютно некому поддерживать в этой ситуации, кроме существующей где-то в фантазиях книжки «Сказки Гофмана» и Фишмана, с которым она волею судеб встретилась. Мы сами создаем себе, к сожалению, такую действительность… позволили раз, позволили два, позволили три… Любой Гарик превратится в Виталика, если ему дать такую возможность.

Н. Г. : А почему руки героини — отдельно существующая роль? Что ты вложила в ее руки? Ты сказала очень хорошую фразу на этой встрече в кинотеатре «Мосфильм»: «Когда руки становятся крыльями».

Т. Б.: Да, любые руки могут стать крыльями, даже если их обломать. (Смеется.) Руки — это, безусловно, символ. У нас огромное количество поговорок про руки: все в твоих руках и так далее.

Н. Г.: У твоей сестры Нины руки — главный инструмент. Нина наверняка была еще и музыкальным консультантом фильма?

Т. Б.: Да, это действительно так. Наша героиня начинает взмахивать крыльями, и наконец-то превращается в бабочку. А бабочка становится бабочкой, когда у нее появляются крылья, и тогда она может взлететь.

Трагикомедия, фарс, ирония — сказочный реализм как новый жанр

Н. Г.: Какой жанр у фильма «Сказки Гофмана»? Я его для себя определила как трагикомедию, но, может быть, у вас есть свое определение?

Т. Б.: Мне кажется, мы живем в то время, когда жанр определить невозможно. Наш фильм — это и сказка, и драма, и комедия. Жалко, нет жанра ирония. Вот если был бы жанр «ирониус» или что-нибудь в этом духе, я бы с удовольствием в нем поработала. А еще лучше — самоирония, потому что вот этого жанра нам всем иногда не хватает, а если бы он был, всем проще было бы жить.

Е.Ф.: Не всем, поверь.

Т. Б.: Не всем, но зато мы сразу увидим, кому проще, а кому нет. Будет выборочная база данных. Вот поэтому с жанрами, на мой взгляд, сейчас все гораздо сложнее, чем когда-либо, потому что черное, белое… Как это — пятьдесят оттенков серого?..

Е.Ф.: А можно я тут перебью? Это все прекрасно в том числе и потому, что у нашего фильма «Сказки Гофмана» есть четкая жанровая привязка. Что бы там ни говорила сейчас Тина о пятидесяти оттенках серого, белого, восьмого, голубого. Именно жанровая структура и стала причиной и движком успешного продвижения этой картины и того, что она легко откликнулась и нашла внимание и любовь зрителей. Именно потому, что это жанр. И совершенно справедливо, Нонна, вы сказали, что это трагикомедия. А вам, Тина, простите, пожалуйста, что я сейчас кое-что скажу: все, что вы перечислили, и есть определение жанра трагикомедии: ирония, самоирония и так далее. Ты сделала то, о чем мечтаешь, так, как ты мечтаешь. И там есть ирония, и самоирония, поскольку это твоя личная история, обличенная в иносказательную форму. И ты даже умудрилась придумать в рамках своего первого большого фильма новый жанр, определив его как сказочный реализм. Это тоже входит, безусловно, в определение жанра трагикомедия.

Н. Г.: Пацан сказал — пацан сделал!

Т. Б.: Я еще добавлю от себя. Мне очень нравится то, что делает Катя, но это совершенно другое кино. Знаешь, если говорить языком моего фильма, это ровно про нее фраза: «Если не я, то кто тебе скажет?» Бывает жестко местами, но, видимо, меня это как-то взбодрило, было уже дело принципа. Мне стало обидно: и эта фильм запустила, и этот, а я? «Напиши сценарий». Так и произошло. Я наконец прислала свой сценарий и действительно приперла Катю к стенке этим, потому что уже сказать, что я ничего не написала, она не могла.

Н. Г.: То есть Катя как честная девушка должна была выйти замуж или жениться.

Т. Б.: Должна была жениться, да.

Е. Ф.: Нет, я вам честно скажу, я не настолько честная…

Н. Г.: Кристально честных продюсеров, наверное, не бывает, будем реалистами.

Е. Ф.: Я придерживаюсь точки зрения, что это качество внегендерное и внепрофессиональное, оно либо есть, как мед, либо нет. Если бы я в сценарии не увидела будущего, если бы я там не увидела, что из этого может вырасти, если бы я не верила в Тину как в режиссера и в ее безусловную художественную одаренность в самом широком смысле, от живописи до каких-то абсолютно прикладных вещей… Все это тоже шло фоном принятия решений. В общем, я как-то приняла легко это решение.

Н. Г.: На самом деле, человеческое. Я однажды тоже как-то пыталась продюсировать книгу, сделать из нее кино, если ты помнишь, Тина, и пришла к одному небезызвестному режиссеру в прошлом и он сказал мне сакраментальную фразу: «Знаешь, в этой книге нет золота». И чем я хочу завершить этот вопрос: Катя, вы просто увидели золото в этом сценарии. Поэтому эта не шефская помощь, а нечто человеческое, с одной стороны, а с другой стороны, вы увидели золото. И это прекрасно, это радует. Какие отношения… режиссер и продюсер — это, вообще, что за отношения?

Т. Б.: Ну, это, кстати, совершенно другие отношения. И я тебе могу сказать, что было сложно, безусловно. Работать с друзьями сложнее, чем работать с людьми, которые не являются тебе друзьями. Потому что ты, с одной стороны, выкладываешься в четыре раза больше, чтобы не подвести, причем и с той, и с другой стороны, но и требуешь в четыре раза больше. Это очень непросто. Я помню прекрасно, когда мы закончили картину, я позвонила Кате и говорю: «Катя, какое счастье, мы же с тобой можем просто разговаривать, как подруги!» И это гениальное ощущение, потому что мы сделали проект, остались в прекрасных отношениях. Работали, что называется, друг на друга и на общее дело и при этом остались близкими людьми. Я могу сказать четко, это одно из самых больших наших достижений, на мой взгляд.

«Если сел в этот поезд, то давай уже…»: бюджет фильма — пара рекламных роликов

Т. Б.: Это было сложное испытание, но у нас с Катей сложилось полное взаимопонимание. Очень важно понимать, что на сегодняшний день ты работаешь на себя, работаешь на зрителя и на результат. Невозможно в данной ситуации думать о том, что ты будешь самовыражаться за счет другого человека, и не просто за счет другого человека, а за счет рисков компании. Я все-таки человек производственный, и прекрасно отдаю себе отчет о рисках, которые случаются в бизнесе, так или иначе. Этих рисков у нас было просто миллион все время, каждую секунду. Потому что денег очень немного, но при этом мы смогли получить трех звездных артистов (Вилкова, Цыганов, Гуськов)! Что говорит о том, что мы обе работали на результат, и каждая, как могла, в эту ситуацию вкладывалась по полной программе. (Смеется.)

Н. Г.: Ну, кроме того, что ты производственный человек, ты еще и ответственный человек.

Т. Б.: Я надеюсь, и поэтому наш производственный тандем и простой, и непростой. Я могу сказать, что я избалованный режиссер, потому что я снимала рекламу и клипы, и, в принципе, бюджет этого фильма — это пара рекламных роликов, которые снимаются максимум четыре съемочных дня. Только у нас было не два съемочных дня и даже не четыре, а это уже другая история. Я, конечно избалована, но для меня этот опыт был безумно важным, потому что я все-таки 20 с лишним лет руководила в тандеме со своей подругой рекламным и PR-агентством и прекрасно знаю, что такое вести, иметь свою компанию, что такое бюджет, слава Богу. Я понимаю, насколько это сложно не только с креативной и творческой точки зрения. Поэтому в этот момент, что называется, все хотелки, безусловно, присутствуют, но уже не в той степени, в которой я привыкла. Мы работаем с тем, что есть, и благодарны, что с нами работают. Это так, и это ко всем дебютантам любого возраста относится, и даже не дебютантам. На сегодняшний день, если ты сел в этот поезд, то давай уже… И даже не в поезд. Это, скорее, катамаран, и ты или крутишь педали, или идешь на дно, тут два варианта. И тут мы обе крутили эти педали.

Е. Ф.: Нет, ну было много объективных сложностей. Это, опять же, предваряя ваш вопрос, который вы нам присылали по поводу ковидных ограничений. Так исторически сложилось, что мы собрали много всяких неприятностей, которые и растянули производство, и периодически делали его… В общем, ставили под вопрос, как и чем это все закончится. Но, несмотря на все эти сложности, на то, что грант от министерства культуры, который мы получили, составлял 25 миллионов рублей… это были еще давние конкурсы, когда вот такие еще были цифры, это сейчас все увеличилось.

Когда смотришь материал, на экране этих денег очень много по сравнению с той цифрой, которую я озвучила, и их приходилось откуда-то добирать. И в этом смысле спасибо министерству культуры, которое все-таки нам выделило определенную дотацию, ковидную, которая, безусловно, не покрыла дефицита бюджета, но, по крайней мере, дала мне возможность хотя бы закончить съемки. А в целом все равно площадка была вполне себе адекватна по наполнению возможностями. Я не говорю про кастинг-площадки нормального такого, средне-большого кино. То есть как бы это не так, чтобы у нас было пятнадцать смен и… Убеждена в том, что первый фильм вообще нельзя снимать в такие сроки, потому что это все равно вопрос вхождения в большую форму, и он требует времени для разгона. За пятнадцать смен можно снять что-то для себя, для души.