«Нобелевская» неделя в этом году стала по-настоящему исключительной: награда за заслуги в области литературы, обычно вызывающая самый большой общественный резонанс, не вручалась из-за очередного секс-скандала.
С другой стороны, лауреат у нас все же есть: «альтернативную Нобелевскую премию» решили отдать французской писательнице Мариз Конде. Разбираемся, чем она знаменита и почему комитет Новой академии обратил на нее внимание именно сейчас.
В мае представители Шведской академии заявили, что вручение Нобелевской премии по литературе переносится на следующий, 2019 год. Причиной тому послужила история, развернувшаяся вокруг фотографа Жана-Клода Арно, мужа поэтессы Катарины Фростенсон, которая была избрана в академию больше двадцати лет назад. Сразу несколько женщин, количество которых быстро росло, уличили Арно в сексуальных домогательствах, и, хотя сам он свою вину отрицал, буквально на днях стало известно, что два года тюрьмы ему все же дали.
Примерно в то же время всплыла информация о том, что некоторые члены академии систематически нарушали одно из основополагающих правил и открывали имена лауреатов до их официального объявления. В итоге вслед за Фростенсон в отставку отправилась постоянный секретарь Сара Даниус, а ее бывшие коллеги начали с упоением оскорблять друг друга в публичном пространстве. Репутация Шведской академии оказалась серьезно подмоченной, что вполне могло подорвать авторитет премии самой по себе. Поэтому в знак того, что комитет понимает всю серьезность ситуации, вручение «Нобеля» по литературе и было поставлено на паузу.
Однако уже летом этого года 117 шведских деятелей культуры основали временную Новую академию и путем открытого голосования вычислили имена самых популярных авторов. Среди них была Мариз Конде, которой и досталась альтернативная «Нобелевка». Любопытно, что Харуки Мураками, тоже попавший в шорт-лист, самоустранился, объясняя это тем, что хочет сосредоточиться на написании книги. Но мы-то с вами понимаем, что он уже много лет подряд метит в лауреаты настоящей, «правильной» премии и, по всей видимости, не захотел снижать свои шансы на ее получение.
Российскому читателю Мариз Конде практически неизвестна — хотя бы потому, что на русский язык ее не переводили. Во всяком случае, пока: практика показывает, что после объявления новоиспеченного обладателя какой-нибудь престижной награды его или ее книги довольно быстро появляются на прилавках московских и питерских магазинов — в завлекательных обложках с золоченым тиснением. Между тем, в странах Карибского региона и во франкоязычном мире вообще Мариз Конде — фигура очень заметная.
Уроженка Гваделупы, она выучилась в Сорбонне на литературоведа. Среди людей, получивших образование в этой области, обычно очень сложно найти того, кто не пробовал писать — хотя бы в стол. Конде оказалась не только литературно одаренной, но и плодовитой: с середины 1970-х годов она опубликовала более тридцати книг. А еще она с самого начала обладала выраженной гражданской позицией. Постоянными гостями ее романов были и остаются темы рабства, расизма, сексизма, насилия, колониализма и т.д. Достаточно сказать, что по ее предложению президент Жак Ширак провозгласил десятое мая во Франции днем памяти о рабстве и его уничтожении.
Стилистически книги Конде более-менее близки к традициям африканской литературы, в центре которой почти всегда были отношения человека с родовым мифом. Исследуя эту сферу, писатели вроде Чинуа Ачебе и Бена Окри обращались к плоскости как социального, так и сугубо магического. Мариз Конде ближе к первому полюсу: как-то она призналась, что просто не видит смысла создавать произведения, которые не представляли бы собой политического высказывания. Ее героини носят в себе бунтарский дух, а сама она говорит, что покинула родину во многом потому, что там никто не хотел признавать ее ценности как личности и в Гваделупе она вряд ли могла бы стать большим писателем. А ведь именно писательство Конде всегда считала самым прямым, самым понятным путем к внутренней свободе.
В то же время в ее творчестве легко и безошибочно угадывается рука человека с филологическим образованием. Например, в романе «Я, Титуба» женщина, обвиненная в колдовстве в годы облавы на салемских ведьм, попадает в одну камеру с Эстер Прин — протагонисткой книги Натаниэля Готорна «Алая буква». А роман «Наветренный перевал» стал своего рода оммажем «Грозовому перевалу» Эмили Бронте. Так что художественный мир произведений Мариз Конде правда сложен, экзотичен и очень интересен: ей дали «альтернативного Нобеля» не только за то, что она продвигает феминистские идеи. Но если комитет решил отметить и их тоже, в этом нет ничего преступного.
Когда в прошлом году Кевина Спейси после обвинений в сексуальных домогательствах отстранили от съемок в сериале «Карточный домик», а сцены с его участием были вырезаны из фильма «Все деньги мира», общественность раскололась даже не на два, а сразу на несколько лагерей. В одном из них собрались те, кто считал, что с прегрешениями Спейси нужно разбираться в правовом поле, а не рушить такими топорными методами его карьеру. Нет сомнений в том, что он — прекрасный актер. Какой он человек и гражданин, пусть решают его окружение и суд. В конце концов, зритель тоже может проголосовать рублем (долларом) и просто не идти в кино на фильмы со Спейси.
Скандал в Нобелевском комитете вызывает еще больше, в общем-то, похожих вопросов. Почему из-за ошибок Жана-Клода Арно должны страдать писатели, которые не получат долгожданной награды? Читатели, которые не смогут порадоваться за любимого автора? История литературы, в которую не будет своевременно вписано имя очередного лауреата самой главной премии в мире? А за спиной Мариз Конде злопыхатели уже шепчутся, что она, как принято сегодня говорить, просто «словила хайп».
Но в действительности считать, будто литература и культура существуют в вакууме, а потому должны оставаться независимыми от повестки дня, в корне неверно. Наоборот, они неразрывно связаны с историческим процессом. Тот факт, что Шведская академия отреагировала на произошедшие в ее стенах события именно таким образом, говорит о том, что литература и те, кто ею занимается, не пытаются заточить себя в хрустальном замке творчества. Они держат руку на пульсе, видят, какие изменения сегодня происходят в обществе, и вносят свой вклад в создание картины, которую впоследствии будут рассматривать наши потомки, чтобы понять, в какой реальности мы жили.
Решение вручить премию Мариз Конде кому-то наверняка покажется откровенно конъюнктурным. В нем явно сквозит намерение еще дальше в прошлое отодвинуть Жана-Клода Арно и тех, кто считает нормой делать то, в чем его обвиняют. И предоставить таким образом больше места женщинам — образованным, талантливым, харизматичным, готовым бороться не только за свои права, но и за права других угнетаемых людей. Безусловно, Конде к таким женщинам относится. Так что в каком-то смысле она действительно стала инструментом реабилитации для Шведской академии.
Актуализирует ли это проблемы, которые мы сегодня пытаемся решить и которые лежат в том числе в плоскости гендерного неравенства? Конечно. Умаляет ли заслуги Мариз Конде как писательницы? Ничуть. Можно ли сказать, что активизм Конде делает ее в меньшей степени литератором, достойным Нобелевской премии — неважно, обычной или альтернативной? Разумеется, нет. Один и тот же человек вполне может сочетать в себе сразу несколько сущностей. Как их оценивать, по отдельности или в комплексе, уже личное дело каждого. Книги Конде хуже от этого явно не становятся.
