Центр фотографии имени братьев Люмьер — одна из самых популярных выставочных площадок Москвы, которая на протяжении восьми лет знакомит публику с наследием отечественных и мировых фотоклассиков и актуальными работами современных авторов. Хотя за эти годы его команда разрослась и сегодня состоит из 35 человек, основательница и директор центра Наталья Григорьева-Литвинская — по-прежнему его сердце, мозг и вечный двигатель.
С нашей героиней мы поговорили об актуальных тенденциях в современной фотожурналистике, коллекционировании фотографического искусства, а также об отличиях галерейного бизнеса от музейного дела и о том, как ей удается это совмещать.
Мы встретились сразу после пресс-показа выставок фестиваля актуальной фотографии Photobookfest 2018, который проходит в Центре фотографии до 3 июня. Я мысленно отметила фотогеничность рабочего кабинета Натальи, в котором мы расположились: зеленые стены, красная мебель, аккуратно, но без педантичности, разложенные стопки брошюр, книг и бумаг на одном из столов. С первых же минут общения с Натальей Григорьевой-Литвинской становится очевидным: она живет фотографией. О ней она может говорить часами, и единственное, о чем жалеешь во время такого разговора, так это о том, что его все-таки придется закончить. Наталья из тех людей, которые, несомненно, нашли свое призвание. Лично меня такие встречи всегда вдохновляют: когда видишь, как у человека горят глаза, с каким энтузиазмом он рассказывает о своей работе, которая и не работа вовсе, а вся жизнь, невольно заряжаешься этой энергией. И даже начинаешь подумывать о смене профессии.
Инна Логунова: Вы начинали с советской фотоклассики, как пришли к современной фотографии и почему?
Наталья Григорьева-Литвинская: Центр фотографии братьев Люмьер вырос из галереи, которая была основана в 2001 году в ЦДХ и занималась в основном советской фотографией XX века. И только с 2006–2007 года мы начали заниматься западной фотографией и обращать больше внимания на современную фотографию. Не могу сказать, что мы много работаем с молодыми авторами — это отдельное направление, отдельные инвестиции и свои правила. И в целом за те годы, что мы существуем, интерес у молодых перспективных отечественных фотографов выставляться в России снижается. У этого много причин, в том числе тот факт, что на российском рынке ни одна из государственных институций современной молодой актуальной фотографией не занимается.
По большому счету, есть единственная государственная Школа имени Родченко, где преподают совершенно замечательные фотографы и кураторы, которые воспитывают молодую смену себе подобных, но заканчивается выставка дипломных работ, и выпускники уходят в никуда. Чтобы иметь возможность себя проявить, они уезжают работать либо выставляться за границу. К сожалению, за последние годы ситуация сильно усугубилась, и на мой взгляд, никто не предпринимает никаких серьезных мер, чтобы не потерять фотографические высказывания в целом. Для ее реанимации, безусловно, нужно много сделать: тут и организация резиденций, и грантовая программа, и серьезное профессиональное преподавание искусства фотографии в наших вузах. Но мы ведь с вами живем здесь и сейчас, и нам, кураторам, посетителям выставок, коллекционерам, необходимо искусство, которое рассказывает правду о сегодняшнем дне, о том, что нас окружает. Ждать всех этих действий от кого-либо, наверное, будет опрометчиво, поэтому два года назад мы приняли решение организовать фестиваль молодой актуальной фотографии Photobookfest, который теперь будет проходить каждую весну в Центре фотографии и других площадках.
— Проекты «Я, Обломов» и «В поисках Ленина», которые вы представляете в рамках текущего фестиваля, созданы зарубежными авторами, но рассказывают о России и постсоветском пространстве. Можно сказать, что связь с российской почвой — один из основных критериев отбора?
— Меня лично может волновать положение женщин в Нигерии, но как куратор я понимаю, что мы делаем выставки для тех, кто живет в Москве, и у нас своих проблем предостаточно. Поэтому мы, естественно, пытаемся все-таки показывать проекты, которые имеют отношение к России — необязательно географически, скорее в вопросах и темах, которые они затрагивают. Важно, чтобы они были актуальны для наших посетителей. 16 мая мы откроем проект «Noor. Иди и смотри» в рамках фестиваля, уверена, что это будет событие года для выставочной Москвы. Самое смелое фотографическое агентство, организованное Стэнли Грином и его командой, последние десять лет будоражит мир, а теперь приедет и к нам.
Кадир ван Лохёйзен / NOOR. Нигерия, Лагос. 27 января 2017
Санне де Вильде / NOOR. Остров дальтоников. Микронезия, Тихий океан. Октябрь 2015
— Вы отсматриваете огромное количество фотовыставок по всему миру. Какие тенденции в фотографии вы бы отметили в последние несколько лет?
— Одна из главных тем в актуальной фотожурналистике — межнациональные конфликты. Так, среди проектов крупнейшего в мире фотофестиваля в Арле многие посвящены беженцам, межнациональным конфликтам и их результатам, экологическим проблемам как факту циничного отношения к миру, в котором мы живем. Что неудивительно: это нынешние реалии Европы, стран, с которыми мы граничим, народов, которые всегда были нам соседями. Фотографы показывают ситуацию с самых разных сторон, занимая ту или иную позицию — с которой мы можем не соглашаться, но должны знать, что она существует. Фотография обнажает проблему, от которой мы зачастую отворачиваемся.
В модной фотографии сегодня на подъеме китайские авторы. Они оказывают серьезное влияние и в целом на мировое фотоискусство. У китайских авторов совершенно особое видение: на модель, моду, эстетику женского тела.
— Вы упомянули российских фотографов, которые уезжают работать за границу. Как это практически происходит?
— Их очень активно разбирают агентства, различные издания, фестивали. Существует множество грантовых программ. Способы, в общем, стандартные. Приезжают западные кураторы, которые проводят портфолио-ревю, отсматривают работы, по итогам наиболее интересным авторам предлагают сотрудничество. Бывает, что молодых фотографов замечают галеристы. Или же сами ребята подают на гранты, получают места в арт-резиденциях, где у них есть возможность работать над собственным проектом. У нас подобных вещей нет — государство не поддерживает молодого художника, не нужен он в принципе как класс. Как раз в мае мы будем проводить две сессии портфолио-ревю, через которые авторы и находят свое будущее.
— Как вы решаете, что привезете в Москву того или иного фотографа? Это личный вкус — или есть определенные критерии?
— Ничего личного нет уже давно. Разумеется, как у коллекционера и галериста и меня есть свои предпочтения.
Но как куратор музейного пространства, каким является Центр фотографии имени братьев Люмьер, я исхожу из задач, которые мы перед собой ставим: рассказывать о фотографическом искусстве на протяжении 150 лет его развития, о разных его аспектах и выдающихся именах. У нас сложилась своя постоянная аудитория — посетители, которые приходят к нам как минимум раз в месяц. Это думающая, интеллигентная публика, люди, которым интересно узнавать что-то новое, расширять свой кругозор и в истории фотографии, и в истории стран и народов, о которых рассказывают в своих работах наши авторы. Мы стараемся делать разные проекты, чтобы они каждый раз находили то, что их действительно волнует.
— Как за время своего существования развивался центр? Как менялось ваше представление о том, что вы хотите делать?
— Мы открылись в 2001 году в ЦДХ как первая в России коммерческая галерея фотографии. Для сравнения: первая галерея фотографии открылась в Нью-Йорке в 1905 году. Дистанция почти в сто лет — целый век, на протяжении которого сформировался рынок с определенными правилами. Понятно, что у нас в стране рынка не было в принципе и, когда мы начинали, люди просто крутили пальцем у виска. Никто не понимал, почему фотография вообще должна продаваться. Не было таких понятий, как «тираж», «атрибуция», не существовало договорных отношений. Да что греха таить, я и сегодня, двадцать лет спустя, клиентам все эти моменты нередко объясняю. Собственно, о сформировавшемся рынке в России можно говорить с большой натяжкой.
Важно сказать, что у нас несколько аспектов деятельности. Это частное коллекционирование (у нас одна из самых крупных в Европе коллекций советского фотоискусства); галерейный бизнес, то есть продажа фотографии и экспертная помощь в составлении частных и корпоративных коллекций; и музейное дело. В последнем случае мы пополняем фонды, исходя не из собственных вкусов, а необходимости музея. То есть мы создаем базу, необходимую для качественных выставочных проектов, цель которых — наиболее полно показать творчество того или иного автора либо определенную эпоху. Поэтому мы покупаем целиком и полностью фонды, сканируем, атрибутируем. Что-то будет показано в рамках тематических проектов, а что-то публика, скорее всего, никогда не увидит. Например, в прошлом году мы делали ретроспективу Якова Халипа, ученика Родченко. Этот проект мы готовили лет семь: собирали материалы, покупали фотографии по всему миру — в 1990-е годы практически все советские винтажи были вывезены из России американцами.
— Чем частное коллекционирование отличается от корпоративного?
— Частное коллекционирование основано на личных вкусах. Скажем, вы решили собирать французский фешен и тратить на это сто тысяч долларов в год. Вы покупаете фотографии, которые нравятся именно вам, это исключительно внутреннее, субъективное ощущение. Максимум вы наймете консультанта, который вам будет помогать находить то, что вы хотите, по оптимальной цене. Когда мы говорим о корпоративном коллекционировании, оно базируется на определенной концепции, совпадающей или пересекающейся с миссией бизнеса. Кроме того, здесь учитывается ликвидность произведений, потому что корпоративная коллекция — это еще и форма инвестиций.
Если мы говорим о музейном коллекционировании, то это уже полностью профессиональный подход с точки зрения искусства. И личные предпочтения остаются в стороне.
— Как сегодня обстоят дела в России с частным и корпоративным коллекционированием фотографии?
— На протяжении последних семнадцати лет ситуация менялась несколько раз. В начале 2000-х был уровень, скажем так, «собирательства». Ко мне как консультанту приходили и говорили: «Мне это нравится, я хотел бы купить». Это некое эмоциональное потребление, которое на тот момент еще не переросло в полноценное коллекционирование, а с кризисом 2004 года так вообще просело. Когда экономическая ситуация немного выровнялась, наметились позитивные сдвиги: люди стали осознанно формировать коллекции, а не просто завешивать фотографиями стены офисов и домов. Но в 2008-м случился очередной кризис. Многие из тех, кому мы помогали создавать коллекции, уехали из страны вместе с ними. А некоторые бросили их здесь, к сожалению. Сейчас в Москве, наверное, не больше пятидесяти коллекционеров фотографии. Одни покупают от раза к разу, другие серьезно подходят к коллекционированию, многих мы консультируем на протяжении ряда лет, и, честно скажу, я горжусь коллекциями, которые мы помогаем формировать, это не только амбиции их владельцев, но и мои тоже. Сам факт того, что мы нашли и привезли в Россию ту или иную ценную фотографию, я расцениваю как небольшую победу.
— Сколько изображений вы просматриваете каждый день?
— Я стараюсь вообще уже не смотреть. (Смеется.) У нас есть целый штат людей, которые сканируют архивные негативные фонды — обычно я смотрю их на компьютере. Современные проекты я преимущественно вижу уже на выставках. Иногда смотрю работы отдельных актуальных авторов, которых мне приносят кураторы. Американская фотография мне уже менее интересна, а вот китайская, арабская — очень. В сегодняшней российской фотографии много плагиата. Понимаете, я ничем не помогу человеку, сказав, что он принес мне фотографии в стиле 1960–1970-х годов. Здесь нужна насмотренность, кругозор. Чем больше разнообразной качественной фотографии вы смотрите, тем быстрее у вас формируется собственное видение. Важно смотреть актуальную фотографию, которая предлагает нетривиальные углы зрения, концепции, как, например, проект Нильса Аккермана и Себастьена Гобера «В поисках Ленина», который мы показываем в рамках «Фотобукфеста»: это не просто изображения, а качественная документалистика, сложносочиненный и противоречивый портрет общества.
Нильс Аккерман. Из проекта «В поисках Ленина». Киев. 5 февраля 2016
Нильс Аккерман. Из проекта «В поисках Ленина». Кременчуг. 30 марта 2016
— Когда вы начинали галерею, не было не только рынка фотографии, но и информации. Как и где вы ее набирали?
— Скажу честно, мне очень повезло в жизни. Я математик по образованию, окончила МАИ, отсюда — навыки работы с большими объемами данных и привычка систематизации. К тому же я очень работоспособна, могу себя похвалить. И, наверное, я неплохой предприниматель, как мне кажется. Я занимаюсь фотографией и галерейным бизнесом последние двадцать лет и все это время не перестаю образовываться. Я не говорю, что я специалист во всей истории искусств, но в фотографии плаваю прекрасно.
— Есть ли у вас мечта, связанная с фотографией? Например, приобрести редкую работу какого-то автора, организовать выставку?
— Мечтаю привезти в Россию китайскую и арабскую фотографию. У нас в стране огромный вакуум информации, не только визуальной и текстовой, но и самих кураторских высказываний. Хочу выпустить новую книгу фотографии Наума Грановского. Мы издали уже два альбома, но, после того как в прошлом году мы приобрели весь его фонд, я понимаю, что нужна новая. А это требует большой работы — сканирования, атрибутирования, изучения истории Москвы — потому что Грановский был в первую очередь летописцем столицы. Огромное наследие, ради которого нужно бросить все остальное. Но ведь это невозможно! (Смеется.) В общем, планов столько, что не на одну жизнь хватит.
