В ГМИИ им. А. С. Пушкина открылась первая в России масштабная ретроспективная выставка Хаима Сутина, объединившая работы из крупнейших музеев, в числе которых Оранжери, Центр Помпиду и Лувр.
Хаим Сутин в уникальной манере переосмыслил традиции классической живописи, которые в его творчестве приобрели совершенно новаторское звучание.
Модернизм первой трети прошлого века — это, конечно, Парижская школа: Пикассо, Шагал, Мондриан, Модильяни и еще несколько десятков имен, определивших один из самых ярких периодов в истории искусств, в котором Хаим Сутин занимает особое место. Родившись в еврейском местечке Смиловичи под Минском, он приезжает в Париж в 1913 году, после обучения в Виленской рисовальной школе в Вильно. Во французской столице вторым домом для него становится Лувр, где он проводит долгие часы, изучая живопись своих великих предшественников — Гойи, Эль Греко, Рембрандта, Коро, Шардена и многих других.
Большая шляпа. 1923-1924
Первые годы он живет в «Улье», художественной коммуне на Левом берегу Сены, где среди прочих знакомится с Марком Шагалом, Фернаном Леже, Осипом Цадкиным и Жаком Липшицем — именно он немногим позже представит Сутина Модильяни, с которым тот очень сблизится. В их продолжительных совместных прогулках по Лувру Амедео откроет ему своих любимых итальянских примитивистов, Джотто, Боттичелли и Тинторетто… Искусство самого Модильяни оказало влияние на Хаима Сутина, что прослеживается в композиции, расположении фигур на холсте и цветовой палитре. И все же Сутин — сам по себе, герои его портретов созданы по иным принципам. Плавные, «музыкальные» линии, свойственные итальянцу, у Сутина почти не присутствуют, его образы рождаются из нервных, пастозных мазков.
Натюрморт со скатом. 1923-1924
На выставке работы Хаима Сутина представлены наряду, с одной стороны, с вдохновлявшими его предшественниками, а с другой — соседствуют с художниками XX века, которые во многом считали его своим учителем. Так, в разделе «Портреты» видим шедевр Фрагонара «Голова старика» — новаторское для своего времени произведение, которое многие историки искусства считают предтечей модернизма. Ту же потрясающую материальность, тактильность и экспрессивность мазка находим в портретах кисти Хаима Сутина, для которого собственно живопись, ее художественная выразительность были важнее сюжета. Что, в свою очередь, перекидывает мост дальше, к американскому абстрактному экспрессионизму. Изображения людей у Сутина — это цветовые отпечатки не характера даже, а какой-то более глубинной внутренней сути, равно как абстракции представленных здесь Джексона Поллока или Марка Ротко — это визуализация неких метафизических взаимосвязей вещей.
Зеленое платье. 1920-1921
Рядом с натюрмортами Сутина — работы Шардена и Фрэнсиса Бэкона. Первый восхищал нашего героя, для второго сам Сутин стал потрясением, задавшим направление его творчеству. Убитый заяц или скат на картинах Шардена настолько материальны, что перестают быть просто изображением «мертвой природы», а становятся поводом для размышления о жизни и смерти, где одно невозможно без другого. Но если реалистичные натюрморты Шардена мысль о физическом распаде лишь подразумевают, то у Сутина мертвая органическая материя предстает во всем зловещем натурализме: плоть освежеванного быка или теленка в картинах 1924–1925 годов — это уже не метафора, это сама смерть. Фрэнсис Бэкон в своей живописи еще больше исказит и вывернет плоть, в условности и обезличенности которой воплотится весь ужас двух мировых войн.
Улица в Кань. 1924
В пейзажах Сутина природа оказывается не объектом наблюдения, а способом зафиксировать собственное состояние — и хотя они более оптимистичны по настроению, чем портреты и натюрморты, в них также чувствуется внутренняя тревога человека, который кожей ощущает хрупкость этого мира. Который, впрочем, продолжится и после — жизни и смерти.
|
Местечко в городе. 1925 |
Тушка быка. 1924 |
Детали
До 21 января 2018 года
ГМИИ им. А. С. Пушкина, Главное здание, ул. Волхонка, 12
