История новой героини нашей популярной рубрики #womeninpower похожа на красивую сказку. Две девушки шесть лет назад снимали маленькую комнатку на Арбате. Но шаг за шагом их несерьезный, казалось бы, бизнес — укладки и макияж — начал превращаться в империю.
Фото: Ян Кооманс
Сегодня все дорогие салоны красоты бегают за клиентами, заваливают нас СМС-сообщениями о скидках, бесплатно красят и стригут так называемых инфлюенсеров ради рекламных постов в «Инстаграм* (*Meta Platforms Inc. (Facebook, Instagram) — организация, деятельность которой признана экстремистской, запрещена на территории Российской Федерации)», от которых уже сводит зубы. И тут вдруг — всем назло — салон Privé7 на Фрунзенской забит до отказа, а владелицы постоянно увеличивают его площадь, открывают новые пространства и даже стали задумываться о клинике пластической хирургии.
«В чем тут подвох. Может, есть какой-то новый бизнес-секрет?» — думала я, поднимаясь по лестнице в кабинет Сузанны Карповой, совладелицы Privé7. Это была бы абсолютно типичная история очень красивой девушки, которой купили в подарок бизнес. Вот только финал у нее совсем другой. Никаких «пару лет поиграла, деньги мужа или любовника — на ветер, нервов не хватило, закрываем контору!». Согласитесь, в 98% похожих случаев сценарий именно таков. Так почему же у нашей героини все получилось иначе?
Татьяна Сабуренкова: Сузанна, я готова слушать историю успеха — настоящую, в американском духе. Вы ведь и правда появились почти из ниоткуда.
Сузанна Карпова: Шесть лет назад мы действительно сидели в другом месте, арендовали с известным визажистом и стилистом международного уровня Ирой Митрошкиной комнатку на Арбате размером 40 квадратных метров — кабинет в бывшем роддоме Грауэрмана. У нас довольно быстро появилась очень хорошая клиентская база: многие девушки приезжали к нам с охранниками, уровень был соответствующий. Вот только лифта в здании не было, клиентки поднимались на четвертый этаж пешком, по черной лестнице. Так продолжалось почти девять месяцев!
—
На что они шли? Или на кого?
—
Безусловно, шли на Иру и ее гениальные руки. Мы ведь сначала даже окрашивания не могли клиенткам предложить — только макияж и укладки. Зато какие!
—
Ира была в свое время официальным визажистом M·A·C в России. Связи остались с той поры?
—
Да-да. Так случилось, что ее оттуда уволили. Мне кажется, они тогда допустили самую большую ошибку в жизни. Я была Ириным клиентом — специально ходила на ее руки в «Весну». Постепенно мы начали дружить, по-настоящему. Как-то мы пошли обедать, а Ира мне и говорит: «Больше не могу, хочу свой салон, настоящий, профессиональный. Не хочешь со мной?!» Я совершенно искренне не считала тогда салонную индустрию бизнесом. Во всяком случае, серьезным. На этом, как мне казалось, невозможно хорошо заработать.
—
То есть были сомнения?
—
Конечно. Сейчас, когда мы точно понимаем, что у нас все получилось, я все равно не расцениваю это как серьезный бизнес. Кто из нас реально зарабатывает в люксовом сегменте? Мы, Aldo Coppola, еще парочка мест. Остальные наверняка страдают от нехватки хороших клиентов. И это, конечно, веский повод считать, что мы свою работу делаем хорошо.
—
Как вы придумали название?
—
У Иры счастливая цифра — семь. Как выяснилось, и у меня тоже. Да и вообще цифра семь символизирует счастье. Мы сидели в роддоме — он тоже располагался в доме номер семь. Я тогда, мечтая, говорила Ире: «Я точно знаю, что когда-нибудь у нас будет очень красивый женский клуб! Светлый, большой, в мраморе. Мы будем не просто продавать услуги красоты: мы должны делать много чего еще. Вплоть до того, чтобы нанять консьержа!» По сути, все произошло именно так, как нам когда-то хотелось: к нам приходят не просто за красотой. У нас невероятная атмосфера, команда, семья. Девочки советуются друг с другом на тему предстоящих поездок, покупок, обсуждают фильмы, книги, образование для детей — все, что угодно! У нас даже есть специальный чат в WhatsApp, где уже больше 300 человек — основные наши клиенты. Там можно и совет получить, и коляску продать, и дом на лето забронировать у моря…
—
Вы начинали с 40 метров. Сейчас, на глазок, у вас все 600!
—
Даже 700, и нам уже в этом огромном пространстве тесновато. Мы хотим в скором будущем открывать клинику пластической хирургии.
—
И вы все еще продолжаете считать этот бьюти-бизнес несерьезным?
—
Ну, если сравнить с нефтяным, то — да! (Смеется.) Когда мы начали расти, появились определенные трудности. Чем больше проект, чем больше в нем задействовано людей, тем больше проблем. Всем, наверное, кажется, что мы тут не вылезаем из косметических кресел и я успеваю делать по сто процедур в месяц. А мы иной раз как сапожники без сапог: чаю выпить некогда. Если пришла клиентка, а я сижу в кресле с мокрой головой, то я обязательно вскочу и предложу гостье кресло. У нас с Ирой всегда есть понимание: мы с ней — мастера, в какой-то степени тоже обслуживающий персонал, как и все остальные. Многие в аналогичной ситуации думают: «У меня все круто получилось, я суперхозяйка, и все должны вокруг меня бегать и мне прислуживать». Это — одна из первых ошибок: допустишь ее — и, считай, смерть бизнесу.
—
Когда вы точно поняли, что Privé7 — успешный проект? Вряд ли это произошло внезапно.
—
Это ощущение точно не было связано с постепенным расширением пространства. Мы судили скорее по прибыли. Когда она достигла суммы с шестью нулями, стало понятно: мы тут не зря собрались. В собственном бизнесе самое крутое — это, конечно, отсутствие потолка. Ты можешь все, что захочешь. В пределах разумного. Невероятное ощущение.
—
Давайте теперь о минусах: чтобы никто не думал, что красота — это так просто. Например, я сужу по себе. Я написала плохой текст или хороший текст. Да, есть разница, стыдно, но от моей плохой писанины никто не умер. А вы руководите процессом, в котором анестезию колют, инъекции вводят и нити шьют. Два неловких движения — и у человека проблемы. Как вы спите по ночам?
—
Это вообще ни разу не просто. Тем более что каждый клиент воспринимает все процедуры по-разному. Да и не только в уколах дело. Покрасить девушку не так, как ей хотелось, да еще и перед свадьбой — это тоже порой катастрофа! Но самая большая трудность заключается в том, что многие клиентки приходят и скрывают от мастера или доктора свои проблемы. Скажем, вы недавно перенесли грипп, пили таблетки. Надо обязательно сказать об этом врачу. Или девушка приходит колоть какие-нибудь препараты, а мы вдруг узнаем, что она в положении и ей это категорически запрещено.
—
Так вот потому и возникает вопрос: как со всем этим нормально жить, учитывая, что все претензии в конечном итоге адресуются владельцу салона?
—
Не знаю, хорошо это или не очень, но я стала куда более спокойной, чем раньше. Я понимаю, что сделала абсолютно все, что зависит от меня: наняла на работу крутых специалистов. Остальное — вопрос переговоров и адекватности клиента.
—
Есть один тонкий момент, о котором я не могу не спросить. Слышала, что в свое время на многих собраниях в других салонах красоты заходил разговор о Privé7. И говорили в том числе вот что: «У них там идет ставка только на девушек с Кавказа, а нам этого не надо!» Было такое?
—
Мы тоже об этом слышали, да. И я лично не вижу в этом ничего плохого. Кавказ бывает очень разный — как и все остальные клиенты: есть отличные девушки, есть странные. Характер вообще не зависит от национальности. Но правда в том, что кавказские девушки любят красивый макияж, ценят его, готовы тратить на это и время, и средства. Тогда как у очень многих других национальностей в последнее время наметился явный перекос в сторону натуральности. Одно дело — нейтральный, нежный макияж, и совсем другое — неухоженность, безразличие к своей внешности. Я всегда за золотую середину.
—
Ирин макияж часто называют как раз золотой серединой между обычным классическим и так называемым инстаграмным, когда совершенно меняется лицо: на фото — красиво, в жизни — слишком тяжелый грим.
—
Необходимо уметь исправлять недостатки и подчеркивать достоинства — так, чтобы макияж не добавлял возраста, а делал нас моложе. Для этого и нужен крутой визажист. Иначе зачем девушке ходить в салон, если можно сесть за компьютер, подключиться к YouTube-каналу какого-нибудь блогера и научиться рисовать стрелки, накладывать идеальный тон, «выпрямлять» нос?
—
В мае снова состоится Каннский кинофестиваль. В прошлом году вы «убили» всех конкурентов, сняв красивый номер в отеле в Каннах и пригласив всех клиентов и знакомых гостей фестиваля, включая Каролину Груози-Шойфеле из Chopard, на макияж и укладки. Это была суперидея. Но получилось ли сделать из этого бизнес?
—
Мы понимали, что подобного плана мероприятия изначально несут в себе большие материальные затраты: логистика, отель, оплата топовых мастеров. Но первым опытом мы довольны: основываясь на нем, мы сможем оптимизировать расходы в этом году и сделать все еще лучше. На этот раз у нас уже идет запись, а ведь мы говорим о середине мая! Девушкам, которые приглашены на красную дорожку в Каннах, хочется выглядеть безупречно. Но все мало-мальски достойные визажисты и стилисты во Франции в этот период нарасхват: они работают с сотней актрис, певиц, моделей со всего мира. «Забукировать» хорошего специалиста и быть уверенной в результате очень сложно. Поэтому мы приехали и предложили свои услуги. И поэтому на них был спрос! Мы постоянно ищем вот такие свободные, но очень интересные ниши. В бизнесе, как я уже поняла, необходимо находить новые «фишки», держать руку на пульсе. Хотя порой так хочется просто отключить мобильный и уехать на острова. Но шесть лет — пока слишком маленький срок. Еще успеем!
