Его обувь распродается в считанные дни, за ней записываются в очередь все главные московские It-girls, а его новогоднюю капсульную коллекцию ждали, как манну небесную.
Дизайнер обуви Александр Сирадекиан
рассказал Марии Лобановой о работе с Бари Алибасовым, советах Кати Мухиной и славном прошлом группы Fresh Art.
— Мало где есть столько снобизма, как в fashion-индустрии. И вдруг в качестве модного дизайнера обуви появляешься ты — бывший участник группы Fresh Art, символа китча на грани с вульгарностью. Не боялся, что наша «добрая» модная публика тебя заклюет?
— Fresh Аrt — это было прекрасное, но другое время. Другой город. Все жаждали зрелищ — и чем больше «на грани», тем лучше. У любого творчества есть свое время…
— То есть, если бы город не изменился, ты бы по-прежнему создавал тот же продукт, который делал с Fresh Art?
— Вообще-то я не стою на месте.
Фото Jan Coomans
Мария Лобанова в платье Lublu Kira Plastinina и броши Masterpeace
Укладка — Beauty Lab Tsvetnoy, Make Up — Beauty Bar Project
Спасибо ресторану Brasserie Мост за помощь в организации съемки
— Филипп Киркоров больше не твой идеальный герой?
— Филипп — большой друг, но нашей героиней всегда была Дита фон Тиз.
— Мне кажется, ты выдаешь желаемое за действительное — я не припомню, чтобы Дита фон Тиз участвовала в ваших показах, а вот Филипп Бедросович выходил на подиум с удовольствием!
— Но отсутствие Диты на подиуме не помешало ей стать не только нашей музой, но и клиенткой. Если ты помнишь, Fresh Art начинался именно с обуви. А Дита стала одной из первых западных звезд, купивших у нас пару сапог. И не только себе, но и еще и мужу — она тогда с Мэрилином Мэнсоном жила.
— А как вообще случилось, что ты стал дизайнером? Ты же, насколько известно, в начале 90-х танцевал?
— Танцами и рисованием я начал заниматься, когда еще жил в Тбилиси. С детства знал про популярность и успех — подростком я порой зарабатывал больше родителей. А в пятнадцать лет переехал из Тбилиси в Москву, никого здесь не зная. Но через пять дней уже отправился на гастроли с самым популярным на тот момент коллективом — группой «На-На».
— Оттуда у тебя любовь ко всем этим нарядам?
— К Алибасову можно относиться по-разному, но он большой профессионал. Очень многое мне дал, просто будучи рядом. Это была такая школа жизни, которую за деньги не купишь. А вскоре в Москву перебрался и Давид Геворгов, мой друг детства. Еще спустя пару месяцев мы познакомились с Асланом Ахмадовым и втроем решили делать что-то вместе.
— Но вы ведь сначала занимались музыкой, а не модой?
— Мы начали сольную карьеру как музыканты. Никто не знал, что мы поем, но все знали, как мы выглядим. И на сборных концертах к нам подходили продюсеры звезд первой величины только с одним вопросом: «Где вы взяли эту одежду?».
— И где вы ее брали?
— Купить тогда было негде, все сами придумывали и отшивали у знакомых. Когда заказов стало больше, пришлось открыть свое ателье.
— В каком году вы запустили Fresh Art как fashion-бренд?
— В 2002 году мы сделали первую крупную выставку своей обуви. А уже после нее перешли к одежде.
— Вы же к этому моменту уже не только себя, но и многих других артистов одевали. Почему вдруг переключились на обувь?
— Когда мы стали готовить первый показ, то поняли, что нам не во что обувать моделей. Где взять обувь? Надо ехать в Грузию, где мы с Давидом родились и где у нас много друзей. Там нашли обувную мастерскую, в которую нас пустили месяца на два. И мы сделали в модном на том момент московском ресторане «Музей» выставку своей первой коллекции обуви ручной работы. Все 120 пар были распроданы в один день. Потом мы сделали вторую выставку. А еще через год устроили свой первый показ.
— Не припомню, чтобы вас тогда особо жаловала модная пресса.
— Когда мы с ребятами начинали, история современного русского fashion’а и русского глянца только зарождалась. И мы долгое время вообще не занимались никаким самопиаром…
— Что значит — не занимались? На ваших показах на Russian Fashion Week люди разве что на головах друг у друга не стояли. А по подиуму ходили главные звезды шоу-бизнеса. Имя вы себе сделали очень быстро.
— Ну, 15 лет… Я не думаю, что это быстро. Понимаешь, искусственно созданное имя долго не продержится. А от нас человек уходил одетый, накрашенный, причесанный, с фотосессией, со сценографией и с хореографией. Да, говорили, что это дорого, но на чем-то, наверное, экономили, чтобы прийти к нам. Хорошее было время. Мы тогда сняли много клипов в качестве стилистов, а позже и как режиссеры, сделали огромное количество фотопроектов, помимо своей коллекции еще выпустили линию обуви «Эконика» by Fresh Art, вели рубрики в глянце и передачу «Полиция моды» на канале «МУЗ-ТВ». Даже написали сценарий к фильму, но не успели его отснять.
— И почему в итоге группа Fresh Art развалилась?
— Я бы не стал называть это «развалились»… Разваливаются продюсерские проекты. Мы же в первую очередь друзья. Мы сформировались как личности, работая вместе. А когда поняли, что каждый из нас готов делать что-то свое, отпустили друг друга в свободное плавание. Я очень благодарен судьбе за то, что ребята были в моей жизни! И за то, что они сегодня в ней есть.
— А почему ты все-таки выбрал обувь? Вот ты сидишь дома на диване, смотришь на жену с дочкой и думаешь: «Туфли! Пожалуй, это будут туфли».
— Близкие друзья и родные могут подтвердить: если у меня в руках оказывается карандаш и листок бумаги, то на листке обязательно будут эскизы туфель, так было с детства. А на жену и дочку я всегда смотрю, потому что они — мои самые важные и главные музы. Года четыре назад мы вместе отправились в путешествие по Италии. И эта поездка все изменила: мы случайно оказались на обувной фабрике, я увидел огромное производство и понял, что это — знак. Время пришло. Ведь я всегда об этом мечтал, но не решался бросить все и заняться только обувью… У обуви — очень сложный процесс производства.
— Сложнее, чем у одежды?
— В ткани можно сделать две дырки и сказать, что это жилетка, и при хорошем пиаре будет очередь на эти жилетки. С обувью совершенно не так: либо ты надеваешь, ходишь и понимаешь, что это комфортно и удобно, либо это просто картинка, которую сделал совершенно неграмотный человек. У меня был опыт работы с обувью — наши первые две выставки. И в Италии я проходил не один курс истории и производства обуви.
— Ты не боялся провала?
— Когда я начал делать обувь, долгое время искал правильного производителя. Плохое исполнение превратило бы ее из класса «люкс» в категорию «секс-шоп». Сегодня для создания одной пары туфель мне нужно 14 фабрик.
— Сколько фабрик пришлось обойти, чтобы найти эти 14?
— Очень много. Я поставил себе крайне высокую планку. А самый сложный процесс — это заставить поверить производителя в то, что ты будешь успешен. Моя фабрика, например, отшивает такие бренды как Charlotte Olympia, Christian Louboutin, YSL, Valentino. Они привыкли к миллионным тиражам. А тут я со своим мизером… Но наш продукт настолько понравился покупателям, что второй тираж вырос в разы… И это только начало.
— Чем в самом начале тебе удалось их убедить?
— Своими эскизами. Мне сказали: «Твое видение обуви настолько правильное и настолько новое, что мы это будем делать». А сейчас им стало еще интереснее, потому что закупки растут — к нашим 12 магазинам добавилось еще 20 новых, и это самые известные магазины в своих странах.
— Начать продаваться в ЦУМе помогло то, что тебя уже все знали?
— Может, меня в Москве кто и знал, но в пределах Бульварного кольца. Слава быстро проходит: сегодня ты в телевизоре, а завтра тебя все забыли. Кто-то уже считал меня сбитым летчиком. И я рад тому, что нас закупил не только московский ЦУМ, но и Китай, Казахстан, Прага и Лондон, где обо мне никогда не слышали. Владельцы магазинов были поражены, что новый бренд так быстро раскупают. Некоторые распродали мою первую коллекцию за пару недель, ко мне стали приходить письма с просьбой дозаказать туфли. Отсюда родилась идея сделать небольшую предновогоднюю капсульную коллекцию — кавер-версии самой успешной модели IZO в разных цветах.
— То есть ты теперь — международная звезда?
— Не люблю это слово. Скажем так, я стал узнаваем. Обо мне и моих туфлях написали в американском и китайском Elle, во французском Marie Claire. И еще, конечно, Instagram* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации). Я помню, как в самом начале моего пути Катя Мухина мне сказала: «Открывай его срочно, прямо сегодня». Я открыл. Вечером она мне перезванивает: «Ну, сколько подписчиков?» Я отвечаю: «Два: я и моя жена». Но прошел год, и их уже 50 000.
— Только запустив марку Aleksander Siradekian, ты уже победил в категории «Лучший обувной бренд года», чем дальше будешь удивлять?
— Я уже представил в Париже следующее лето. Сейчас работаю над зимой, со следующего сезона планирую запуск детской линии — это будет лимитированная история. А с января 2015 года начинаем продажи мужской линии: стартуем с известного мультибрендового магазина в Италии — Luisa Via Roma. Я прошел сложный этап и преодолел большие сомнения прежде чем понял, что все это возможно.
— А что в начале были за сомнения?
— Я не думал, что это будет настолько сложно. Настолько долго. Настолько затратно. Я пересел из бизнес-класса в эконом, из пяти звезд в четыре, потом в три звезды… Но когда ты горишь процессом, тебе это все равно. И я благодарен своей жене Лизе и всей нашей команде за поддержку и терпение.
— А как финансово компания существует? Ты нашел инвестора?
— Мы настолько верим с супругой в наше дело и в себя, что все делаем сами, на свои средства. Изначально я понимал, что нужно будет финансирование, начал поиск инвесторов. Но те люди, которым я предлагал войти в новый обувной проект, были настроены скептически: «Кому это нужно? Моя жена носит Giuseppe Zanotti и Louboutin, а о вас ничего не знает». И слава Богу, что так получилось, потому что в момент появления обуви на прилавках все эти инвесторы мне позвонили и сказали, что завтра могут перечислить ту сумму, которую я просил. Но, спасибо большое, это уже совершенно не актуально. И спасибо, что вы в прошлый раз меня не поддержали. Я принадлежу только себе, я счастлив.
