Чаще всего интервью со звездами кино, режиссерами и продюсерами берут для СМИ журналисты или критики, которые могут блестяще говорить о предмете и разбираться в нем, но те, кто работает непосредственно в индустрии, знают большее количество деталей и подводных камней.
Фото: Александр Толстов
Генеральный продюсер проекта: Аниса Ашику
Поэтому для интервью и репортажей в нашей рубрике «КиноБизнес изнутри» мы пригласили в качестве ведущей Ренату Пиотровски — профессионала индустрии. Сегодня ее собеседник — режиссер и сценарист Оксана Карас, картина которой «Выше неба» с Викторией Толстогановой и Алексеем Аграновичем будет представлена в рамках основного конкурса «Кинотавра».
Нет прозрачных схем
В профессию сейчас пробиться тяжело: нет какого-то четкого алгоритма попадания после ВГИКа, Высших режиссерских курсов или Московской школы нового кино непосредственно в производство. Раньше было все понятно: был некий лифт, в который ты садился на первом этаже, если успевал впрыгнуть, и уезжал туда, куда надо — в Первое творческое объединение, Второе, Третье. Закончив ВГИК, ты гарантированно получал какое-то распределение, если не совсем бездарь… Ясно, что у каждого своя творческая судьба, но сейчас нет вообще никаких прозрачных или непрозрачных схем, которые бы тебе помогали. Да они и не нужны. Потому что с ростом технологий открылись невероятные возможности: можно снимать хоть на телефон. Придумал историю — иди и снимай. Уже не прокатит нытье в духе «у меня нет образования или денег на кино». В программе фестиваля «Окно в Европу» в прошлом году был фильм Бориса Гуца «Фогот», снятый на телефон. Черно-белая короткометражка Анны Меликян «Нежность», снятая на новый 10-й айфон, бьет все рекорды просмотров в интернете. Да что там — Стивен Содерберг снял на телефон хоррор «Не в себе».
В плену стереотипов
Гендерное деление в режиссерской профессии? Это стереотип, в плену которого мы находимся с советских времен, когда женщине действительно было тяжело пробиться: на мировой киноарене после Лени Рифеншталь был колоссальный провал, а в Советском Союзе были Татьяна Лиознова, Алла Сурикова, Кира Муратова, Динара Асанова, роскошная Лариса Шепитько и, пожалуй, все — рядом с полным вагоном мужчин-режиссеров. Сегодня нас в профессии много, и никого вообще не интересует, что ты девочка: если ты беременна, если ты устала, у тебя нет возможности спрятаться за вывеску «девочка». Но девочкой-то ты от этого меньше не становишься! Меня вот все друзья троллят, что я в жизни всегда в платье и на каблуках, и на съемочной площадке тоже. Недавно, правда, сменила туфли на кроссовки. Но по платьям позиции не сдаю. Понятно, что это все внешнее. А так, конечно, нет женской и мужской режиссуры, есть только хорошее кино и плохое.
Отдельная каста
Сценаристы — это отдельная каста людей. Для меня это люди непостижимые. Это очень энергозатратная работа — просто вот так сесть у компьютера и достать из себя, больше ни из кого, целый мир. С героями, обстоятельствами, диалогами и т.д. Это выматывает невероятно. Потому что сценаристу потраченную энергию восполнить нечем. Есть только он и текст — и больше ничего. И потом еще надо найти в себе силы вот это все выстраданное, придуманное, родное отдать режиссеру, чтобы тот вдохнул в это жизнь. Материализовал.
Я по гороскопу — близнецы, может, поэтому у меня в детстве постоянно менялись мечты, кем я хочу быть, когда вырасту — дипломатом, журналистом, адвокатом, математиком… Но писатель — это была самая первая профессия, которая меня очень долго держала. Я любила читать, и мне самой безумно нравилось рассказывать истории. Я исписывала целые тетради в клеточку по 48 страниц какими-то фантастическими романами, сочиняла стихи. Писателем не стала, стала сценаристом по необходимости. Потому что если тебе в руки попадет сценарий, в котором ты не хочешь изменить ни строчки, можешь считать себя самым счастливым режиссером на свете, но… со мной этого не случалось никогда. Это всегда колоссальная доработка на уровне «присваивания» сценария себе, переписывание истории на 50-60%. При этом надо с большим уважением и чуткостью относиться к тому, что все равно это чужой авторский материал. То есть важно сначала увидеть в тексте, который чем-то тебя не устраивает, талант, вдохновение и некую перспективу — понимание того, куда эта история может вывести.
Сам садишься и пишешь
Если что-то очень долго тебя мучает и болит — верный признак того, что нужно садиться писать сценарий. Хотя бы в терапевтических целях. И вот ты собираешь все эти обрывки мыслей, карманных записок, дневников, подслушанных диалогов, садишься за стол. На этом этапе поджидают свои демоны. Меня, например, всегда рубит дефицит авторской уверенности. Я все время в сомнениях, в какой-то драматургической шизофрении и в острой нужде с кем-то это все срочно обсудить. С другом, с редактором или — лучше всего — сразу с соавтором: мне часто не хватает такой поддержки от человека, который мог бы быть моим альтер-эго, который бы совпадал со мной в художественном видении, с одной стороны, а с другой стороны, смотрел бы на мир иначе, чем я.
«Хороший мальчик»
Летом 2011 года продюсер Василий Соловьев принес мне восемь драфтов, которые написали Михаил Местецкий и Роман Кантор: это были прекрасные, безумно талантливые, зубодробительно смешные сценарии, но они совершенно по-разному заканчивались, и у них были совершенно разные сюжетные линии, но с одними и теми же героями. Будто в миксер одни и те же продукты положили, но в разных пропорциях: у Миши такой сценарный гений — он может это перекручивать и выдавать совершенно разные коктейли. Я все это переписала, собрала в одну историю, добавила танцы, сны, какие-то семейные линии. То есть история изначально принадлежала Местецкому и Кантору, но процесс «присвоения материала», переписки, дописывания, собирания, изменения, выстраивания структуры растянулся чуть ли не на пять лет — так что в итоге с этим материалом я прожила больше, чем Миша и Рома. А в 2016 году мы получили Гран-при на «Кинотавре».
Встретить «своего» продюсера
Можно неудачно выйти замуж и развестись, но гораздо трагичнее встретить неправильного или просто «не своего» продюсера. Если ты обрел «правильного», то держись за него. Мы знаем такие тандемы «продюсер — режиссер», где первый верит своему режиссеру, дает абсолютную творческую свободу, поддерживает, продвигает, а второй отвечает успешными картинами и кассовыми сборами. Найти своего — это очень и очень большое счастье, не всем так везет.
Когда ты одержим
Когда я задумала дебютный фильм «Репетиции», у меня не было для реализации этой затеи ровным счетом ничего, кроме моего сценария. Я показала его Василию Соловьеву — своему бывшему коллеге по каналу «НТВ Спорт», где я проработала чуть ли не девять лет: Вася там был спортивным комментатором, а потом решил заняться кино. Сначала он отказался с формулировкой «не верю в проект». Но меня уже мало что могло остановить. В то время меня здорово вдохновил малобюджетный фильм «Неадекватные люди» Романа Каримова, который был снят за 100 тысяч долларов. Я решила посоветоваться с продюсером этой картины Михаилом Кукушкиным. Помню, как мы встретились с ним в кафе «Му-Му»: пока он ел какие-то салаты, я мучала его вопросом «Что делать?!» Можно сказать, через него Вселенная дала ответы, которые мне были нужны в тот момент. Миша выдал гениальный совет: «Зачем тебе сейчас продюсеры? Снимай сама. Сделай хотя бы тизер — пусть все поймут, какое кино ты имеешь ввиду». Я заложила в ломбард какие-то свои драгоценности, на эти деньги построила у себя дома декорацию, в декабре отсняла первые четыре смены на камеру «Рэд», чтобы потом эти сцены вошли в кино, смонтировала тизер и пошла искать бюджет для фильма, загадав, что через три месяца 21 марта у меня будут необходимые 100 тысяч. А пока денег не было, нужно было заняться всем остальным: найти локации, сделать раскадровки, эскизы костюмов, подобрать актеров (и уговорить их сняться бесплатно). Это был абсолютный авантюризм. Люди соглашались работать в картине, не зная, что у меня ни то что денег на кино нет, мне в кафе за чай заплатить нечем. Но тизер сработал: тот же самый Вася Соловьев показал его своему приятелю Николаю Чилингарову — работающему в банке и отлично разбирающемуся в искусстве сыну известного путешественника и сенатора Артура Чилингарова. Коля посмотрел, почитал и сказал: «Мне нравится идея, что мы репетируем жизнь, а не живем сегодняшним моментом» — и помог с финансированием фильма. 12 апреля мы начали съемки. Когда вселенная видит твой нездоровый фанатизм и одержимость целью, она не остается безучастна.
Все горят, и все в аду
Кажется, кино — та редкая профессия, где невозможно просто отработать смену и вернуться домой жить своей жизнью. Ты либо этим живешь 24 часа в сутки, горишь, болеешь, страдаешь, радуешься, либо ничего не получится. То есть, даже когда ты горишь, не факт, что ты классно и талантливо выгоришь, но такова правда профессии: все горят, и все в аду, но у одних получается, а у других нет.
Два раза уволиться
Я люблю актерское кино, поэтому, конечно, для меня кастинг — это самое важное. Если кастинг сложился, то и кино получится. Помню, как я снимала сериал «Отличница» и хотела, чтобы у меня главную роль сыграла Яна Гладких. Она идеально подходила, и роль была ключевая, через нее вся история рассказывалась. Продюсеры Олег Пиганов и Юля Разумовская тоже были в восторге от Яны, но видели ее в другой роли — подруги главной героини. Чтобы утвердить Яну, мне пришлось два раза уволиться — просто не понимала, как буду снимать, если кастинг будет не мой. Потом я поняла, что неправильно убеждаю: надо всегда визуализировать свое видение, потому что другие не видят того, что видишь ты. Мы вызвали гримеров, художников по костюму, перекрасили Яну в брюнетку, сделали родинку, глаза со стрелками — она стала безумно похожа на Вивьен Ли или Татьяну Самойлову из «Летят журавли», очень узнаваемый кинотипаж. Этот образ убедил продюсеров. А потом наша «Отличница» открывала фестиваль «Движение» в Омске и три раза была в эфире Первого канала с прекрасным рейтингом.
Новые лица
В первый раз Настя Богатырева снималась у меня в «Хорошем мальчике»: ей тогда было 18, и она играла в Табакерке. Я сразу предложила ее на роль Ксюши, но продюсеры сказали, что надо поискать еще. В итоге мы провели всероссийский конкурс и отсмотрели около четырех тысяч девочек в возрасте от 15 до 24, и только после этого утвердили Настю. Иногда такой сложный путь необходим, чтобы убедиться, что твое первое интуитивное решение абсолютно верно. А в полном метре «У ангела ангина» по повести Вадима Шефнера «Сестра печали» главную роль сыграла Маша Крылова, она только-только закончила Мастерскую Брусникина, и для нее это был первый опыт работы в кино, и я очень рада, что именно у меня. У Маши очень редкая актерская органика, я очень хочу, чтобы на нее обратили внимание режиссеры.
Девочке — куклу, мальчику — машинку
Женщинам-режиссерам в России пока не дают большие бюджеты, поэтому мы существуем либо на территории авторского кино, либо в авторском мейнстриме. Продюсеры боятся рисковать. Потому что проще и понятнее, когда девочке — куклу, а мальчику — машинку. Мальчик ведь разберется в машинке, а девочка — нет. Все, что касается сложной техники, трюков, погонь и компьютерной графики, — во всем этом девочка якобы понимать не может. Но я уверена, что все изменится, тот же «Кинотавр» показывает результативность и мальчиков, и девочек.
И вдруг надел не тот шарфик
Я не верю в режиссеров с плохим вкусом, не верю, что, если человек в жизни одет бездарно, он вдруг может на территории своей профессии сделать какую-то интересную художественную историю. Ты не заканчиваешься после слов «стоп, снято, всем спасибо, все свободны». Не бывает так — ты снимал нечто высокохудожественное, вышел с площадки и надел несочетающийся ни с чем шарфик.
Выше неба
Я писала про травматичные отношения мамы и дочери, когда моя подруга Катя Телегина сказала: «Зачем, Оксан? Уже есть такой сценарий у сценаристки Кати Мавроматис». Я прочитала Катин сценарий и очень впечатлилась, но уже тогда было понятно, что впереди еще очень длинный путь. За четыре года — с декабря 2014-го, когда я впервые прочла сценарий, до лета 2018 года, когда начались съемки, — сценарий сильно изменился. История превратилась в разговор о распаде семьи, о лжи и манипуляциях, о созависимых отношениях родителей и детей и, конечно, о взрослении. Там есть параллели: история первой любви, только-только зарождающихся отношений 18-летних героев в исполнении Таисии Вилковой и Филиппа Авдеева, и история родителей в стадии неожиданного, но неизбежного кризиса. Просто прошло время — и мои внутренние интересы изменились. В июне у фильма будет премьера в конкурсе «Кинотавра». Там замечательные артисты — супруги Вика Толстоганова и Алексей Агранович, которые в первый раз снялись вместе: я благодарна, что они с Лешей не побоялись для первого своего совместного кинотандема взять такую сложную неоднозначную тему, проиграть ее, прочувствовать, заглянуть куда-то за край, быть настолько откровенными и смелыми. Вика стала для меня настоящим открытием, у нее бешеная энергетика, и при этом она невероятно чуткая, умная, очень настроенная на партнера актриса. Мне кажется, в кадре она может абсолютно все, для нее нет невозможного. Она своей игрой может оправдать любую героиню. Но и Алексей, несмотря на меньший актерский опыт, чем у Вики, ей не уступает. Поскольку он сам режиссер, он всегда очень точен в разборе и в основной мысли сцены. У него мощнейшая мужская харизма и при этом очень редкий типаж для российского кино. Он может быть очень самоироничным, неловким и даже смешным а-ля Мистер Бин. И тут же выдавать такую глубину, секс и драму, в некоторых ракурсах становясь похожим на Венсана Касселя, что ахаешь. А вместе — Вика и Алексей — усиливают достоинства друг друга. Настоящая синергия.
Деньги — это важно
Мне важно, чтобы я всегда могла себя обеспечить. Раньше я стеснялась говорить прямо, какой гонорар хочу. Мне нужно было обрести уверенность, что у меня получается, что я могу, что делаю не хуже других, и значит, имею право требовать за свой труд достойной оплаты. Потому что деньги — это важно. Это касается не только меня, это касается и актерской профессии. Если тебе помогают, как мне с моим дебютом, — это аванс, это монетизация ваших дружеских отношений, доверия и еще чего-то. Потом ты обязан дать этому артисту еще раз у себя сняться на его условиях.
Новый киноязык
Моя восьмилетняя дочь зарегистрировалась тайком в каком-то «Тик-Токе», в «Лайке», еще где-то, потому что «Мам, „Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации)“ — это для пенсионеров…» Она снимает по пять-шесть видеоисторий в день, сама их монтирует. И это абсолютно другое чувство монтажа, визуализации мысли, это новый киноязык, который нам еще предстоит понять.
Просто выспаться
Не помню, когда я отдыхала последний раз. Видимо, ездила на Мертвое море после Нового года. Безумно волновалась, как же я брошу детей на целых четыре дня, но понимала, что если я не уеду, то сойду с ума. Приехала — и все четыре дня просто спала в номере. Наверное, можно было не ехать так далеко, можно было залечь в какой-нибудь избушке в подмосковном лесу и просто выспаться.
