На следующей неделе в прокат выходит новая картина автора «Жизни Адель», зрительская премьера которой в Москве уже состоялась.
Гедонизм, море, солнце, танцы, любовь — рецепт идеального летнего фильма, коим «Мектуб, моя любовь» и является.
Имя французского режиссера тунисского происхождения Абделатифа Кешиша давно известно киноманам, но окончательно в современном кинопантеоне он закрепился после победы на Каннском кинофестивале, которую ему принесла лесбийская драма «Жизнь Адель». Вполне вероятно, что Стивен Спилберг, президент каннского жюри 2013 года, не является поклонником подобного радикально-откровенного кино, но он мудро решил отдать «Золотую пальмовую ветвь» картине, за которую не болел только ленивый. Или, может быть, перевесили голоса других членов жюри? Так или иначе, «Жизнь Адель», рассказывающая о зарождении и умирании любви между школьной учительницей (Адель Экзаркопулос) и художницей (Леа Сейду), заслуженно стала одним из самых громких арт-хитов десятилетия. Тем не менее в поисках финансирования для завершения своей следующей картины с уже привычным для режиссера трехчасовым хронометражем Кешиш был вынужден выставить свою «Золотую пальмовую ветвь» на аукцион. Премьера «Мектуб, моя любовь» состоялась на Венецианском фестивале, где фильм не завоевал призов, но обрел любовь критиков.
По сюжету, начинающий молодой сценарист и фотограф Амин (Шаин Бумедин), бросивший учиться на врача, приезжает летом 1994-го в свой родной городок Сет на побережье Лионского залива на юге Франции. Там же, кстати, разворачивалось и действие гастрономической драмы Кешиша «Кускус и барабулька». В первых же кадрах мы видим, как юноша подглядывает в окно за сексом между своим кузеном Тони (Салим Кешьюш) и девушкой с фермы Офели (Офели Бу), в которую Амин, вероятно, давно и безответно влюблен. Поманив откровенной любовной сценой в духе скандальной «Жизни Адель» (не опаздывайте на сеанс!), Кешиш потом отказывается от эпатажа — что отнюдь не делает снятый в околодокументальной манере фильм менее чувственным. Амин и Тони встречают на пляже двух студенток, приехавших на каникулы из Ниццы: Шарлотту (Алексия Шардар) и Селин (Лу Латтиу). Тони тут же влюбляет в себя юную и неопытную Шарлотту, а вот у Амина с Селин как-то не клеится. Кажется, прелестница-танцовщица вообще предпочитает девушек. Или она бисексуальна? А что же Офели, у которой, помимо всего прочего, есть жених — вечно отсутствующий военный? Она говорит, что не ревнует Тони к Шарлотте — мол, он просто отвлекает внимание от их с Офели романа. Ах да: у семьи Тони и Амина ресторанный бизнес, и их дядя то и дело пытается усадить Селин на колени прямо в своем кафе. Нет, это не Санта-Барбара — это работа тончайшей выделки.
Есть такой особый жанр фильмов — фильмы о неочевидной поэзии, чуде бытия и способности не расплескать ни одного мгновения жизни. Среди недавних примеров подобных киновысказываний, например, «Американская милашка» Андреа Арнольд и «Патерсон» Джима Джармуша. Первая картина рассказывает о кочующих по США молодых людях — продавцах подписок на журналы, в свободное от работы время танцующих, влюбляющихся, дурачащихся — проживающих каждую секунду своей жизни с максимальным удовольствием. Вторая — о водителе и по совместительству поэте, умеющем находить истинную поэзию даже в обыденности и повседневности. Герои фильма «Мектуб, моя любовь» будто бы делятся на эти две категории. Одни, как Офели, Тони или Селин, донельзя витальны: танцуют как последний раз в жизни, любят здесь и сейчас, не очень задумываясь о том, что ждет их завтра. Другие — как Амин — скорее созерцатели, толком не участвующие в водовороте реальной жизни, но способные разглядеть почти религиозное чудо в такой обычной вещи, как рождение ягненка. И — что немаловажно — запечатлеть его на камеру. Нельзя исключать того, что скромный и нерешительный Амин — альтер эго Абделатифа Кешиша.
Кешиша на волне движения за права женщин обвинили в том, что он слишком уж любуется полуобнаженными женскими телами. Но именно сладострастность камеры создает неповторимую атмосферу этого фильма, заставляет погрузиться в него с головой — нырнуть так же, как герои ныряют в море. Офели своей полнокровной красотой буквально сводит с ума — причем как зрителей, так и зрительниц. И вот уже кажется, что и ты танцуешь вместе с героями, устраиваешь веселые игры в море, слегка злоупотребляешь алкоголем, в кого-то влюбляешься. Ловишь себя на мысли, что хочется походить на тех персонажей, которые не слишком много рефлексируют (от рефлексии в фильме только страдают — этого, кстати, не было в «Патерсоне»), — на тех, кто находится в гуще событий и ловит от этого кайф. Какая, в конце концов, разница, с кем еще проводит время твой ухажер, если в данный момент он с тобой? Обманутые ожидания и утраченные иллюзии — дорога к депрессии, так зачем вообще все усложнять? Как поет Наадя: «Все сложное возможно упростить. / Я в сложности не вижу больше смысла. / Я, может быть, живу последний день. / Я, может быть, люблю в последний раз».
