В преддверии показа осенне-зимней коллекции Tegin поговорили с основательницей Дома Светланой Тегин о трудностях, с которыми сталкиваются отечественные дизайнеры, ее увлечении актуальным искусством и поисках вдохновения (спойлер: вам понадобится блендер).
Светлана — уникальный для российской индустрии моды дизайнер, который на протяжении всей почти 20-летней истории своего Дома оставался верен концепции интеллектуальной моды, перфекционизму в каждой детали и искренней вере в то, что вещь, не наполненная смыслом, — ничто.
Мы встретились со Светланой в ее мастерской за несколько дней до показа, состоявшегося 16 мая, чтобы поговорить обо всем, что беспокоит русских дизайнеров сегодня: о трудностях, которые приходится преодолевать, чтобы добиться успеха, и достижениях, которые вдохновляют двигаться дальше. А еще обсудили неудобные вопросы, которые всех интересует, но которые почему-то стесняются задавать вслух: почему вещи отечественного производства стоят так дорого, что входит в стоимость изделия и как работать со звездами.
Арина Яковлева: Начать, наверное, хотелось бы с актуального. Ваш показ впервые проходит на «Винзаводе», где у вас расположены ателье и шоу-рум. Почему именно эта площадка?
Светлана Тегин: Это неслучайно: арт-пространство отмечает 10-летний юбилей, и все эти годы, с даты основания, мы находимся на его территории. Это наш дом. И как-то так получилось, что мы ни разу не делали тут показ, хотя обстановка располагает. Поэтому, когда в этом году «Винзавод» предложил провести показ в выставочном цеху — огромном, идеальном для перформансов пространстве, мы сразу согласились.
—
А если говорить о самой коллекции, то о чем и про кого она?
—
Героиня коллекции — футуристическая дива, которая живет где-то в снегах, в вечной мерзлоте. Между собой мы называем ее Снегурочкой. Коллекция зимняя, поэтому я много размышляла про зиму, про холод, про, как это ни парадоксально звучит, тепло, про таяние, льды.
—
Долгое время вы пропагандировали концепцию see now — buy now. Этой коллекцией вы возвращаетесь к сезонным показам. Почему в какой-то момент вы решили попробовать этот экспериментальный формат и почему решили от него отказаться?
—
Я до сих пор верю в принцип see now — buy now, но сейчас эта идея трансформируется. Мы продолжим развивать это направление, но в другом ключе: это будут специальные проекты, которые дополнят основные сезонные коллекции. Сейчас такое интересное время, когда есть возможность насыщать продукт идеями, смыслами, поводами. И это только подстегивает — и нас, и продажи, и объясняет клиентам, почему они должны что-то купить. Вещь без концепции — это ничто. А правильная визуальная картинка может ее «собрать».
—
Тогда почему вы решили вернуться к сезонным показам?
—
В первую очередь, это необходимо для прессы. Когда весь мир шагает в унисон, то, стоит только вырваться из этого стройного ритма, ты выпадаешь из информационного поля. Но, повторюсь, мы продолжим делать ивенты, какие-то интересные арт-проекты, коллаборации и таким образом поддерживать идею see now — buy now.
—
Вы упомянули, что вещь без идеи — ничто. А какие идеи вы закладывали в ДНК бренда Tegin?
—
Для меня чрезвычайно важны тактильные ощущения. То, что чувствует человек, надевая мою одежду, — одна из основополагающих ценностей. За каждым изделием должна быть история, собирательный образ того, что я люблю и выражаю с помощью тканей, пропорций, конструкций, посадки. Это отсылки к мировой истории моды, к актуальному искусству, которое меня питает и вдохновляет.
Мне кажется, не использовать эту культурную базу — кощунство. Потому что все уже придумано, все создано и пошито! Изобретать велосипед по меньшей мере странно и непродуктивно.
—
Мне кажется, у вас настолько узнаваемый стиль, что можно взять любую вещь, даже вырвав ее из контекста, и будет понятно, кто ее создал.
—
Мода — это большая любовь и дело всей моей жизни. Поэтому очень важно, чтобы человек, выбрав какую-то вещь, почувствовал мое отношение и то, что я вкладываю во все этапы производства одежды. Мне нравится, когда вещь одинаково хороша и снаружи, и внутри, когда она служит долго (пусть это не так хорошо для бизнеса), когда ее можно передать по наследству. Изделие — как отдельное взятое произведение, как объект искусства.
Я стараюсь закладывать эту идею пусть не во всю коллекцию, но точно в большую половину.
—
Сейчас как раз очень много говорят о разумном потреблении, об осознанности. Мне кажется, это созвучно концепции Tegin. Вы изначально закладывали что-то подобное в вашу марку, или это получилось методом проб, ошибок и поиска себя?
—
У меня в жизни все складывалось спонтанно и само собой. Я не продумывала концепцию бренда — когда я только начала заниматься модой, это вообще была история больше про шоу, про искусство. Но, разрабатывая марку, я вкладывала в коллекции свой чувственный опыт и старалась передать то трепетное отношение к вещам, которое присуще мне самой. Поскольку Tegin — небольшой бренд, возможность эксклюзивного подхода сохраняется и сегодня.
—
Крупные мировые бренды, создавая коллекции, опираются не только на чистое вдохновение, но и на коммерческий запрос, аналитику. Используете ли вы какие-то такие приемы или предпочитаете работать вне конъюнктуры?
—
Если бы я не опиралась на все эти данные, то, наверное, не смогла бы продолжать заниматься тем, чем занимаюсь сегодня. А поскольку без моды я свою жизнь не представляю, для меня это имеет первоочередное значение. Продажи, тенденции, контекст, что актуально на Западе, что — в России (а это всегда очень разное видение), презентация бренда на территории нашей страны и на мировой арене (опять же, очень отличные) — все это чрезвычайно важно для развития марки. Мы только начинаем осваивать зарубежные рынки, поэтому, как никто, понимаем и чувствуем эту разницу. Мода — это материальная культура, и мы не можем это игнорировать.
Екатерина Вилкова
—
Лет десять-пятнадцать назад о модной индустрии в нашей стране говорили с заметным скепсисом. Потом был всплеск интереса к российским дизайнерам. Сейчас, мне кажется, период развития внутреннего рынка — появляется много брендов сегмента миддл-ап, недорогих, но качественных базовых марок. Как вы видите эти процессы изнутри — на какой мы сейчас стадии?
—
Я вижу это как волнообразное движение: всплески сменялись падениями и наоборот. Во многом это было связано с инвестициями. Был период, когда в российский модный бизнес стали вливаться большие деньги, которые, в зависимости от размера капитала, проявляли себя здесь или на Западе. Главное отличие моего бренда: у нас никогда не было такого мощного инвестора, который обеспечил бы этот импульс. Мы всегда были на полном самообеспечении, и меня эта ситуация устраивала. Что касается интереса Запада, мне кажется, мы для них все равно терра инкогнита, которую они с интересом рассматривают, но побаиваются контактов, в том числе и по объективным причинам вроде сложного экспорта.
—
Сейчас, наверное, и внешняя политика на это влияет?
—
Внешняя политика тоже, конечно. К сожалению, мы все от нее зависим. Как я ни пыталась этому сопротивляться, не получается. Это может не влиять на дизайн, но с точки зрения бизнеса от этого не абстрагироваться. В том, что Россия становится обособленной, есть свои плюсы. Я очень надеюсь, что это даст толчок для развития внутренней индустрии. Во всяком случае, я вижу, что департамент легкой промышленности прилагает много усилий для того, чтобы помочь отечественным дизайнерам перейти на новый уровень.
—
О какой помощи со стороны государства может идти речь?
—
Очень важно, чтобы государство помогало нам выезжать на международные выставки — это ведь тоже имидж страны. В Советском Союзе поездки домов моды за рубеж были большим событием. Мода — это отражение действительности, это красиво, эффектно. Сейчас дизайнеры покрывают расходы самостоятельно, и это обходится очень дорого.
В странах, где промышленность находится на высоком уровне, посещение международных выставок субсидируется государством.
—
С какими еще проблемами сталкиваются отечественные дизайнеры?
—
Из-за того, что индустрия не сформирована до конца, есть, например, большие проблемы с производством тканей, фурнитуры. Все приходится везти из-за рубежа. Хочется совмещать традиционные русские техники, наработки и международный уровень качества. Мы платим огромные деньги за ввоз сырья или готовых изделий, если мы отшиваем их не в России.
Светлана Тегин и Анна Меликян
—
Отсюда логичный вопрос: русских дизайнеров часто критикуют за дороговизну. Давайте разъясним читателям, как формируется стоимость изделия?
—
Это было актуально несколько лет назад. Сейчас критики звучит меньше, дизайнеры пытаются удешевлять производство: размещать фабрики и цеха в России, использовать более доступные ткани и т. д. Для брендов среднего ценового сегмента, масс-маркета — это рабочая схема. Но если речь о люксовом бренде, то снизить затраты практически невозможно. Ну не делают в России кожу такой выделки, как в Турции, и не производят такой кашемир, как в Монголии.
—
То есть основная причина удорожания — это импорт сырья и логистика?
—
Давайте я вам расскажу, как устроен весь процесс, чтобы все стало прозрачным. Сначала мы едем на выставку тканей, где выбираем сырье. Получаем образцы — платим таможенный сбор. Шьем коллекцию. Теперь нам нужно показать ее международному профессиональному сообществу. Мы делаем показ в Москве, пресс-дни в Париже и Нью-Йорке, еще какие-то ивенты. После того, как презентационная часть завершилась, мы формируем заказ на пошив для продажи и, соответственно, должны импортировать ткани (а значит, опять платить налоги). И только после этого приступаем к непосредственной работе над вещами, которые будут представлены в бутиках. Та наценка, которую мы делаем, даже не покрывает всех расходов, связанных с логистикой, растаможиванием и сертификацией изделий.
Дизайнер и Дарья Мороз
—
В общем, без поддержки государства удешевить производство вряд ли получится?
—
Скорее всего, да. В этом смысле показателен пример Китая. Благодаря тому, что власти страны разрешили беспошлинный ввоз оборудования для швейного производства и дали начинающим дизайнерам субсидии, индустрия совершила мощнейший рывок вперед, организовались производства, и все заработало.
—
Вы не раз говорили, что не разделяете работу и частную жизнь, что для вас это единый процесс. Но это изматывающий бизнес. Как боретесь с хандрой, упадком сил?
—
Мне очень нравится процесс созидания, и я стараюсь увидеть творческий аспект на разных этапах работы, даже в расчетах. Но бизнес действительно изматывает — это постоянный цейтнот. Невозможно не истощаться эмоционально. На днях я вернулась из Грузии, где прекрасно и очень продуктивно проводила время, и поняла, что устала. Но я посмотрела кино, сходила на массаж — и почувствовала прилив новых сил.
Но вообще, наверное, нужно просто научиться принимать такие моменты, уметь сказать себе: «Да, сейчас я без сил», — и полежать, полистать книгу, послушать музыку. Не преодолевать стену. Чуткость к себе очень важна. Как только я теряю эмоциональную форму, работаю через силу — ничего не получается. Нужно давать себе возможность быть слабой.
Виктория Толстоганова
—
Мне кажется, это удел всех перфекционистов — постоянно сомневаться в себе.
—
Вспоминается фраза гениальной Фаины Раневской: «Талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности».
—
Вопрос, наверное, наивный, но мне всегда интересно, что вдохновляет дизайнеров, где вы черпаете этот бесконечный поток идей?
—
Есть у меня набор любимых впечатлений, в том числе и из детства, которые хранятся во мне как база. А дальше различные импульсы — визит в галерею, путешествие, интересная книга — запускают процессы их извлечения. Все это я забрасываю в себя, как в блендер. Но я не просто взбиваю этот коктейль, а добавляю в него очень конкретные ингредиенты: ткани, которые я увидела на выставке и которые мне понравились, или определенные силуэты, актуальные тренды, обусловленные продажами. Только после этого появляется конкретное видение, что должно получиться в итоге. Надеюсь, это прочитывается в моих вещах — отсутствие прямолинейного обращения; поэтому мою моду называют «интеллектуальной» — в ней много разных уровней и смыслов.
—
А бывает так, что ткань есть, идея есть, а на выходе вещь не получается? Что делать в таких случаях?
—
Бывает, да. Самое лучшее — отодвинуть, взять паузу. Лучше отказаться, чем спасать ситуацию. Я не очень люблю полумеры.
—
Сейчас вы работаете только на себя. А если бы вам предложили поработать на большой мировой бренд — ну, например, возглавить зарубежный модный дом с историей, — согласились бы?
—
У меня уже такое большое хозяйство, что бросить все и заняться получением нового опыта я, наверное, не смогла бы. Только если попробовать совместить (и за очень большие деньги). Но я бы рекомендовала молодым дизайнерам или, например, своей дочери не отказываться от таких предложений. Это классный, интересный и очень полезный эксперимент. Хотя, теоретически, я всегда за новые ощущения, просто понимаю, что невозможно объять необъятное.
Юлия Хлынина
—
Ваша дочь тоже увлекается модой?
—
А у нее нет другого выхода. Она художник, учится в десятом классе, осваивает живопись маслом. Как я уже говорила, я мало разделяю семью и работу. В четыре года она уже ходила с рыбой по подиуму. Участвовала в показе, где модели были подвешены на цепях. Она вовлечена во все процессы, у нее фантастический глаз. Я ее еще все время фотографирую. В «Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации)» много ее снимков. Очень удобно: едешь на Гоа, берешь дочь, чемодан реквизита и совмещаешь приятное с полезным.
—
А вообще, вы бы рекомендовали выбирать моду как профессию? Вот многие актрисы, например, не хотят, чтобы их дети шли в актерство, потому что это очень зависимая и зачастую неблагодарная профессия.
—
Если ты фанат и это твое призвание, никуда ты от моды не денешься. Талант невозможно удержать.
—
Какие качества необходимы для того, чтобы сделать карьеру в моде?
—
Нужно быть коммуникабельным и открытым. Восприимчивым к тенденциям, к искусству. Обладать широким взглядом. Как ни странно, даже внешность важна — многое зависит от контакта: с клиентами, журналистами, байерами. Нужно уметь говорить на публике, четко формулировать мысли. Одежда — это тоже высказывание. Все это должно быть дополнением к таланту, страсти и преданности профессии. И нужна финансовая база — сейчас без этого запустить собственный бренд практически невозможно.
—
Взаимодействие с так называемыми инфлюенсерами тоже часть работы?
—
Мы давно дружим со многими знаменитостями и с удовольствием помогаем им одеваться на ковровые дорожки.
—
Насколько трудно работать с российскими звездами? Есть какие-то героини, которые отражают концепцию марки наиболее ярко?
—
В общем-то, все звезды, с которыми мы работаем, созвучны тому представлению о женщине, которое я хотела бы нести своим творчеством. Моя дружба со знаменитостями началась с Татьяны Долматовской (художник по костюмам, работавшая, в частности, на картине Кирилла Серебренникова «Лето». — Прим. авт.) и Виктории Исаковой. Вика для меня во многом эталон женщины и актрисы: ее тонкость, глубина, душевная щедрость — это идеал моего человека.
Виктория Исакова
—
Вы часто одеваете актрис на премии и фестивали. Как проходит работа над созданием образа для ковровой дорожки?
—
По-разному. Часто мы вместе с актрисой продумываем ее образ, обсуждаем ткань, крой, детали. Это такая творческая синергия, позволяющая создать не просто эффектный, но и органичный человеку наряд. А иногда случаются спонтанные истории, когда кто-то звонит и говорит: завтра улетаю в Канны, нужно платье. Так произошло, например, с Марьяной Спивак — ее лук для фестиваля, где проходила премьера «Нелюбви» Звягинцева, мы создали буквально за одну ночь. До этого я не была с ней знакома, но с первого же взгляда поняла, что это абсолютно мой человек.
Светлана Тегин и Марьяна Спивак
—
Помимо актрис, вы сотрудничаете с представителями арт-движения, художниками. Что стоит за этими коллаборациями?
—
Мне очень приятна наша коллаборация с Вероникой Георгиевой. Хотелось бы продолжать эту линию, чтобы богемность бренда Tegin была отражена не только в актерской, но и художественной среде.
У марки много поклонников из арт-мира, нас носят галеристы, кураторы. Мне очень интересно внедрять в наши проекты разработки современных художников, и в том числе видеоконтент. Хотелось бы продолжать двигаться в этом направлении и творить на стыке моды и искусства в самых разных его проявлениях.
