В прокат вышел самый загадочный и шокирующий американский фильм года.
На пресс-показе в рамках Венецианского фестиваля хоррор Даррена Аронофски «мама!» (именно так, со строчной буквы) освистали. Так обычно происходит либо с действительно очень плохими фильмами, либо с неординарными, понять и оценить которые может не каждый.
Реакция зала во время сеанса в одном из московских кинотеатров (отдельного показа для журналистов в Москве не устроили) выражала или сарказм (в самые не подходящие для этого моменты хихикали), или озадаченность. «Что вообще там произошло?» — вопрошали некоторые выходящие из зала. На вдумчивого же зрителя «мама!» способна произвести сильное интеллектуальное и эмоциональное впечатление.
Главные безымянные герои картины в исполнении Дженнифер Лоуренс и Хавьера Бардема обитают в большом уединенном доме в глуши. В буквальном смысле его восстановила из пепла героиня Лоуренс: дом, в котором некогда жил герой Бардема, по непонятным причинам в свое время сгорел. Теперь она занимается хозяйством и наводит финальные штрихи ремонта. Ее муж — поэт в кризисе, автор культовой книги, безуспешно пытающийся вернуть вдохновение. Пока она строила жилище, он не написал ни строчки. Однажды на пороге их дома появляется загадочный человек (Эд Харрис), а следом и его нахальная жена (Мишель Пфайффер). Они поклонники поэта, стремящиеся провести с ним как можно больше времени. По ряду причин дом постепенно начинают наводнять толпы людей, а происходящее на экране становится всё более безумным и шокирующим.
Внимание! Чтобы проанализировать смыслы фильма, придется прибегнуть к спойлерам. Одна из очевидных отсылок в «маме!» — «Ребенок Розмари» Романа Полански. Поначалу сюжетные ходы совпадают почти все до единого. Более взрослый муж с творческой профессией (и творческими проблемами) и молодая жена. Дружба мужа с возрастной семейной парой, которая жене не нравится. Что-то похожее на галлюцинации у героини, ее проблемы со здоровьем. Замкнутое пространство дома, общая параноидальная атмосфера: все происходящее заговор или плод больного воображения? Саспенса у Аронофски, пожалуй, даже больше, чем у Полански: во время просмотра нервы всё время на пределе. Но если фильм Полански посвящен рождению ребенка Сатаны, то «мама!» — это история рождения дитя Бога, Иисуса: таково самое логичное объяснение (впрочем, возможны и другие версии). Все сюжетные ходы метафорически изображают события Старого и Нового Завета, включающие, в том числе, убийство Авеля Каином и искупительную жертву Христа. Писатель — не кто иной, как человеческое воплощение Бога-отца. Его поэма — Библия, его творение — весь мир.
Новый проект Даррена Аронофски, предположения относительно содержания которого строились еще задолго до премьеры, является, по сути, продолжением его предыдущего фильма «Ной». Режиссер в «маме»! переосмысляет события Библии, показывая их глазами девы Марии. Во время просмотра «Ноя» с ужасом задумываешься о том, что из-за Всемирного потопа погибли не только порочные, но и невинные люди (по версии Аронофски). Новый фильм наводит на размышления об участи матери, которую вообще-то никто не спросил, готова ли она пожертвовать собственным дитя (опять же — в трактовке Аронофски). Каково это — лишиться сына, даже если он Сын Божий? Мысли и чувства героини Лоуренс в картине никого не беспокоят. Но мать, несмотря на боль и кошмар произошедшего, в конце концов простит отнявшего у нее ребенка мужа, потому что любит его — несмотря ни на что. Он творец, а она его вдохновение, муза. Аронофски живописует эту ситуацию с ужасом, критикуя патриархальное устройство мира, и одновременно с благоговением перед женским началом. Любопытно, что в, казалось бы, диаметрально противоположной «маме!» трагикомедии Жако ван Дормеля «Новейший завет» Бог выглядит таким же эгоцентричным тираном, как у Аронофски.
«Маму!» уже сравнили по шоковому эффекту с «Антихристом» Ларса фон Триера. Но если «Антихриста» можно трактовать как картину, в которой дьявол — это женщина, то в «маме!» женщина — в прямом и переносном смысле богиня. Правда, далеко не всякая женщина. Аронофски всегда был знатным мизантропом, и новая работа укрепляет его в этом статусе: сложно вспомнить более омерзительных персонажей, чем в «маме!», хотя многие фестивальные картины этого года были донельзя человеконенавистническими. В «Ное» Аронофски уже задавался вопросом, не стоило ли раз и навсегда стереть человечество с лица Земли, чтобы не плодить зло, несчастье и грех. Его «Реквием по мечте» или «Черный лебедь» тоже отнюдь не отличались благодушием. Со времен Ноя человечество так и не осознало своих ошибок и продолжает купаться в пороках: от мелко-бытового неуважения к другому до вандализма и терроризма — все это изображено в «маме!». Жертва Девы Марии ничего не изменила: жестокий и эгоистичный Бог будет снова и снова создавать новый, ничем не отличающийся от старого, мир с нуля.
