В Московском музее современного искусства открылась ретроспектива одного из самых значительных художников поколения 1960-х Владимира Янкилевского.
Изначально выставка «Владимир Янкилевский. Непостижимость бытия» была приурочена к восьмидесятилетию художника, который принимал активное участие в ее подготовке, не дожив два месяца до ее открытия.
Искусство Владимира Янкилевского не поддается классификации: в нем легко обнаружить самые разнообразные мотивы из истории искусств, но они никогда не бывают прямыми цитатами или отсылками. Янкилевский — вещь в себе, микрокосм, который не перестает расширяться при каждом новом приближении к нему. Собственно, как и по определению непостижимое бытие, поиски экзистенциальных начал которого и лежат в основе его творчества.
Триптих № 20. Адам и Ева. IV. Фрагмент. 2005
Тематические разделы выставки объединяют работы разных лет, позволяя проследить развитие тех или иных тем и пластических решений. В ранних фигуративных работах конца 1950-х годов Владимир Янкилевский экспериментирует с формой и цветом в поисках собственного языка. Так, в монохромном синем «Мужском портрете» (1957) он переосмысливает мотивы «голубого периода» Пабло Пикассо. Интересно, что двадцатилетний Янкилевский в этой работе соединяет раннего, такого же двадцатилетнего, Пикассо начала XX века с его более поздними кубистическими опытами.
Из цикла «Мегаполис». Триптих № 25. Метаморфоза. 2008
Триптих № 4. Существо во Вселенной (посвящается Дмитрию Шостаковичу). 1964
Среди сквозных тем Янкилевского — диалектика мужского и женского начал, которая в его трактовке, не лишаясь эротических коннотаций, определяет (не)постижимое бытие. «Посвящение Пьеро делла Франческе, III» из цикла «Женщина у моря» — исследование вечной женственности, которая находит воплощение в гармоничном соединении геометрической абстракции и антикизирующих образов эпохи Возрождения: микрокосм Янкилевского вбирает в себя и метафизический универсум, и физический мир, где одно невозможно без другого.
Из цикла «Женщина у моря». Посвящение Пьеро делла Франческе, III. 1999
Логично, что масштаб и глубина экзистенциальных и художественных поисков художника привели его в конце 1980-х к крупноформатным работам — сложносочиненным триптихам, сочетающим живопись с элементами коллажа и ассамбляжа. Важной работой этого времени — и одной из центральных во всем его творчестве — стал «Триптих № 14. Автопортрет (Памяти отца)», входящий сегодня в собрание Русского музея. В центре — скульптурная фигура мужчины в вагоне метро, а на боковых створках — его силуэты: отпечаток человека на ткани времени, воспоминание, что остается в памяти абрисом с нечеткими контурами. Человек потерян в городе и шире — во Вселенной, реален в одной системе координат и иллюзорен в другой. Двери, к которым обращено его лицо, герметично закрыты — символ одновременно замкнутости мира и потенциальной возможности выхода за его пределы.
Из цикла «Автопортреты». 1999
Двери и закрытые пространства — некие «экзистенциальные ящики», по выражению самого художника — характерный элемент ряда работ Янкилевского. Для него и его современников тема выхода, преодоления не ими установленных границ была одной из основных: вспомним «Человека, который улетел в космос из своей комнаты» Кабакова или окна Чуйкова. «Я попытался создать язык, на котором мог бы передавать весь объем человеческих переживаний — от внутренних интимных до внешних социальных», — говорил Янкилевский в интервью 2008 года. Социальное в его творчестве проявляется через личное: двери официального признания, закрытые для художника-нонконформиста, в то же время защищают его внутренний мир и свободу, которые не зависят от внешних обстоятельств. Однако не имеет смысла искать в его искусстве явную социальную критику. Человек своей эпохи, Янкилевский прежде всего философ, он исследует время в его космической целостности, как мировой поток истории и культуры, в котором равное значение имеет сиюминутное и вечное.
В пустом городе. 2008
Детали
Выставка работает до 29 апреля
Московский музей современного искусства, Гоголевский б-р, 10
