Fashion Digest: главное с Недели моды в Париже — показы Saint Laurent, Louis Vuitton и Schiaparelli

Узкие кожаные юбки дизайнер дополняет блузками с пышными бантами, куртки-косухи сочетает с тугими корсетами, нейлоновые платья выступают в паре с плащами, которые можно надеть прямо на обнаженное тело, а за вечерний блок отвечают драпировки, рюши и оборки, напоминающие костюмы викторианской эпохи. Черно-белую гамму Ваккарелло раскрашивает благородными природными оттенками — шафраном, пряной паприкой, лавандой и бирюзой, а также многообразием кофейных оттенков.

Не меньшее внимание привлекло шоу Louis Vuitton — во-первых, потому что местом проведения показа были выбраны апартаменты супруги французского короля Людовика XIII Анны Австрийской в ​​Музее Лувра, во-вторых, благодаря неожиданному решению Николя Жескьера пофантазировать о том, как домашняя одежда становится новой женской броней и манифестом радикальной уверенности в себе.

Саундтреком к дефиле стала запись с голосом Кейт Бланшетт, которая читала стихи Дэвида Бирна и цитировала строчки из песни This Must Be the Place его группы Talking Head. Идея о том, что «дом — это место, где я хочу быть», стала главной метафорой коллекции и лейтмотивом всего показа.

Впрочем, не стоит ждать от Жескьера традиционных пижамных штанов, в которых минувшим летом засветились все блогеры, — это было бы слишком очевидно. Дизайнер исследует концепцию интимной одежды и интерпретирует ее при помощи элементов стиля сафари, этнических мотивов и изобретательного декора.

Первый же образ — нечто среднее между домашней сорочкой и платьем — задал настроение всей линейки, в которой деликатная палитра рождала чувство комфорта и умиротворения, а многослойность и архитектурные приемы, напротив, не давали заскучать.

Николя Жескьер — настоящий мастер футуристического кроя и изысканного минимализма — в этот раз позволил раскрыться более чувственной грани своего таланта, благодаря чему импровизированный подиум заполнили современные нимфы, в арсенале которых — мягкие кашемировые комплекты, уютные пальто-халаты, брюки-трансформеры с молниями и карманами, а также юбки-баллоны и платья всех возможных фасонов, текстур и оттенков.

Костюмы, расшитые цветной бахромой, напоминали полотна Ван Гога с их узнаваемыми, динамичными мазками. Атласные рюши и мягкие драпировки органично перекликались с эстетикой королевских апартаментов, а изысканные шляпы-тюрбаны навевали мысли об экзотических путешествиях. Эта деталь служила тонким напоминанием: где бы вы ни оказались, самое важное — оставаться верным себе, сохраняя то чувство уверенности и комфорта, что дарит нам дом и все, что с ним связано.

Всегда с особым предвкушением жду показы Schiaparelli — Дэниел Розберри действительно творит магию, погружая зрителей в сюрреалистичные фантазии и сказочные миры, где женщина предстает то объектом поклонения, то творящей силой, демиургом собственной реальности.

Название новой коллекции, Dancer in the Dark («Танцующая в темноте»), было буквально воплощено в атмосфере показа. Действие развернулось на верхнем этаже Центра Жоржа Помпиду, который сейчас находится на реконструкции. Дизайнер признался, что с радостью ухватился за возможность провести шоу именно в той галерее, где чуть больше года назад проходила выставка Константина Бранкузи — одного из основателей абстрактной скульптуры, чье творчество во многом перекликается с эстетикой самой Эльзы Скиапарелли.

Шоу и правда проходило в полумраке, что придавало ему мистический, почти драматический характер. Через коллекцию Розберри размышляет на актуальную тему: чего мы хотим на самом деле — быстрых развлечений, которые дарят нам мобильные устройства, или же истинного, глубокого вдохновения?

«Вот почему я ухватился за возможность провести показ в Центре Помпиду. […] Я чувствовал, что посещение показа Schiaparelli должно быть похоже на поход в музей: в равной степени вдохновляющий и успокаивающий опыт. Он должен пробуждать ощущение того, что ты танцуешь одна дома после работы. Это должно быть похоже на танец в темноте — нечто столь же раскрепощающее, интимное и… радостное», — Дэниел Розберри.

Чтобы передать напряжение и творческий конфликт, свойственные методу основательницы бренда, Розберри использовал чистые строгие линии и лаконичные силуэты, которые оживали за счет эффектных деталей — например, благодаря акцентным плечам и силуэтам груди, выложенным заклепками на кожаных платьях. Далее зрителей ждал калейдоскоп техник: архитектурные драпировки, асимметрия, многослойность и перфорация. С каждым новым образом декор становился все изощреннее — появлялись прозрачные вставки, силуэты, будто нарисованные мелом прямо на ткани, искристая бахрома и перья.

«После моей первой коллекции я часто слышал: „Это pret-a-porter? Я думала, что смотрю на кутюр!“ Долгое время я не знал, как реагировать на эти комментарии, которые почему-то всегда звучали как критика. Но за шесть лет в Schiaparelli то, что казалось недостатком, превратилось в преимущество. Почему мода — даже повседневная — не может быть искусством?» — Дэниел Розберри.

Танец в темноте как метафора абсолютной свободы, в том числе и творческой, звучит особенно смело в контексте одержимости индустрии маркетингом и коммерцией. В такие турбулентные времена право сохранять свой подход и самобытность становится едва ли не главной привилегией Дома.