В Милане в рамках Недели дизайна состоялось вручение премии Lexus Design Award, воспевающей дизайнерские инновации для построения лучшего будущего.
Член жюри конкурса, куратор Отделения архитектуры и дизайна в Музее современного искусства (MoMA) в Нью-Йорке Паола Антонелли рассказала Posta-Magazine, почему дизайн — это не искусство, чему она учит своих студентов и какие предметы дизайна она готова была бы показать… пришельцам.
К Паоле на интервью рвутся буквально все: автор выставки «Сломанная природа: дизайн для выживания человечества» в рамках нынешней, XXII Миланской триеннале известна своими гуманистическими взглядами, умеет организовывать громкие дискуссии, в том числе о роли дизайна в военной промышленности, и покоряет современностью взглядов, позволяющих ей восхищаться тамагочи и видеоиграми, воспитывать в зрителе «эластичность сознания» и превращать дизайн в эклектичную дисциплину на стыке культур. До начала церемонии награждения победителей Lexus Design Award 2019 Паола — в формате speedy date по 10 минут на каждого — в течение двух часов без устали отвечает на вопросы журналистов со всего мира, обсуждая и фантасмагоричные идеи для яркого будущего и… красивый «дизайнерский» уход в случае исчезновения нашей цивилизации.
Юлия Киселева: Паола, наше интервью с вами — последнее «быстрое свидание» за два часа. Вы еще не устали от слова «дизайн»?
Паола Антонелли: Нет, что вы, никогда от него не устаю. Слово «дизайн» — сложное, это такой зонтик, под которым прячется масса интересного. Буквально вчера я обсуждала с подругой и дизайн-критиком последний номер журнала The Economist, который, как ни странно, посвящен дизайну. Правда, они убеждены, что их номер — про биоинженерию, но мы-то знаем, что это — про дизайн. Потому что дизайн — это всеохватывающее понятие, включающее массу форм созидания, делания, использования, продажи, распространения…
— Но при этом дизайн — это не искусство…
— Нет. Это две разные вещи, хотя иногда они могут выглядеть слишком похоже. Разница между художником и дизайнером в первую очередь в том, что художник может выбирать, несет ли он какую-либо ответственность перед людьми. Дизайнер же эту ответственность несет по определению. Да, вещи, сделанные художником и дизайнером, могут выглядеть одинаково, но разница в намерении. Еще одна причина, почему дизайн и искусство различны, — это рынок. Рынок искусства очень отличается от рынка дизайна. Смысл первого в том, чтобы превратить объекты искусства в продукт, цена которого будет расти, продукт, который сможет стать объектом обмена. Дизайн же в теории должен быть ровно обратным: чем больше он проникает в мир, тем более доступным он должен становиться для потребителя. Так что дизайн и искусство — это разные животные, и попытка их друг с другом сблизить — опасная вещь. Есть дизайнеры, создающие объекты искусства для продажи в галерее — почему бы и нет, нужно же им чем-то за квартиру платить. Но когда они приходят ко мне, я им всегда говорю: на каждый предмет искусства для галереи вы обязаны создать по пять по-настоящему дизайнерских объектов, чтобы… «искупить грехи». (Смеется.)
— Почти все объекты в финале Lexus Design Award 2019 решают сложные и реальные проблемы. А осталось ли в этом мире место вещам просто красивым, но, по большому счету, бесполезным? Или вы считаете, что неутилитарные вещи в дизайне не имеют будущего?
— Один из самых моих любимых объектов «бесполезного» дизайна — тамагочи. Это безумие, абсолютно бессмысленная вещь, вызывающая страдания, извращение, превратившееся в культ. Это очень интересно. Кроме того, чтобы быть ответственным и утилитарным, дизайн совсем не должен при этом жертвовать эстетической составляющей. Недаром сейчас так популярно понятие restorative design (restorative — восстанавливающий, тонизирующий. — Прим. ред.), призванный, как и рестораны, впервые появившиеся во Франции в 18 веке, выполнить какую-то практичную функцию (как в ресторане — поесть) и одновременно восстановить ваши душевные силы и доставить удовольствие. За таким дизайном — будущее.
Подсказка:
Впервые слово ресторан было применено в Париже в конце 18 века, когда продавец бульонов разместил над входом в свое заведение вывеску на латыни: Venite ad me omnes, qui stomacho laboratis et ego restaurabo vos, то есть «Придите ко мне все страждущие желудком и я вас восстановлю».
— Ваше главное «высказывание» о будущем — проект «Дизайн и насилие», вдохновленный «зелеными пулями», убивающими людей, но не вредящими природе?
— Пожалуй. Я помню свое состояние, когда я узнала, что на 3D-принтере напечатан… пистолет. Ведь я всю жизнь думала, что дизайн — это орудие добра. Я считала, что дизайнеры дают себе клятву Гиппократа — как доктора. И тут случился пистолет из 3D-принтера. Я была ошеломлена, я злилась на себя за собственную наивность. Я стала составлять список объектов, у которых неоднозначные отношения с насилием. Как, например, автомат Калашникова, или эти «зеленые пули», которые разрабатывает американская армия. Получился внушительный список — его бы хватило на целую выставку, но ей не суждено было состояться, поэтому я запустила онлайн-платформу, где каждую неделю я задавала на эту тему вопросы разным людям — генеральному секретарю ООН, например. Проект функционирует до сих пор, и лично мне он помог многое понять о дизайне, о природе человека, о насилии и его разных формах — а они, как, например, red lining — американская традиция городской планировки для разделения людей разных рас или достатка, могут быть неочевидными и даже едва различимыми.
— А в вашей обычной «мирной» жизни какую роль играет дизайн?
— «Если я сижу в кресле — значит я работаю», — так я в шутку отвечаю своему мужу, если он спрашивает, свободна ли я сейчас от своих дел. Дизайн присутствует в моей жизни ежесекундно. Я перехожу улицу — и смотрю на светофор, тоже как на предмет дизайна. Я смотрю на вещи постоянно. Смотрю и думаю о богатстве творческих способностей человека, а также об опасности, которую они несут.
— Об «опасности»: в одном интервью вы сказали любопытную вещь. «Если вы верите, что человек исчезнет с лица земли, почему бы с помощью дизайна не сделать эту кончину более элегантной?». Можете рассказать об этой «элегантной кончине»?
— Когда человек достигает определенного возраста или, допустим, заболевает и знает, что ему недолго осталось, он, если есть силы, начинает приводить свои дела в порядок. Возможно, даже делает последнюю грандиозную вещь в своей жизни — пишет книгу, берет интервью, пишет последнее прекрасное письмо другу. Вы стараетесь прийти к хорошему финалу, чтобы о вас осталась память, чтобы ваше наследие могло служить добром другим. То же самое, я думаю, можно сказать и о целом биологическом виде: если мы признаем, что в какой-то момент человечество вымрет, то, возможно, мы могли бы начать приводить наши дела в порядок, думать о том, что останется после нас. Вот так все просто. Я не знаю, что должно произойти, чтобы мы стали обращаться с природой и с самими собой (ведь мы, люди, — часть природы) лучше. Может быть, мысли о возможном вымирании могли бы нас отрезвить.
— Какие предметы дизайна вы готовы показать — в качестве «презентации» достижений человека — другой цивилизации?
— Я абсолютно влюблена в значок @: он неподвластен времени, он безумно красив. А еще один из моих любимых объектов — это 747, самолет, в который в рамках своей акции стрелял Крис Берден, стоя на пляже неподалеку от лос-анджелесского аэропорта. Но не уверена, что я решилась бы показывать его другой цивилизации…
— Очень неожиданный выбор, учитывая, что большинство по-прежнему считает, что дизайн — это красивые стулья. Какие еще стереотипы в отношении дизайна вам хотелось бы развеять?
— Один из надоедливых стереотипов «внешнего мира» о дизайне — это мысль о том, что дизайнер — это человек, который украшает. Но на самом деле дизайнер — этот тот, кто живет в реальном мире и решает реальные проблемы. А еще мне бы очень хотелось, чтобы нам перестали в мотивационных статьях рассказывать, что дизайнером может быть любой. Мы ведь не говорим, что любой может быть ученым? Конечно, можно ставить эксперименты, но если вы не изучали науку, то ученым вы не станете. То же касается и дизайна.
— С вашей подачи в MoMA в качестве дизайн-экспонатов появились видеоигры и компьютерные символы. Это заигрывание с миллениалами или часть глобального видения?
— Если честно, никого не хочу обидеть, когда я делаю свою работу, о миллениалах я совершенно не думаю. (Смеется.) Я просто верю, что все это потрясающие примеры дизайна. Знак собаки — @ — меня покорил, чем больше я о нем думала, тем более понимала, что это имеет самое прямое отношение к дизайну. И мне стоило немалых усилий сделать так, чтобы ряд людей принял это в музее.
— Вы не только куратор, но и действующий преподаватель. Какое главное знание вы хотели бы привить вашим студентам?
— Я хочу, чтобы хотя бы во время учебы они почувствовали свободу своего таланта. К сожалению, большинство моих студентов учатся в заведениях слишком дорогостоящих, и, выпустившись, они вынуждены отдавать за обучение долги и работать на заказчика. Но если они познают эту свободу во время учебы, то, возможно, будут стремиться к ней, даже когда обстоятельства складываются не в ее пользу. Именно такой свободе учат дизайнеров и в рамках Lexus Design Award.
