Наш колумнист Ольги Мичи продолжает рассказ об удивительном и полном опасностей путешествии в Новую Гвинею.
Путешественники
покинули населенные места, теперь впереди —
только дикие джунгли.
Путь
Раннее утро. Сквозь щели в стенах дощатого дома пробиваются первые лучи света. На улице снова предательски идет дождь. И, кажется, ливень только усиливается. Ну почему же сегодня, именно в тот день, когда мы должны начать свой поход в поисках настоящих, диких короваев, погода к нам столь неблагосклонна?
Я с трудом покидаю свой спальник, ведь нужно еще собрать вещи. Как хорошо, что в эту поездку я предусмотрительно взяла мягкие водонепроницаемые сумки. С сочувствием смотрю на нашего оператора, утрамбовывающего свой брезентовый вещевой мешок. В условиях очень высокой влажности мокрые вещи вообще не просыхают. В ближайшие дни ему придется столкнуться с массой трудностей.
Спустя час мы покидаем гостеприимный дом Саймона и длинной колонной направляемся в сторону реки. Такое впечатление, что провожать нас собралась вся деревня.
До отказа нагруженная лодка, полная вещей, продуктов, бутылок с водой и людей, начинает свой путь против течения реки. Старый мотор то и дело глохнет. Ко всему прочему река в этом месте довольно мелкая, и наше весьма тяжелое плавсредство время от времени садится на мель. В таких случаях мужчины прыгают в воду прямо в одежде, с сигаретой в зубах, и, словно герои картины «Бурлаки на Волге» на папуанский манер, тянут лодку, медленно приближая нас к заветной цели. Путь по реке занимает более часа.
Дождь немного стих, но все еще накрапывает. В такую жару он кажется даром богов, но только не для нашей техники. Для аппаратуры это настоящая катастрофа. Камера то и дело запотевает изнутри и дает сбои в работе.
Первая деревня, которую мы видим, состоит всего из одного дома. В нем живет одна семья. Они приглашают нас обогреться и отобедать с ними.
Олфит, наш проводник, шепчет мне на ухо: «Ольга, имей в виду, в здешних краях отказываться от предложенного угощения — верх неприличия». Изрядно проголодавшись и предвкушая что-то мясное, поджаренное на костре, я судорожно сглатываю слюну. В мыслях я уже представляю себе поросенка на огне. И совершенно зря…
Поднявшись на высоту пятнадцати метров по хлипкой лестнице, связанной из ветвей и травы, мы оказываемся в столь же хрупком домике на опорах, наполненном зловонным запахом. На обед — игуана, явно не первой свежести. Завернутая в пальмовые листья туша томится на углях. Такое ощущение, что в процессе готовки тошнотворный запах только усиливается. C трудом сдерживая отвращение, я запечатлеваю происходящее на камеру. Не в силах оставаться здесь дольше, умоляю Олфита придумать предлог для продолжения нашего пути в глубь дождевого леса.
Хозяин и глава семейства Синдек Сапуру хоть и недоумевает, почему гости так скоро засобирались в путь, но вызывается нас проводить. По дороге он делится со мной воспоминаниями детства: «Я еще помню, как мои родители ели других людей. В те времена это было в порядке вещей. Короваи всегда строили свои дома высоко на деревьях, а на ночь убирали лестницы, чтобы ни люди, ни дикие звери, ни лесные духи не могли пробраться в дом. Я не любил своего отца и после его смерти так и оставил тело на полу в доме, где он жил, а сам ушел в другое место. Сейчас у меня жена и две дочери. Старшая вышла замуж, но выкупа за нее я так и не получил».
За беседой я не замечаю, как усиливается дождь. Лужи растут с невероятной скоростью. Теперь уже не до разговоров. По щиколотку в мутной жиже, в насквозь промокших дождевиках, облепленные комарами, мы решительно направляемся в чащу. Точного местонахождения других семей племени короваи мы не знаем, но надеемся на интуицию наших проводников. К тому же мы ушли довольно далеко и возвращаться уже поздно.
Спустя пять часов мы выходим на широкую поляну, где расположена большая деревня, состоящая из нескольких домиков на деревьях и одной хижины, построенной прямо на земле. Промокшие и уставшие, мы просимся внутрь. После коротких переговоров и «оплаты» в виде пяти пачек сигарет нас впускают. В этих местах сигареты являются главным платежным средством при получении тех или иных услуг.
Помещение заполнено едким дымом от тлеющего костра и до отказа забито людьми.
Нам ясно дают понять, чтобы мы не рассчитывали на ночлег. Одновременно мы узнаем, что деревни, которая является нашей конечной целью, больше не существует. Точнее, формально она существует, но ее жители погибли от внезапно начавшейся эпидемии малярии.
Огорчившись, мы понимаем, что придется экстренно менять наши планы. И тут нам приходят на помощь носильщики, которые советуют посетить другой клан — Дамбула, находящийся всего в нескольких часах пути. Мы принимаем решение незамедлительно отправиться в путь, поскольку близится вечер.
Измученные, голодные и промокшие насквозь, мы с трудом замечаем в сумерках силуэты хижин на деревьях.
Нас встречают совершенно нагие папуасы с луками и стрелами. Мы вступаем в переговоры. Десять пачек сигарет и выкуренная одна на всех «трубка мира» делают свое дело. Нам дозволено остаться в деревне на семь дней.
Так как я категорически отказываюсь спать в доме на дереве вместе со всеми женщинами клана, для лагеря нам предоставляют некое строение с крышей. Все последующие дни эта хибара, любовно прозванная нами «курятником», служила нам домом и единственным убежищем.
