В сентябре усмиряем летнее легкомыслие философской прозой, вспоминая, что свобода или дружба — это результат нашей работы «над ошибками», что праздник — всегда с тобой, а детей заводят, чтобы над ними прикалываться.
«Старые песни о главном» читает и анализирует писатель Сергей Кумыш.
Элизабет Гилберт. Город женщин
М.: «РИПОЛ классик» / «Пальмира», 2019. Перевод с английского Ю. Змеевой
Соединенные Штаты Америки, 1940-й. Вивиан девятнадцать, она выросла в богатой семье — просторный дом, элитные школы, респектабельный колледж. И все бы ничего, но год назад умерла ее любимая бабушка, и жизнь пошла под откос. На самом деле, жизнь начала стремительный подъем на вершину горы, залитую светом софитов, однако в то время еще никто, включая главную героиню, об этом не догадывался.
Вивиан отчисляют из респектабельного колледжа, а затем выпирают и из просторного дома: поезжай-ка ты, дочка, в Нью-Йорк — место, конечно, не самое очевидное, чтобы набираться уму-разуму, но это все же лучше, чем набираться односолодовым, слоняясь по барам родного городка. «Впервые приехать в Нью-Йорк можно только раз, Анджела, и это великое событие», — скажет впоследствии Вивиан. Тишина за кулисами. Начали.
По большому счету, Элизабет Гилберт написала бродвейский мюзикл, в котором, правда, никто не поет, а музыка звучит разве что в голове у читателя, но удовольствия от посещения шоу под названием «Город женщин» этот факт не умаляет. Повествование движется не столько от главы к главе, сколько от номера к номеру. Оказавшись на Центральном вокзале Нью-Йорка, Вивиан в окружении чемоданов придается воспоминаниям о своей тетушке Пег, которая не приехала ее встречать, и ненавязчивая мелодия переносит нас в начало тридцатых годов. Затем на сцене появляется помощница Пег — угрюмая британка Оливия. Она пропевает несколько сердитых строчек, и увлекает Вивиан за собой, в тетин театр, расположенный в самом центре Манхэттена. Цветные платья, перья, фейерверк жизнеутверждающей безвкусицы — Пег, под стать своей труппе, легкомысленна, вульгарна и бесконечно обаятельна.
«Я отдаю себе отчет в том, что далеко не все было лучше в 1940-е. К примеру, дезодоранты и кондиционеры тогда изрядно уступали нынешним, и воняло от всех жутко, особенно летом, а еще у нас был Гитлер». Как это часто бывает в хорошем мюзикле, под смену мелодий, ярких образов и звучных голосов нам рассказывают объемную, многоплановую историю. В данном случае — историю жизни, где счастье и свобода, любовь, милосердие и дружба — это работа, труд. И если тебе повезло, и у тебя есть те, кого ты можешь сделать счастливыми, значит шанс и право на счастье есть и у тебя — вне зависимости от того, какой за окном год и какой на театральном заднике исторический пейзаж.
Майкл Задурьян. В погоне за праздником
М.: Фантом Пресс, 2019. Перевод с английского Л. Сумм
Супругам Джону и Элле за восемьдесят. У него постепенно отказывает мозг, у нее — тело. Однажды днем они садятся в дом на колесах и отправляются в путешествие через десять штатов — из Мичигана в Калифорнию — с финальной остановкой в Диснейленде. Однако если вы приготовились к сиропной сказочке про светлых человечков, вас ждет разочарование. Если вы подумали, что это очередная история про второй шанс, которым непременно нужно воспользоваться, тоже ошибаетесь. Это история о том, как упустив сто тридцать второй шанс, в определенный момент начинаешь понимать, что сто тридцать третьего уже не будет: все кончено.
Вспомните фильмы «Достучаться до небес», «Пока не сыграл в ящик» или роман Луиса Бегли «О Шмидте». Для того, чтобы начать жить по полной, нужно дождаться, когда тебе стукнет много лет, или заболеть раком. Если вдруг случилось то и другое, что ж, бинго. Вот чему, как может показаться, они нас учат. Это иллюзия. Искусство, как правило, никого ничему специально не учит, у него, вообще говоря, другие цели. Делать выводы, глубокомысленные и не очень, прерогатива читателя или зрителя. Но лучше их, опять же, не делать. Потому что искусство — оно все же не про идеи или, во всяком случае, не в первую очередь про идеи; оно про чужой опыт (автора ли, героя ли, обоих ли сразу), который может стать твоим; про воспоминания о не пережитом тобой, которые, перемешиваясь с твоей собственной памятью, делают из тебя — тебя.
Джон и Элла не решают ухватиться в последний момент за хвост упущенной возможности (Джон, строго говоря, давно утратил способность что-либо решать). Они просто садятся за руль своего «виннебаго», потому что, если выбирать между домом престарелых и домом на колесах, второе предпочтительней. Они прожили неплохую жизнь. Как и многие другие, какими-то шансами воспользовались, какие-то упустили. Теперь же просто пытаются воздать должное тому, что имеют, — как умеют.
Это по-хорошему скучная книга (так, напрягитесь, «скучная» здесь и правда достоинство). В романе Майкла Задурьяна вроде бы хватает и дорог, и эмоций, и приключений, порой опасных, порой ужасно смешных, но одна из главных прелестей этой книги, как и одна из главных прелестей «виннебаго», заключается в том, что, как далеко бы вы ни заехали, как далеко ни ушли бы от стоянки в погоне за праздником, каждый вечер все равно оказываетесь в одном и том же месте. Дома. Дом навевает на нас вид скуки, который мы называем покоем. Покатались, побродили, на сегодня достаточно. Завтра проедем еще немного.
Фредрик Бакман. Что мой сын должен знать об устройстве этого мира
М.: Синдбад, 2019. Перевод со шведского Е. Чевкиной
Книга шведского писателя Фредрика Бакмана «Что мой сын должен знать об устройстве этого мира» написана в жанре диалогов с человеком, который не может тебе ответить, — автор «Второй жизни Уве» обращается к своему годовалому сыну. Впрочем, несмотря на то, что сборник выходит на русском только сейчас, с момента его публикации в Швеции прошло семь лет, и было бы весьма интересно узнать, что думает по этому поводу адресат заметок, который теперь вполне способен высказаться.
Если попытаться вкратце пересказать основной посыл книги, все сводится к развернутому ответу на вопрос «Зачем заводить ребенка, если над ним не прикалываться?» Как написал Виктор Гюго, «Дети быстро и легко свыкаются со счастьем и радостью, ибо они сами по природе своей — радость и счастье». Вот и эта книжка — чуть меньше двухсот страниц, на которых автор пытается разобраться, почему на него обрушилось столько счастья; поначалу он не может найти ответ, под конец уже не хочет. А чтобы все это не превратилось в бесконечный поток патоки, то и дело любовно глумится над своим пока ничего не подозревающим сынишкой.
А еще эту книгу можно рассматривать как своего рода пособие по тому, как попытаться стать хорошим отцом. Именно попытаться: придавая своим мыслям и ощущениям печатную форму, Бакман сам впервые исследует отцовство, заранее соглашаясь, что он так до конца и не узнает, получилось у него стать по-настоящему близким своему сыну человеком или нет. Мы можем лишь надеяться, что будем хорошими родителями, мужьями и женами, братьями, сестрами, друзьями. О результатах судить не нам. Все, что нам остается — не прекращать попытки стать лучше. На самом-то деле, отличная программа на всю жизнь.
