В Отделе личных коллекций Пушкинского музея проходит первая за последние почти двадцать лет монографическая выставка «Александр Тышлер. Игра и лицедейство».
В творчестве Тышлера театр и жизнь настолько тесно переплетены, что разделить их совершенно невозможно. Да и незачем.
«Так и бывает — живет рядом с нами веселый добрый человек, покупает дыню, покупает краски, моет кисти, а потом оказывается, он-то и есть великий художник, гордость своих современников», — вспоминала слова Осипа Мандельштама о Тышлере Надежда Мандельштам, которая училась с ним в Киевском художественном училище.
Искусство Александра Тышлера — фантазера, создателя причудливого, ни на что не похожего мира, как будто не претендует на величие, но за внешней скромностью — тонкое понимание жизни, самых ее основ и взаимосвязей. За любой работой Тышлера, чья жизнь была далеко не безоблачной, ощущается личность удивительной красоты и гармонии. «Скромность» применительно к нему — все же не то слово. Скорее тишина — которая необходима, чтобы всмотреться и разглядеть самое важное в жизни. Тышлер не кричит, он разговаривает негромким, спокойным голосом — само его имя как будто шепчет: «Остановись, послушай! Слышишь тишину?»
Фантасмагорические образы художника, столь чуждые господствующему в его время соцреализму, — вовсе не побег от неприглядной реальности в «прекрасное далеко», а преображение ее — без громких деклараций и революционных лозунгов, без желания все сокрушить и построить лучший мир. Так же на сознание действуют религиозные и философские притчи, которые, вроде бы ни в чем не пытаясь убедить своих слушателей и читателей, просто позволяют посмотреть на вещи под другим углом. Искусство Тышлера ничего не доказывает, оно увлекает за собой, как водный поток, в котором тело, не меняя физических характеристик, расслабляется, становится пластичным, даже гуттаперчевым, готовым принять любую форму.
На монографической выставке в Отделе личных коллекций порядка полутора сотен его произведений представлены в пяти разделах: «Любовь, или Мечта о Прекрасной Даме», «Человек на Земле», «Театр» и «Капричос». Неземные, сказочные женщины с удивительными сложносочиненными шляпами, — первое, что вспоминается при упоминании имени Александра Тышлера. На выставке живописные женские образы дополняет мелкая пластика — деревянные скульптуры дриад и невест, разглядывая которые трудно поверить в то, что лесные нимфы обитают лишь в легендах.
Александр Тышлер. Человек. Похожий на самого себя
Раздел «Человек на Земле» представляет собой некую раскадровку жизни с ее ключевыми моментами — которых, в сущности, не так много, и самые важные из которых случаются в семье. Напротив лиричного «Материнства» — женщины с двухъярусной, похожей на корабль колыбелью на голове — «Соседи моего детства», которых скорее можно было бы приписать Пиросмани, нежели Тышлеру. В сюжете «Спортивного парада» угадывается документальный источник — советские живые пирамиды, составленные из тел атлетов, но у художника он мифологизируется, обращается в сон, подобный тому, что позже возникнет в картинах Феллини.
Этих двух разделенных временем и пространством художников правда многое роднит: оба существуют на грани сна и реальности, где воображаемые образы порой более осязаемы, чем физические. Для обоих игра и лицедейство — одни из базовых свойств человека, в котором всегда уживаются несколько реальных и воображаемых личностей. Театр, с которым связана значительная часть биографии Тышлера, оформлявшего спектакли в Москве, Минске и Харькове, проявляется во всем его творчестве. Все его работы театральны по своей природе, что часто отражено и в их названиях: «Балаганчик № 6», «Балалайка», «Каприччо». Тем драматичнее ощущаются образы насильственной смерти и бессмысленной жестокости в графических сериях 1920-х годов «Расстрел», «Погром», «Махновщина», в которых довольно сложно узнать менестреля Прекрасной Дамы.
«Я до сих пор живу детскими и юношескими воспоминаниями», — говорил восьмидесятилетний Тышлер. Внутренний ребенок — самая честная, искренняя и моральная часть нашего «я». Александр Тышлер знал это, как всякий большой художник. И, возможно, как всякий большой ребенок, никогда не переставал летать во сне.
Детали
До 17 сентября
ГМИИ им. А.С. Пушкина, Отдел личных коллекций, Волхонка, 10
