На экраны вышла долгожданная экранизация одного из главных романов начала XXI века — «Щегла» Донны Тартт.
Мнения поклонников книги разделились: одни посчитали картину неудачной, другие, скорее, остались довольны.
Роман Донны Тартт прогремел на весь мир в 2013 году: обрел любовь и читателей, и критиков, получил Пулитцеровскую и ряд других премий. Напомнил многим о том, что значит провалиться в параллельный мир большого романа, забыв об окружающей реальности. Неспроста главного героя «Щегла» порой называют Поттером: для многих взрослых опыт прочтения книги Донны Тартт сопоставим с опытом погружения в сагу Джоан Роулинг в более юном возрасте. Перенести на киноэкран во всей полноте и многослойности восьмисотстраничный, написанный удивительным языком роман (спасибо еще и переводчице Анастасии Завозовой), в котором сюжет не менее важен, чем атмосфера и образы, почти невозможно. Чуть больше шансов было бы, если бы создатели решили снять не фильм, а хотя бы мини-сериал. Но за два с половиной часа времени можно лишь пройтись по верхам, перескакивая с буквального цитирования книги на краткий пересказ сюжетной канвы и неизбежно упуская какие-то важные акценты, комкая центральные линии. И все же, несмотря на это, «Щегол» держит в напряжении и доставляет, как минимум, визуальное наслаждение — оператор Роджер Дикинс плохо снимать не умеет. А еще фильм говорит со зрителями на, как ни крути, важные темы.
Режиссер картины Джон Краули, известный по ретромелодраме «Бруклин» с Сиршей Ронан, решил по какой-то труднообъяснимой причине изменить выбранную Донной Тартт линейную хронологию повествования. Действие в ленте мечется из настоящего в прошлое и обратно, и мы отнюдь не сразу узнаем детали события, повлиявшего на всю жизнь главного героя Тео Декера (Оакс Фигли изображает персонажа в 13-летнем возрасте, Энсел Элгорт — во взрослом). Когда Тео было тринадцать, его мать погибла во время теракта в Метрополитен-музее. Мальчик винит себя в трагедии: если бы мать в тот день не вызвали в школу, то они бы не оказались в картинной галерее посреди рабочего дня, и главный человек в его жизни был бы цел и невредим. Самого Декера спасает то, что перед взрывом он встречает в музее рыжеволосую девочку Пиппу (Айми Лоуренс), которой зачарованно любуется — и оттого избегает смерти, оказывается чудесным образом в наиболее безопасной точке музея. Умирающий старик, который был с девочкой, ведет с Тео загадочную беседу и оставляет ему некое кольцо — а также убеждает вынести из галереи картину «Щегол» голландского художника XVII века Карела Фабрициуса. Одна потеря и две встречи определят дальнейшее существование Тео. Пока же о нем позаботится богатое семейство Барбуров. Миссис Барбур — родительницу друга Тео Энди — изображает Николь Кидман, и это удачный выбор. Холодный, аристократический тип внешности актрисы как нельзя лучше подходит для этой сдержанной героини, очень любящей при всем при том доверенного ей ребенка. Многие ругают Энсела Элгорта в роли взрослого Тео. Актеру и правда не удалось передать всю сложность натуры своего персонажа — его юный коллега Оакс Фигли справился со своей задачей лучше, но в некоторых сценах ему все же по-настоящему сочувствуешь.
«Щегол» — не в последнюю очередь история про психотравму, то есть история крайне актуальная: эту проблему наконец стали обсуждать на каждом углу. Заметно это даже по массовому кино, выходившему в прокат в последние месяцы: «Солнцестояние», «Оно 2» и даже «Люди Икс: Темный феникс» рассказывают о травмах героев и попытках их преодоления. «Оно 2» и «Темный феникс» говорят о том, что травму обязательно нужно прорабатывать, особенно если речь о ситуации настолько тяжелой, что мозг предпочитает о ней забыть, отправив в бессознательное. В противном случае пострадаете или вы, или ваши близкие. Кстати, с экранизацией кинговского «Оно» «Щегла» объединяет еще и актер Финн Вулфард, известный также по сериалу «Очень странные дела». В «Щегле» его перформанс — один из самых запоминающихся. Вулфард сыграл товарища Тео Бориса — светлокожего паренька с кудрями цвета ворона крыла родом из Украины. Пожалуй, один лишь эпизод, в котором одетый в черное Борис открывает над головой в пустыне черный зонт, оправдывает просмотр всей картины.
В «Щегле» Тео настолько оглушен своей потерей (в фильме, увы, не удалось это полностью передать), что, кажется, забытье было бы для него как раз спасительным. Конечно, это не так. Герой пытается найти свой путь (и не раз сбивается), вновь обрести настоящий дом (это тоже у него выходит не сразу). Финал картины, впрочем, уводит зрителей в другую сторону: от важной, но все же человеческой истории в сферу вечного — к искусству. И само утверждение высшей ценности настоящего искусства превращает «Щегла» Джона Краули в нетривиальное, верно передающее суть первоисточника произведение — пусть и не произведение искусства.
