Арт-уикенд в Москве: легенды современного искусства в МАММ

В Мультимедиа Арт Музее открылась выставка «Гастроли. Музей Людвига — собрание Русского музея в МАММ», на которой представлены работы художников, чьи имена стали символами истории искусства второй половины XX века.

В экспозицию среди прочих вошли произведения Джеффа Кунса, Джаспера Джонса, Георга Базелица, Ансельма Кифера и ряда других арт-звезд современности.

Имена выдающихся коллекционеров и меценатов нередко остаются в истории наравне с именами художников, которым они покровительствуют. Легендой стало собрание немецкой четы Петера и Ирены Людвиг — возможно, крупнейшая частная коллекция в мире, в которую наряду с современным искусством вошли образцы Античности, Средневековья, барокко, рококо, искусства доколумбовой Америки. В конце 1970-х семейная пара подарила часть своего собрания городу Кельну, где был основан первый Музей Людвига. Впоследствии аналогичные музеи возникли в ряде других немецких городов, в Вене и нескольких странах Восточной Европы. В 1994 году Людвиги передали в дар Русскому музею собрание всемирно известных художников второй половины XX века, которое годом позже в качестве постоянной экспозиции открылось для публики в залах Мраморного дворца.

Сегодня 38 произведений из этой коллекции, имеющей статус «музея в музее», можно видеть в Москве совсем в другом антураже — минималистичном, наполненном воздухом пространстве МАММ. Экспозиция, в которую вошли не самые характерные для представленных художников произведения, выстраивает определенные стилевые и тематические диалоги между ними. Так, неожиданная перекличка возникает между полотном Пабло Пикассо «Большие головы» и совместной работой Жан-Мишеля Баскии и Энди Уорхола. В обоих случаях — отсылки к африканской архаике, но если Пикассо она интересна прежде всего своей художественной экспрессией, то для Баскии, американца с гаитянскими и пуэрто-риканскими корнями, это в большей степени элементы культурной и исторической идентичности. Эти две работы в свою очередь вступают в диалог с бронзовой статуэткой Йозефа Бойса «Женщина-зверь», которая вызывает ассоциации с европейской языческой древностью.

Абстракция Ансельма Кифера «Большой железный кулак Германии» (1979) — метафора искореженной двумя мировыми войнами земли. Политический пароль вильгельмовской империи, вынесенный в название картины, противопоставлен образу разрушенного, перевернутого мира. «Ты не можешь просто написать пейзаж, по которому прошли танки, — говорил Кифер, — ты должен что-то сделать с ним… Художник должен найти архетипические образы, которые представят зрителю новую ситуацию».

Написанная практически в то же время, в 1977–1978 годах, картина Маркуса Люперца «Стиль: Эвридика», казалось бы, ничем не напоминает о танках и разрушении, ее палитра абстрактных плоскостей не наводит на мысли о трагедии и катастрофе. Но эта работа посвящена смерти, хотя очевидно другой — ненасильственной, естественной, безболезненной.

Маркус Люперц. Стиль: Эвридика. 1977 — 1978

В этом же зале — портрет самого Петера Людвига работы Энди Уорхола, поп-артовский коллаж Роберта Раушенберга по мотивам Энгра, китчевые деревянные херувимы Джеффа Кунса и «бедное искусство» Микеланджело Пистолетто с типичным для него мотивом зеркала, в котором отражаются зрители и окружающее пространство.

Российское современное искусство представлено такими именами, как Игорь Макаревич, Илья Кабаков, Эрик Булатов, Дмитрий Пригов.

Инсталляция «Сад» Ильи Кабакова строится на одном из излюбленных приемов концептуального искусства — объединении изображения и текста, в результате чего различия между ними стираются. Живописный, полуабстрактный сад соседствует здесь с подробным описанием самого полотна и выдуманными комментариями воображаемых зрителей к картине — порой точными и емкими, а порой вовсе не имеющими к ней отношения. В инсталляции текст почти теряет содержательное значение, а воспринимается как визуальный элемент, предназначенный для рассматривания, а не чтения.

Младший современник Кабакова художник и поэт Дмитрий Пригов еще больше размывает границы между текстом и изображением (вспомним его знаменитые стихограммы). В композиции «Квадрат Малевича», которая представляет собой панно из газетных листов «Правды» с расплывающимися черными кляксами и красным супрематическим кругом, от иконы русского авангарда остается лишь размытый частотой использования словесный образ, практически лишенный содержания — так же как его лишена советская пропагандистская риторика.

Триптих еще одного московского концептуалиста Игоря Макаревича состоит из портретов трех его коллег по цеху: Ивана Чуйкова, Ильи Кабакова и Эрика Булатова, где каждый из художников изображен на некоем «найденном объекте», отсылающем к его творчеству. Так, первый портрет написан на деревянном окне, что было визитной карточкой Ивана Чуйкова. Кабаков изображен в шкафу — столь же характерном предмете его инсталляций. Булатов — на деревянной форме на фоне ящика — таким образом Макаревич обыгрывает живописные эксперименты Эрика Булатова с глубиной пространства.

Игорь Макаревич

Также в экспозицию вошли работы Михаила Рогинского, Николая Овчинникова, Эдуарда Штейнберга, арт-группы «Медицинская герменевтика» и других российских художников. Хотя зарубежное и отечественное искусство представлено в разных залах (за исключением нескольких работ в холле первого этажа), они не противопоставлены, а, наоборот, дополняют друг друга, складываясь в сложносочиненную картину искусства второй половины XX века.

Детали
До 1 мая
Мультимедиа Арт Музей, ул. Остоженка, 16