Зимний, нетуристический Кипр открывается путешественнику в своей истинной сущности, влюбляя в себя неброскими красками природы, картинами древней истории и старинными песнями в исполнении местных жителей.
Фото: Маргарита Сахно
Уютное урчание местных котов, изящный танец розовых фламинго, ароматные лобстеры в местных тавернах — в зимнем Лимасоле и окрестностях время течет неспешно, позволяя в полной мере почувствовать жизнь в малейших деталях.
Вы непременно встретите кота. Сперва одного, затем дюжину, а через пару дней перевидаете, наверное, тысячу. Если с начала весны до поздней осени Кипр всецело принадлежит туристам, то в посленовогоднее межсезонье на бесконечных пляжах, в сиротских дворах отелей, на запущенных частных лужайках, под пальмами и на шезлонгах, одним словом, повсюду, царят они — беспородные кошаки, невыдуманные чебурашки и мурзилки, потрепанные мяукающие робинзоны.
Но по-настоящему вам повстречается лишь один (такой непременно отыщется среди множества прочих), тот самый, что однажды вечером начнет путаться у вас под ногами, а впоследствии повсюду сопровождать. Время от времени он будет неожиданно и надолго скрываться в кустах, делая вид, будто у него есть куда более важные дела, чем прогулки в компании двуногих, а потом снова, когда вы почувствуете, что начали скучать по его усатой морде, станете оглядываться в поисках знакомого, задранного вопросительным знаком хвоста, покажется на одной из дорожек. Этот кот почему-то выберет именно вас, приручит, приучит к себе. И в день, когда надо будет уезжать, разобьет вам сердце.
Однако все это потом. Пока же вы только вышли из самолета и щуритесь от непривычно белого солнца, светящего с такой яростной силой, что невольно задаешься вопросом, почему его лучи не издают никакого звука, отскакивая от поверхности земли. Дорога до центра Лимасола займет не больше часа, и, если вы располагаете временем (оно у вас, скорее всего, есть, за праздностью ведь и приехали), возможно, не стоит сразу прыгать в автобус или такси: буквально в нескольких минутах ходьбы от аэропорта находится южный берег Соленого озера. Во-первых, само по себе озеро — исключительно зимняя достопримечательность, ближе к лету вода в нем полностью высыхает. Во-вторых, с декабря по февраль сюда слетаются на зимовье десятки тысяч птиц, и наиболее примечательны среди них бесчисленные розовые фламинго, которых, если повезет, можно рассмотреть невооруженным глазом. Посмаковав эту первую зимнюю кипрскую картинку, можно отправляться дальше, на самый юг. В Лимасол.
Он возникает постепенно: сперва лишь редкие вкрапления домов по бокам дороги, петляющей между сланцевыми холмами, затем тянущийся ленивыми километрами пригород, наконец, финальный отрезок пути — рестораны, церкви и гостиницы (да-да, ешь, молись, люби), выстроившиеся вдоль моря. И вот вы уже проезжаете городскую набережную Молос. Отсюда центр Лимасола уходит вглубь острова.
Этот город подтверждает мысль о необходимости путешествий, хотя, на первый взгляд (как, впрочем, и на второй, и на третий), здесь нет какой-то особенной, выдающейся архитектуры: старые дома по большей части скромны, сутулы и неказисты, новые слегка отпугивают показным лоском и геометрической безупречностью линий и углов. Даже Лимасольский замок (внутри сейчас находится Музей Средневековья), за тысячу лет с момента основания претерпевший неоднократные разрушения и перестройки, своим цветом и внешним видом напоминает что-то вроде нагромождения картонных коробок.
Кстати сказать, именно здесь 12 мая 1191 года состоялось венчание короля Англии Ричарда I Львиное Сердце и Беренгарии Наваррской. Во время Третьего крестового похода флот Ричарда, направлявшийся из Сицилии к Святой Земле, попал в сильный шторм. Большое трехмачтовое судно, на котором находились сестра и невеста короля, — более устойчивое, но менее быстроходное — было отправлено вперед основного каравана кораблей в сопровождении двух судов конвоя; во время шторма их отнесло к берегам Кипра, где корабли эскорта потерпели крушение. Плывшие на них рыцари и моряки были захвачены в плен людьми местного императора (читай — узурпатора) Исаака Комнина, но впоследствии им удалось бежать на корабль Иоанны и Беренгарии, стоявший в гавани на рейде в ожидании прибытия Ричарда — Кипр был назначен местом сбора судов, отставших от основного каравана. Исаак предлагал им сойти на берег, а поняв, что этого не последует, отказался снабжать водой. Подоспевший Ричард разбил войско узурпатора и освободил остров из-под гнета, помимо прочего, обезопасив себе тыл: Комнин имел тесные контакты с султаном Саладином и захватывал латинских паломников, плывших в Святую Землю. Здесь же, в Лимасоле, было решено сыграть свадьбу. Стоявшая на территории крепости церковь, где обвенчались Ричард и Беренгария, до наших дней не сохранилась.
Сегодня британское присутствие на Кипре представлено двумя Суверенными военными базами (одна из них, Акротири, как раз соседствует с Лимасолом) и электрическими розетками стандарта BS 1363, создающими туристам, если только они не прибыли из Соединенного Королевства, множество бытовых неудобств (переходник можно купить в любом мини-маркете, но этим важным знанием обладают далеко не все). Впрочем, среди приезжих здесь всегда довольно много именно англичан — в основном пенсионеров. Особенно хорошо это заметно в зимние месяцы, когда старички и старушки с большими животами, прямыми спинами и аристократическим выговором зачастую оказываются единственными постояльцами опустевших гостиниц. Каждое утро они спускаются к завтраку, держа под мышкой свежую газету и непременный толстый роман в мягкой обложке. «Черный кофе, тосты, консервированные бобы и яичницу с беконом, пожалуйста», — начало дня в духе «Случайного туриста» Энн Тайлер: веди себя в поездке так, будто никуда не уезжал.
Начиная с полудня, окрестные рестораны (те, что не закрылись на зиму) предлагают всем случайным и неслучайным туристам самые разнообразные рыбные яства и прочие морские излишества. Например, Pasalimani — стоящая немного на отшибе таверна с уютными голубыми скатертями, оттенок которых недвусмысленно позаимствован у Tiffany & Co. Время от времени по выходящей на море террасе прямо среди столов прогуливаются два ручных пеликана (правда, большую часть времени птицы все же проводят в закрытом вольере). Еда простая, добротная, домашняя — в этом смысле Pasalimani идеально подходит для гастрономической акклиматизации: продукты исключительно местные, но приготовлено все без изысков.
Когда же захочется чего-то сложносочиненного (со временем захочется непременно), можно отправиться в ресторан Pyxida в гавани Limassol Marina, где официанты напоминают потомков разорившегося, но не сломленного дворянского рода: статные, гордые, своим видом вызывающие желание за что-нибудь извиниться. Попробовать здесь стоит, например, пасту с лобстером, которую в его же, лобстера, панцире и подают, запив одним из эксклюзивных белых вин в порнографически запотевшей бутылке. Или сочащуюся чернилами морскую каракатицу, зажаренную по особому рецепту (в послевкусии улавливаются пряные ноты голубого сыра).
Для знакомства с бытом и природой Кипра одного Лимасола, конечно же, недостаточно, и, раз уж вы оказались здесь, определенно стоит доехать до одной из близлежащих деревень, например Омодоса. Общественный транспорт туда не ходит, но можно арендовать машину или сторговаться с кем-нибудь из местных таксистов. Дальше — сорок минут по горной дороге, от одних видов которой уже перехватывает дыхание, и вы попадаете в другой мир. Заложенная еще в XII веке, эта деревня будто бы хранит дух абсолютно всех прошедших и не потревоживших ее столетий. В голове мелькают невольные ассоциации с фильмом «Патерсон» — дело, разумеется, не в поверхностном сходстве, а в смутных, трудноопределимых ощущениях, в простом и безболезненном приближении к какой-то важной тайне жизни, доступной лишь людям, не привыкшим торопиться. В этом смысле Джармуш по духу — самый настоящий киприот.
Пообедать (а при желании, остаться на ночлег) можно в Stou Kir Yianni — трактире с трехсотлетней историей, которым управляет наследник одной из старейших в Омодосе семей. Место пользуется особой популярностью среди местных и жителей соседних деревень. Во время уикенда найти здесь свободный стол практически невозможно: люди сидят большими шумными компаниями и очевидно что-то празднуют.
(— Что сегодня за праздник? — спросил я у моего друга Арсена, много лет назад перебравшегося с семьей на Кипр.
— Сегодня очень важный для местных жителей день: суббота, — с хитрой улыбкой ответил он. — Вчера вечером они праздновали пятницу, завтра отметят воскресенье. Выходные — чем не повод для праздника!)
В этих импровизированных торжествах участвует практически вся деревня: одни сидят за столами, другие готовят и подают еду, а третьи, взяв в руки инструменты, поют тягучие и веселые старинные песни, с трудом перекрывая все нарастающий гул голосов. (О музыкантах стоит сказать отдельно: на буднях у них самая обычная работа, некоторые, например, служат в банке, но на неполные три дня в конце недели их жизнь резко меняется — они вылезают из белых воротничков и превращаются в сладкоголосых хулиганов.) А потом, когда дневное веселье затихает, все разбредаются по соседним дворам, где сидят за чашкой густого кофе и рюмкой терпкой мастихи и смотрят — время от времени пошугивая снующих под ногами кошек, — как апельсиновые деревья, крыши домов и нависающие над ними горы погружаются в синюю мглу.
Все эти события, по большому счету, можно уместить в один день — время на Кипре течет совершенно иначе, с одной стороны, располагая к неспешности, а с другой — позволяя насытить промежуток между рассветом и закатом таким невероятным количеством событий, на которые в привычном мире не хватило бы и недели. Поэтому, вернувшись глубокой ночью из Омодоса в лимасольскую гостиницу, возможно, есть смысл оставить себе несколько дней не на изучение новых маршрутов и оглядки по сторонам, а просто на жизнь — в том ее качестве, в каком она существует лишь на этой отдельно взятой точке планеты, веснушке на глобусе.
В самый последний день стоит заглянуть в дом 55 по улице Agkyras, где расположилась мастерская художника-керамиста Андреаса Каттоса с говорящим названием Cat Kerameas. Уроженец деревни Ватили на севере острова, Каттос в течение года изучал интерьерный дизайн и гончарное дело в техникуме Фамагусты, но после турецкого вторжения в 1974 году перебрался в Грецию, где продолжил учебу в Керамической школе Маруси, Афины, а также работал с Костасом Панопулосом, одним из самых выдающихся керамистов своего времени. В конце семидесятых Каттос вернулся на Кипр и в 1990 году открыл в Лимасоле собственную мастерскую. Если в качестве сувенира вам нужна не дешевая безделушка, а нечто, передающее дух места, неотъемлемая часть формировавшейся веками самобытной культуры, вещь, которая впоследствии может стать семейной реликвией, зайдите к Андреасу. Помимо преобладающих во всем кипрских и греческих мотивов и сюжетов, некоторые его работы — например непропорционально вытянутые фигуры мужчин и женщин — наводят на невольную (и, скорее, неочевидную) ассоциацию со скульптурами Джакометти: эхо задумчивой грусти швейцарского гения слышится в застывшем глиняном молчании этих скупо расцвеченных, будто бы поблекших под безжалостным южным солнцем фигур.
Вам непременно захочется вернуться, и связано это будет не только с открывшимися видами, незабываемой едой и общим ощущением тихого, спокойного счастья, которое сконцентрировано здесь в идеальной пропорции. Тот самый кот, прибившийся к вам в начале, спустя один день уже моментально распознаваемый среди тысячи других, выйдет проводить вас до автобусной остановки или к припаркованному у входа в отель такси. Желание взять его с собой будет подавлено здравым смыслом: куда его брать — в городскую квартиру? Увозить из этого кошачьего рая с деревьями, птицами, ветром и бьющей из-под земли травой? Да и потом: прививки, справки, etc. Но, вернувшись домой, вы не раз и не два поймаете себя на мысли: «Как там мой кот? Как там этот жизнерадостный усатый парень с вечно задранным хвостом?» И хотя никакой он, конечно, не ваш, это не будет иметь значения. Некоторое время спустя, вновь покупая авиабилет до Кипра, говоря себе, что возвращаетесь в полюбившиеся места, вы немного кривите душой. Летите вы в том числе и к коту, который однажды солнечной кипрской зимой вас приручил (в том, что его удастся разыскать, сомнений нет никаких). Вам просто очень хочется снова его увидеть.
