#PostaDance с Юлией Прокип: эксклюзив со знаменитым танцором Донни Бернсом — 14-кратным чемпионом мира и рекордсменом Книги Гиннесса

— Что меняется в профессии? Чем молодой вы отличались от молодых ребят, которые сейчас идут в танцы?

— Отличный вопрос. Изменения по большей части хорошие. В старые времена, если вам нужна была информация о танцах, надо было купить билет на самолет, полететь в Лондон и получить лицензию. Это очень хлопотно и дорого: забронировать отель, арендовать машину, оплатить лицензию. Сегодня диаметрально противоположная ситуация: прямо в студии за столиком в Starbucks можно нажать кнопку и за секунды получить доступ к любой информации. Но есть и минус: чаще это очень поверхностные знания, как будто смотришь на фокусника и видишь только кролика, а сам фокус тебе не показывают. Как говорят в Калифорнии: если тебе кажется, что ты умираешь — погугли и ты найдешь две причины. Интернету доверять нельзя. Мои знания были добыты старым путем — и в них есть глубина и основательность.

— Какая победа для вас — самая дорогая?

— Их было немало за двадцать три года карьеры, большую часть этого времени я был на вершине. Мы побеждали 14 или 15 лет, потом на два года ушли из соревнований, затем вернулись — и снова победили. Воспоминаний очень много, включая наш первый финал в Блэкпуле, где мы заняли второе место, но зрители реально болели за нас. Также помню, как получал Орден Британской империи из рук Ее Величества королевы за выдающиеся заслуги в исполнительских искусствах — это был великий день в моей жизни.

С другой стороны, были и катастрофы — позорные катастрофы. Я помню чемпионат Европы в Австрии. Против нас был очень хороший танцор из Норвегии. Мы побеждали по очереди: мы выигрывали пасодобль, это был наш лучший танец, а он выигрывал румбу. Мы соревновались, он был впереди, я жаждал победы. И я помню австрийца, сидевшего рядом с роскошной женщиной, которая в конце поднимала табличку с цифрой. И вот на очереди пасодобль: у меня был помост, с которого я прыгал в воздух и приземлялся на пол. Танец транслировали в прямом эфире по телевидению, и я подумал, что дойду до помоста и прыгну до самой крыши — и мы победим. И вот я добежал до него и бросился в воздух, приземлился, проскользил по всему полу и врезался в того толстого парня, вышиб его из кресла — кресло улетело, его подбросило в воздух. Он приземлился на меня сверху: он смотрит на меня, музыка играет, моя партнерша тоже смотрит на меня говорящим взглядом. Я смотрю на толстого парня и говорю: только не ставьте нам шесть баллов — и он нам обоим ставит шестерки. Так мы проиграли Европу, потому что проиграли этот пасодобль. Это была катастрофа. Когда мы вернулись в Лондон на тренировки, меня называли «Летучий шотландец». Весь Лондон смеялся.

— Много ли нового вы открыли для себя в индустрии танца, прекратив танцевать и погрузившись в эту танцевальную жизнь в другом качестве — как президент Международного танцевального комитета?

— Очень сильно изменилась профессионально-любительская сторона. В мое время, когда я соревновался, это было еще не так развито, и многие ведущие танцоры относились к этому с некоторым снисхождением. Однако сегодня направление pro am стало намного более крупной отраслью, поскольку в нем участвуют некоторые из ведущих танцоров. Например, сегодня один из спонсоров и бизнес-партнеров Международного танцевального комитета — танцевальная студия, которая уже разрослась до шестисот с лишним филиалов в двадцати странах по всему миру.

— Вы не были в Москве 10 лет — что изменилось для вас глобально в этом городе?

— Когда-то я приезжал в Москву каждый месяц, потому что прилететь из Лондона было проще простого. Теперь я живу в Калифорнии, а это двенадцать часов перелета и десять часов разница во времени. Теперь у меня есть жена и сын, то есть у меня совсем другая жизнь. Плюс из-за COVID я впервые в моей жизни остался без путешествий на полтора года. Раньше, когда меня спрашивали, где я живу, я говорил — в British Airways!

В Москве я уже три дня и великолепно провожу тут время — я приехал по приглашению Сергея Рюпина, с которым дружу много лет, для работы с учениками в его студии. Москва изменилась. Новая архитектура и советские здания — удивительное сочетание традиции и передовой современности, которое приводит меня в восторг. Пробок стало меньше — это в некоторой степени культурный шок. Я сейчас в студии, отсюда всего десять минут до отеля. Раньше до центра было ехать часа два, а теперь десять минут! Без изменений остались мои впечатления от молодых танцоров — они очень почтительные, интеллигентные и невероятно талантливые.

— А что, по вашему, отличает русских танцоров от танцоров других национальностей?

— Когда я впервые начал приезжать в Москву, во времена Советского Союза, люди за пределами России считали, русские танцоры — это жесткая военная дисциплина. Мне, однако, они не показались столь уж вымуштрованными в те дни. Мне они просто показались талантливыми. И в каких-то смыслах сегодня они кажутся мне более дисциплинированными. Они очень быстро набирают динамику и «взлетают, как ракеты».

— Сейчас подход к образованию меняется: детей нужно жалеть, слушать, не перегибая палку. Но можно ли воспитать настоящего спортсмена, если не заставлять человека постоянно преодолевать себя?

— Раньше я говорил детям, что они должны делать, а теперь я задаю им больше вопросов. Я позволяю им почувствовать, что они сами нашли путь к своим выводам. В прошлом я какие-то вещи им просто «накладывал ложкой». Это был естественный процесс внутри меня. С другой стороны, теперь мне нравятся попытки манипулировать их мышлением, мыслительным процессом, чтобы привести их к определенным заключениям.

— А вы как шотландец какие выделили бы в себе национальные черты, которые помогли (или помешали) вам в спорте?

— Прежде всего, никогда не сдавайся, даже если ты лежишь на полу и тебе кажется, что ты умираешь. Хотя я не был так близок с отцом, как с матерью, он передал мне определенное мировосприятие.. Когда я уезжал из Шотландии в Англию, мне было 19 лет. Он сказал, что хотел бы дать мне совет, и спросил, хочу ли я от него советов. Я ответил «нет, спасибо», но его это не остановило — и я закатил глаза. (Смеется.) Он сказал: «Среди моих будущих учителей по танцам будут разные люди, но что бы они ни говорили, никогда не нужно бояться. И не нужно стесняться спрашивать». Он сказал: «В один прекрасный день большинство учителей скажут тебе что-нибудь грубое в гневе — и в этот момент я пойму, что до конца исчерпал их запас знаний…» Решимость, переходящая границы здравого смысла, — вот во что я верю. Пригнись и просто иди вперед, не останавливаясь. И я очень благодарен отцу за этот настрой.

— ЗОЖ-тренды превратили танцы в приятный фитнес: многие учатся танцевать просто для поддержания хорошей формы — ну и для радости. Какие танцы вам кажутся самыми подходящими для вот таких начинающих энтузиастов?

— В спортзале мы и выполняем физические упражнения, и танцуем. Но только танцы способны создать хорошее настроение. В спортзале вы просто сжигаете калории, а в танцах приобретаете и общее хорошее самочувствие. Это более глубокий фактор: движение под музыку, самовыражение — и в то время вы сжигаете калории. Часто вы делаете это с представителем противоположного пола, с вашим любовником, с вашим партнером — и это радость и удовольствие. Недавние исследования в США показали, что танцы — один из трех лучших способов отсрочки или предотвращения Альцгеймера и деменции, за счет пространственных отношений в танцах. Некоторые компании медицинского страхования в США уже думают о том, чтобы делать скидки на страховые взносы тем, кто занимается танцами!

— А чем вообще танец полезен в воспитании детей? Даже если нет настроя на профессиональную карьеру.

— Воспитание детей — величайший вызов и величайшее вознаграждение. В этом каждому придется найти свой собственный путь. Но изучение языка тела очень помогает. Порой я за пять минут понимаю, в хорошем или в плохом настроении мой сын Доменико — благодаря его языку тела. Это универсальный язык.

— Следует ли вернуть танцы в образование на постоянной основе?

— Я считаю, что да. Например, в некоторых регионах Китая рассматривают такой вариант. Даже в моем детстве нас учили танцам в школе: квикстеп, ча-ча-ча. Это делал наш учитель по физкультуре, мистер Райли — и он просил меня не говорить ему, если он что-то делал неправильно. (Смеется.) Танцы учат уважению, они преподают детям дисциплину, этикет, учат общаться. В пандемию Доменико был на домашнем обучении, но скоро мы снова отправляем его в школу, поскольку социальная интеграция — это очень важно.

— Какой должна быть современная школа танцев?

— Мне кажется, что сегодня это больше многопрофильные танцевальные центры, почти уже культурные центры в миниатюре. Они все больше связаны с фитнесом. Это светлые удобные помещения. Главное, что для людей это отличный способ выйти из дома и провести время вместе — со взрослыми и с детьми, где каждому найдется дело. Доменико интересны хип-хоп, соул, немного парные танцы — и мы даем ему возможность искать и найти свой путь и найти свою страсть.