В пятницу в «Гараже» состоялся public talk Алены Долецкой. Главный редактор журнала Interview призналась в любви Москве, рассказав о детстве и юности в родном городе.
«Для меня Москва — моя Родина».
В пятницу в культурном центре «Гараж» состоялся public talk Алены Долецкой. Мероприятие прошло в рамках программы MasterCard «Бесценная Москва». Послушать главного редактора журнала Interview пришла очень разномастная публика.
Были и хипстеры в узких джинсах и не по погоде теплых пальто, и розовощекие мужчины в ярких рубашках, стремившиеся вступить в непосредственный контакт с Аленой Станиславовной по поводу и без, и столичные it-girls в босоножках поверх носков. Слушали внимательно, смеялись в нужных местах, воодушевленно хлопали — впрочем, по-другому и быть не могло, когда у микрофона — одна из самых харизматичных женщин российской медиа-индустрии.
Каждый раз, когда я слышу речь Долецкой, я влюбляюсь в нее заново. Мне нравится ее тембр — мягкий и низкий, с легкой хрипотцой. Нравится, как кокетливо она улыбается и накручивает на палец прядь волос — совсем как юная девушка. Противиться ее энергетике практически невозможно. Особенно, когда она говорит о самом главном — о любви. Пусть даже это любовь к городу.
Детство.
«Я родилась и выросла в Москве. Я люблю ее безусловной любовью, ведь именно с ней связаны самые яркие воспоминания моей жизни — счастливые и не очень.
…Мое детство прошло в Басманном районе города. Прекрасно помню Сад имени Баумана, где меня готовили в звезды фигурного катания (во что трудно поверить, глядя на меня, и что, как можно догадаться, не увенчалось успехом).
Но когда я вспоминаю о детстве, я чаще думаю о том, как прочно оно было связано с какой-то удивительной системой разрешений и запретов. Простой пример. Все, наверное, знают Елоховский собор — очень красивый, важный, кафедральный. Но мои родители не были религиозными людьми, они его как будто не замечали. Меня же всегда манила его тайна. Гуляя, я смотрела на него и думала: какое замечательное место! Однажды, отпросившись гулять, я побежала не в Сад, как делала обычно, а к собору. Оттуда выходило несколько человек — пара мужчин и три женщин, показавшиеся мне древними, хотя вряд ли им было больше 30. Я замерла и спросила, могу ли туда войти? И тогда мужчина с бородой, превратившей его для меня тогда в старца, голосом, еще более низким, чем у меня сейчас, засмеялся и сказал: „Кажется, у меня в хоре появился напарник“. Выяснилось, что это были ребята из церковного хора. Их поразил мой детский интерес к храму. Они провели мне экскурсию, рассказали историю собора. И с тех пор я частенько сбегала из дома, чтобы побродить под его сводами, привыкнуть к этому месту».
Юность.
«Мое отрочество неразрывно связано с „Домом кино“. Тогда это был „советский Голливуд“. Я была готова на все, лишь бы попасть туда, ведь там можно было увидеть Людмилу Гурченко и других звезд, и они поражали и очаровывали меня своей необычайной красотой. Благодаря „Дому кино“ этот, что называется, „плебейский“ район Москвы — Грузинская улица, окрестности Белорусского вокзала — для меня всегда были окутаны таким богемным флером.
Другое значимое место моей юности — Цирк на Цветном бульваре. Мой папа был очень дружен с Юрием Никулиным, и мне разрешалось то, что для всех остальных было под строгим запретом. Я могла кормить животных, наблюдать, как клоуны репетируют свои репризы, заглядывать в гримерные артистов… Удивительное счастье — увидеть что-то с другой стороны, с backstage. Таинство начинает обретать куда большую силу, когда ты понимаешь, сколько усилий, сколько пота и крови в него было вложено.
В 18 лет жизнь моя резко изменилась — я вышла замуж. Из своего родного района я переехала на Кропоткинскую. Хамовники — удивительное место, в котором практически каждый квадратный метр связан с историей русского дворянства, аристократии.
Одним из самых дорогих для меня мест той поры стал открытый бассейн „Москва“, в котором — вы не поверите! — я совершала очередные спортивные подвиги. Там можно было встретить людей, которых сегодня представить на одной территории практически невозможно. Под падающим московским снегом, в теплой воде, от которой поднимался густой, плотный пар, плавали директор соседней прачечной МарьВанна, с трудом формулирующая мысли на родном языке, и актер Стриженов в синих плавках.
Понятно, что бассейн построен не в том месте, и, конечно, с Храмом Христа Спасителя разобрались категорически неправильно, но — я специально вам об этом рассказываю — когда ты маленький, тебе все равно, что снесли, что построили, важно лишь то, как это место сопряжено с тобой, ведь только через это сопряжение, этот диалог с тобой город начинает жить и медленно, неспешно отвечать тебе любовью…
И, конечно, как я могу обойти вниманием факультет журналистики, который я не заканчивала, но где учились самые талантливые, богемные мальчики, на которых мы, девчонки с филфака, бегали смотреть. Журфак для меня — не храм науки, а храм необычайных юношей, за одного из которых я, к счастью, вышла замуж. Кроме того, там я посмотрела лучшее кино 1960-х и 1970-х годов».
Зрелость.
«Готовясь к этой лекции, я поняла, что никогда не пойду в места, связанные с работой, в личное время. Кто-то скажет, что у меня очень узкий ареал существования: „Гараж“, „Пионер“, „Пушкинъ“, Столешников переулок, Большой театр… Да, отвечу вам честно, да. Да, я не езжу в Текстильщики с любимым мужчиной. И не потому, что Текстильщики плохи, а потому, что Текстильщики меня не узнают. Понимаете? Каждый человек выбирает свое „место силы“. Понимание „мое“ и „не мое“ — крайне важно для конструктивного диалога с городом.
При всей моей бесконечной любви к столице я поняла, что свою „бесценную Москву“ я люблю еще больше, если раз в неделю из нее уезжаю. Все, кто со мной работает, знают — в выходные меня практически невозможно выманить на встречу или мероприятие, потому что для меня крайне важен баланс между городом и загородом, для меня это своеобразный „инь и янь“.
Для меня город — это территория поиска. Город лишь тогда отвечает взаимностью, когда чувствует, что вы ищете, подключаете все свои силы, чтобы понять и прочувствовать его. Это что-то сродни отношениям, любовному роману. И если отношения не складываются, город начинает мстить.
Могу честно сказать, в последнее время я в некотором смысле превращаюсь в животное: я живу на нюх. Если я прихожу в здание, неважно какое — ресторан, лобби, офис, и мне не нравится его запах, я ухожу и больше никогда туда не возвращаюсь. У каждого из вас наверняка есть свои лакмусовые бумажки, свой камертон, который позволяет вам выстраивать этот важный диалог с окружающей средой.
А еще нужно помнить, что город намного мощнее, чем мы думаем, и намного мудрее. Выбор — всегда за вами. Вы — режиссеры ваших жизней, и ваша судьба будет именно такой, какой вы ее придумаете».
Вместо эпилога.
«Мне очень нравится, как Франсуаза Саган написала о Нью-Йорке, городе, который она очень любила: „Это не родной город. Город ненасытный и напряженный. Он не создан для праздного шатания. У Нью-Йорка есть свои божества: днем — это порядок, стадный инстинкт, деньги, будущее. Ночью — неизменно деньги, выпивка и одиночество“. Одиночество… Кажется ли мне, что нечто подобное можно сказать и о Москве? Ну конечно, поэтому я этот отрывок и прочитала».
Тимофей Колесников. Антон Белов
Наталья Туровникова
Наталья Туровникова, Ольга Изаксон
Предыдущая статья
StarLook. «Малышка на миллион»: феномен Ким Кардашян
В этот уикенд популярная звезда реалити-шоу Ким Кардашян, героиня недавней обложки Vogue, вышла замуж за рэпера Канье Уэста. Долгожданная церемония бракосочетание прошла во Флоренции.
Старый Свет надолго
запомнит эту свадьбу!
Подготовка к торжеству так детально обсуждалась в прессе, что казалось, будто замуж выходит не далекая американская звезда таблоидов, а кто-то близкий и родной, ну, скажем, лучшая подруга. Смакуя подробности предстоящей церемонии, журналисты и блогеры захлебывались от восторга, рисуя масштабы действа: дескать, празднество пройдет в Европе, продлится несколько дней, а выступать на нем будут первые лица поп-сцены.
Читать далее…
