Герой моего очередного интервью — человек, у которого одеваются самые красивые и классные девушки столицы. Вместе мы решили разобраться в феноменальном успехе бренда Alexander Arutyunov… и не только.
Фото Jan Coomans
Александр откровенно рассказывает
о своем детстве, звездных клиентах,
отношении к инвесторам и коллегам по цеху.
— С какого момента Alexander Arutyunov стал узнаваемым брендом?
— Как только я появился в Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации). Все, кто узнал об Арутюнове, сделал это через Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации). Журналы меня не печатали.
— Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации) — главный источник информации о моде XXI века?
— Да уж, не журналы точно. Даже когда я делал уже четвертый-пятый показ, ко мне походили редакторы далеко не всех модных изданий.
— Держитесь только на светской славе?
— Светские девушки тоже раньше не особо приходили. Вы знаете, я понял одно: некоторых дизайнеров можно раскрутить через модный глянец, а некоторых и не нужно.
— Значит, все впереди?
— А что должно быть впереди? Чтобы кто-нибудь еще узнал про меня? Мне кажется, что для успеха бренда совсем необязательно быть только в глянце.
— Обидно?
— Нет! Вот если бы у меня не было продаж, и я не был бы популярен, то обида бы была. А мою одежду носят супер-красивые девушки — и не из-за того, что меня напечатали в том или ином журнале.
— А в Москву вы давно приехали?
— Здесь я практически с детства, если можно так сказать.
— А я везде слышу, что вы из Тбилиси, и Грузия — ваш главный источник вдохновения. Когда же у вас детство началось и закончилось, не подскажете?
— Я вам сейчас все объясню. Родился я в Тбилиси. Рос — в Тбилиси, Кисловодске и Москве. Папа мой был бизнесменом, и мы жили то там, то здесь — на три города. Школу я закончил в Кисловодске. И в институт поступал там же.
— Вы же юрист по образованию?
— Ну, это громко сказано. Я год отучился и меня выгнали.
— Настолько все плохо было?
— Нет, конечно, я мог нормально учиться. Но это была прихоть моего отца, а у меня такая натура — если я чего-то не хочу, то делать этого не буду. Я с детства перешивал себе вещи и знал, к чему стремиться, но родился в такой семье, что мой папа скорее всего повесился бы, чем сам, своими руками, отдал бы меня в вуз учиться на дизайнера. «Мой сын портным не будет,» — говорил он. Зато когда я начал делать свои вещи и людям они понравились, он был горд мною.
— Итак, вы бросили учебу и сбежали в Москву? И как же вы здесь устроились?
— Я не приехал не «в никуда» — у меня здесь много родственников.
— То есть не побирались, на вокзале не ночевали? Никаких душещипательных историй?
— Нет, на вокзале не жил. А вот занимался чем попало. Первой работой, помню, было распространение рекламы какой-то туристической фирмы. Понятно, что стоило бы сделать один звонок папе и у меня были бы деньги, но…
— Гордость не позволила?
— Он бы сказал: «Купи билет и приезжай». Так что это был не вариант. К счастью, родственники мне помогали, ну и я пытался чем- то занять себя. В итоге отучился в Академии парикмахерского искусства «Долорес» на стилиста и вернулся в Тбилиси. И очень долго работал в Грузии.
— Очень долго — это в вашем случае сколько?
— Пять лет. И, естественно, со временем мне стало там все совсем не интересно, так что я уехал в Москву.
— А как же мечты детства про одежду? Вы о них забыли?
— Ну, себе-то я постоянно и одежду, и обувь шил.
— И вот вы жили в Тбилиси — модный стилист, девушки звонят, записываются, деньги есть, можно свой салон открыть. Что помешало?
— У меня такая натура… Я не могу останавливаться на достигнутом. Я понимал, что это — пик того, что я могу добиться в Тбилиси. В итоге я приехал в Москву и также работал стилистом. А мои знакомые девушки, обращая внимание на то, как я одеваюсь, стали у меня просить сшить им что-нибудь. «Сарафанное радио» заработало, и я начал принимать заказы как ателье на дому.
— А ткани где брали?
— Искал в магазинах, на складах. Помню, была забавная история с певицей Аленой Иванцовой, у нее еще такая песня была — «Человек дождя». Она попросила сшить ей платье, а я понимал, что у меня не так много денег, чтобы купить крутую ткань. И вот я приехал в гости к своей тете, увидел у нее в гостиной красивые шторы из нежного переливающегося шифона, и спросил: «Анжела, ты меня любишь?». И она отдала мне эти шторы. Певица была счастлива, ну и я был доволен, как слон.
— А тетя-то была довольна, что ее шторы в жертву искусству принесли?
— Судя по всему — да, раз она до сих пор со мной работает, и вся эта удивительная вышивка в моей коллекции — ее рук дело.
— А вас кто учил мастерству? Вы, кажется, неплохо рисуете?
— Всему на ходу учился. Я как-то своему близкому приятелю Георгию Амихджипи — он очень хороший дизайнер — пожаловался, что тяжело мне без образования, а с конструктором одежды я вообще общаюсь, как немой. Вот он меня и научил рисовать эскизы. Они, правда, мне до сих пор не нравятся.
— Жалеете, что не получили дизайнерского образования?
— Конечно, если бы родители дали мне шанс в то время, когда мне нужна была их поддержка, все было бы гораздо лучше. Прекрасно осознаю, что очень много времени я потерял напрасно.
— Ну, хорошо, я понимаю, что можно самому научиться шить одежду, но вы же и обувь сами шьете. Как к этому пришли?
— У моего отца была, в том числе, и обувная фабрика. Мы жили в абсолютном достатке, но он нас при этом никогда не баловал. Говорил, что если тебе недостаточно трех, например, пар обуви, иди и сам заработай на четвертую. И вот я на этой фабрике бантики крепил к туфлям, потом папа меня рядом с конструктором поставил. Я и подсмотрел, что и как. Ну, и зарабатывать свои деньги научился с самого детства.
— На какой финансовой стадии сейчас находится компания? Уже вышла на самоокупаемость?
— Я, в общем, в финансах не разбираюсь. Понимаю, что мне есть на что шить новую коллекцию. И в будущем, когда придет время готовить показ, я все оплачу. И мне не придется бегать по банкам и сигаретным компаниям, обещая, что выйду на подиум с сигаретами и сделаю им рекламу. Я сделаю свой маленький показ сам, и он будет интересным и красивым.
— А нужно ли дизайнеру вообще устраивать показы в Москве?
— Разговоры типа «я — суперпопулярный дизайнер, и показы в Москве мне не нужны» — это, знаете, смешно. Я живу в Москве, люблю ее, поэтому я здесь. Если тебе здесь не нравится, уезжай в другой город и там работай. Пока живешь в Москве и являешься российским дизайнером, то нужно делать показы. Я вот не могу представить, как отреагируют мои клиенты, если я им скажу, что в этом сезоне шоу не будет. Мне кажется, они подумают, что у меня случилось что-то очень плохое, я впал в депрессию или разорен.
— А показ стоит затраченных денег? Последующие заказы разве окупают вложенные в него средства?
— Очень многие спрашивают, зачем ты столько тратишь, ты же не отбиваешь. Вы знаете, у меня нет дядечки, который присылает конверт. Я трачу свои деньги и как-то справляюсь. И не могу, делая показ, просто ориентироваться на торговлю. Понятно, что продавать свои вещи и получать за это деньги — это приятно, но у меня нет цели нашить обычных сарафанов, чтобы все их купили. Мне это неинтересно. Если вы посмотрите хронику с моего первого показа в «Форум Холле», а это апрель 2011 года, то увидите, что я не сажаю людей на фоне голых стен. Мой показ — погружение в мою сказку.
— Коллекция осень-зима 2014/15 получилась удивительно красивой, но выглядит слишком художественно, чтобы быть коммерчески успешной. Вы думаете о продажах, когда готовите следующий сезон?
— Я часто слышу примерно следующее: «Саш, может быть, ты упростишь это платье? Тогда продашь их 3000 штук». Но у меня нет цели продать столько, мне достаточно трех. Я не стремлюсь стать массовым дизайнером. Во-первых, я не потяну, для этого нужны другие объемы. Во-вторых, сегодня мне это неинтересно. Я создаю платья, которые, возможно, не каждая девушка сможет носить, но ориентироваться на всех мне неинтересно.
— Одна из любимых ваших клиенток — Кети Топурия.
— Мы оба из Тбилиси, знакомы очень давно. Кети и ее мама очень поддержали меня в Москве. Но Кети я одеваю не потому, что мы дружим семьями. Ради друга она, конечно, может просто сфотографироваться в его одежде, но Кети действительно любит мои вещи. Их она надевает на разные приемы, появляется в них на красных дорожках. Кети не будет носить то, что ей не нравится.
— Как вы решаете, кого одевать из звезд, а кто вашей марке «не подходит»?
— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос. Хотел бы, чтобы они сами понимали. Конечно, бывают случаи, когда мне звонят стилисты и просят одеть какую-то ведущую. Сказать — ой, нет, она не подходит под мой бренд, нельзя. В таком случае я ставлю условия: дам одежду, если человек согласится сделать вот это, убрать то, накрасится вот так. И знаете что? Еще никто не соглашался. Отказаться от нейл-арта или не вешать на мое платье ожерелье — это, оказывается, очень тяжело.
— Примите ли вы инвестора в свой бренд? И на каких условиях?
— Мне слишком хорошо от того, что я супермаленький и ничего никому в этой жизни не должен. У меня был период, когда мне был нужен инвестор. А сейчас вряд ли найдется такой человек, который сможет меня удивить. А те смешные предложения, похожие на подачки, которые обычно исходят от наших инвесторов мне малоинтересны. Если бы они поднимали мой бренд, а то ведь я сам сделал его своими силами, без PR-кампании, рекламы, поддержки глянца. Мы все сделали сами с моими друзьями — людьми, которые окружают меня и сегодня.
— А почему у вас такие цены? Самая дешевая вещь в шоуруме — свитшот, да и тот 30 000 стоит, а не 5000, как у любой модной марки.
— Сейчас расскажу вам все, что касается моего свитшота. Я и сам себе покупаю свитшоты, в том числе и у других брендов, и знаю, что у моего — действительно хорошая ткань. Вы его наденете, и вам будет приятно. И то, что вы видите на нем — не просто принт, это роспись. Кто у нас из дизайнеров в Москве занимается ручной росписью? А мы сидим и рисуем один свитшот два дня. За это время можно 100 запринтованных штук выпустить. Да, и пальто у меня дорогое, но оно и отрисовано, и вышито. И на него уже полно заказов, несмотря на стоимость.
— С кем из российских дизайнеров вы дружите?
— У меня много суперталантливых друзей-дизайнеров, у которых есть чему поучиться, но живут они не в Москве, а в Париже, Тбилиси, Стамбуле. Я дружить умею, но не вижу с кем. Почему-то в Москве не принято дружить с конкурентами, а вот в Тбилиси, например, все совсем не так. Ты делаешь показ, а тебе на бэкстейдже помогает другой дизайнер, у которого показ сразу после твоего. И это нормально. А здесь дизайнер с дизайнером дружит только тогда, когда один тусует за счет другого — сплошное потребительское отношение. Бывают какие-то разговоры на уровне адских женских сплетен. Мне такое непонятно. Я привык, что если что-то не нравится, то люди говорят тебе это в лицо, а не улыбаются, как здесь принято, а потом за глаза говорят невесть что. Это нечестно и несправедливо, поэтому я желаю им всем успокоительных… и творческих успехов.
— Вы не даете сдачи?
— По натуре я человек добрый и воспитанный, но когда мне кто-то показывает задницу, готов дать по ней пинка… А у меня самого ни к кому никаких претензий нет!
— Кого бы вы хотели увидеть в дверях своего шоурума?
— Я одеваю самую классную звезду этого города — Кети Топурию. И самых крутых и красивых девушек столицы. Что мне еще нужно?
