В разгар бегового сезона стоило бы поговорить о новых трендах, например, о трейл- или скайраннинге. Составить календарь интересных забегов. Или хотя бы сделать обзор модных кроссовок. Но куда интереснее оказалось узнать, куда можно добраться за несколько лет бега.
Автора этой колонки мы поймали в паузе между очередным марафоном и следующим ультрамарафоном, чтобы заполнить ее разговором о беге и … молчанием.
О чем я молчу, когда говорю о беге
«Ты так ничего и не понял!» — бросил я, обгоняя остановившегося в задумчивости Харуки Мураками. Едва заметная тропинка свернула за скалой налево. Я обернулся, глядя на него, возможно, в последний раз. Наступала ночь, и если я не хотел умереть, то нужно было шевелиться быстрее: впереди еще несколько десятков километров пути среди гор, мхов и моих воображаемых друзей, прежде чем можно будет сделать победоносный пост в Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации).
О чем я говорю, когда говорю о беге
Хобби, в которое ты готов вкладывать и ради которого готов отнимать, — важный аксессуар душевной зрелости, и чего уж там таить, статусная примета лишних денег. Но если более удачливые мои сверстники коллекционируют автомобили, часы или недвижимость, а более тонко организованные — ловят миг через объектив навороченной фототехники, то моей ленивой натуре достался бег трусцой на длинные дистанции. Опытный психотерапевт рассмотрит в этом занятии какие надо фрустрации, но я психотерапевт неопытный, более того, совсем даже не психотерапевт, поэтому для меня эти двадцать километров типичной тренировки — просто способ расслабиться.
Сначала я, конечно, хотел похудеть
Но из этого ничего не вышло. То есть, конечно, я похудел, но тут такая штука: чем больше ты бежишь, тем больше тебе нужно энергии, а самая доступная энергия — это самая вредная еда. Ты попадаешь в ловушку того, что любую вредную еду ты можешь потом отработать, но метаболизм «уже не торт», и, в общем, ты вроде как и впрямь бежишь, но не худеешь. Мое самое удачное похудение от бега было год назад, когда я за одну неделю сбросил десять килограмм. В обычных условиях для этого нужно отрезать ногу, но я нашел способ практически столь же мучительный — принял участие в ультрамарафоне по пескам Сахары. Мероприятие это известное и в узких кругах культовое, поскольку считается самым тяжелым забегом на планете. Примерно полторы тысячи сумасшедших со всего мира (особенно бриты и французы, русских еще никогда не было больше двадцати за раз), заклеив соски пластырем и намазав задницу вазелином, в течение недели преодолевают 280 км по раскаленной Сахаре. Чтобы жизнь им не казалась медом, все необходимое участники несут на себе — еду, одежду, ядоотсос и зеркальце. А организаторы выдают им коврик, чтобы спать, воду, чтобы пить, и кнопку, которую можно нажать, если ты хочешь прекратить страдания. Вы будете смеяться, но многие — процентов 40 — возвращаются, чтобы сделать это с собой еще раз. И я их понимаю: это звенящее чувство пустоты, когда ты из зоны комфорта выходишь в такой глубокий космос, что забываешь, как говорить. Ты физически попадаешь на Марс — именно такие картинки передает для НАСА робот «Оппортьюнити». Ну и минус десять килограмм за неделю — это минус десять килограмм, плюс детокс, плюс глубокий пескоструйный пилинг. Профит.
Лучше не начинать
Ты сваливаешься постепенно. Сначала «фитоняшки» из спортзала тащат тебя на забег длиной в 10 км. Потом — «половинка», т.е. полумарафон, т.е. 21 км. Потом ты хочешь, чтобы тобой гордилась мама, и бежишь 42 км. Разумные справедливо считают, что этого достаточно (тем более, что тот пацан, который сделал это первым, умер).
Некоторые идут дальше — начинают бегать «ультры» — ультрамарафоны. Это все, что больше 42 км — бывает 50, 60, 80, 100, 500, и далее пока хватит непрерывной линии по суше. Как правило, развлечение это происходит на природе, чтобы загар крепче держался, а всё что на природе, или, как говорил физрук в школе, по пересеченной местности, — это трейл. У серого много оттенков, так и от трейлраннинга отпочковывается отдельная личинка скайраннинга — это когда долго и по горам, а чтобы нравилось девочкам, явление это назвали типа мы по небу бегаем.
Лестница вверх
Я помню свой первый горный забег не очень хорошо, подобно тому, как люди плохо помнят, что было после наркоза: какие-то тени, дыхание, сырой запах палых листьев, все коричневое, серое, черное. Дело было так: через полгода после пустыни мне захотелось героизма и восхищения в социальных сетях, и я решил, что можно пробежать 100 км за один день — в этом странном мире «беганутых» это отдельная дисциплина. В описании гонки было еще что-то про какие-то метры набора вверх, но я не обратил на это своего внимания, мне же после Сахары море по колено. 5600 метров — это высота Эльбруса, и с тех пор я всегда, всегда, всегда езжу вверх на лифте. Потому что в жизни каждого человека есть ограниченное количество ступенек, на которые он может забраться, и там, на склоне итальянской горы, я выбрал львиную долю отпущенных моим ягодичным мышцам подъемов.
Бежать сутки
Есть много вещей, которые ты понимаешь за время забега и этих бесконечных часов. Ты успеваешь обсудить с собой все вопросы, поспорить все споры, вслух и по ролям, призывая в собеседники воображаемых друзей. Бег на сверхдлинные дистанции — это мир вызывающе худых людей и рекламы ортезов. Нормальных там немного, поскольку быть до конца нормальным и бежать сутки невозможно. Все гонки иерархичны. В зависимости от сложности, финишер за прохождение дистанции получает очки. Сахара дала мне шесть очков, гора — пять. Набрав за год пятнадцать, я получил возможность в сентябре пробежать вокруг Монблана. Это 170 км за один этап, из которых 10 км — в высоту. Если мой пост по завершении забега не наберет 200, нет — 300 лайков, все было зря.
Знаешь, Мураками, а зачем вообще говорить о беге?
Бег — это тишина, хлопок одной ладони. Это измеряемая в километрах мера того, насколько ты можешь быть наедине с самим собой, можешь ли ты заглянуть в собственную пустоту, конечность и никчемность — и выжить. Это игра в шахматы против каждой клетки своего тела, которое будет кричать тебе, что предыдущий шаг был последним. Бег — это спираль насилия, познание через самоубийство. Убив себя один раз, в следующий раз тебе мало единичной гибели, ты снова и снова поднимаешься на утес и прыгаешь с него, забираешься в петлю, наливаешь яду, расстреливаешь всю толпу «я», пока международный уголовный суд в Гааге не приговорит тебя к артрозу за геноцид. Ты ничего не понял, Мураками. О беге надо молчать.
