Недвижимость

Posta Art c Ренатой Пиотровски: интервью с главным архитектором Москвы Сергеем Кузнецовым

23 февраля 2023

Рената Пиотровски
продюсер, колумнист Posta-Magazine

До 10 мая в Третьяковской галерее на Крымском валу открыта выставка «Великое княжество. Сокровища Владимиро-Суздальской земли», приуроченная к отмечаемой в 2024 году тысячелетней годовщине первого летописного упоминания о Суздале — древнейшем городе Северо-Восточной Руси. На выставке представлено более 600 экспонатов — предметов старины и икон тех лет. А также — современные работы главного архитектора Москвы, художника и члена-корреспондента Российской академии художеств Сергея Кузнецова. В интервью Posta-Magazine, открывающем серию бесед Ренаты Пиотровски с людьми искусства, Сергей Кузнецов рассказал о любви к рисованию, архитектурных трендах и Москве как городе пограничья.

Рената Пиотровски: Сергей, сегодня вы участник выставки «Великое княжество. Сокровища Владимиро-Суздальской земли». Почему такие проекты важны?

Сергей Кузнецов: Такие выставки нужны, потому что в эпоху увлечения гаджетами, соцсетями и компьютерными играми тема знания и понимания культурных слоев, материальной культуры, истории — это не то, на что ты можешь играючи наткнуться в соцсетях, а если и наткнешься, то только на уровне фотографий с экрана телефона/монитора. Но жизнь состоит не только из гаджетов. Важно живое представление о предмете и важна социализация: работа кураторов, работа мастеров, которые вложили в это свой труд. К счастью, саморазвитие становится модной мотивацией: люди интуитивно чувствуют, что, погрязнув в гаджетах, они много теряют в реальной жизни. Интернет — классная вещь, но он не дает ощущения реальности, тактильности, возможности отличить репродукцию от подлинника. Любознательность — ключевое качество людей, которое двигает нас вперед, и вот такие выставки ее подпитывают.

Здорово, что Москва предоставляет нам такие огромные возможности с точки зрения культурной повестки. Ведь искусство — это не просто приятный бонус к жизни, когда у тебя все уже есть, а вот тебе еще, по пирамиде Маслоу, немного культуры. Пирамида пирамидой, но правда в том, что качество жизни ключевым образом зависит от твоего восприятия, от понимания того, что ты видишь. Ты видишь то, что знаешь, и если ты не понимаешь чего-то, то ты и не распознаешь, хорошо это или плохо, красиво или некрасиво. Качество жизни приходит через осознанность того, что ты потребляешь и впитываешь, а это приходит через знания.

Выставка приурочена к тысячелетней годовщине первого летописного упоминания о Суздале. Есть ли у вас какие-то личные впечатления об этом древнем городе?

В Суздале я был несколько раз. Я горжусь тем, что у нас в стране сохранились интереснейшие, богатейшие культурные слои, архитектурные в том числе, и Суздаль — одно из мест, где этого в достатке. Плюс для меня такие города являются примером того, какой могла бы быть страна, если бы на протяжении всего советского периода к этому наследию относились с должным уровнем трепета и уважения. Кстати, эта выставка показывает, что отношение меняется, и это очень важно. Потому что тема богатства культурных слоев, их незамусоренности важна.

Когда у тебя посреди исторически интересных городов стоят пятиэтажные панельные хрущевки — это грустно. Когда ты видишь экспонаты предыдущих поколений, которыми можно гордиться, и не самые удачные экспонаты твоего собственного или недавнего поколения рядом, ты понимаешь, в чем ошибка.

И то, что мы пытаемся в Москве в архитектуре делать сейчас, — это новый, но адекватный качеству Москвы архитектурный слой.

Какие малые города России входят в ваш личный топ-5 в плане архитектуры и почему?

Я не могу похвастаться большими знаниями в этом плане, но в первую очередь хотел бы отметить Вышний Волочек, о котором мы с коллегами делали павильон России на биеннале в Венеции в 2010 году. Может быть, он не лучше и не хуже других, но его я изучил и полюбил. Если бы правильное течение жизни — продуктивное, созидательное, пропитанное здравым смыслом в отношении к истории и качеству жизни — было бы у нас основополагающей ценностью, города, подобные Вышнему Волочку были бы развитыми и любимыми местами для отдыха и локального туризма. Еще люблю Псков — тоже город архитектурно очень интересный. И мой родной Солигалич в Костромской области, где я провел много времени в детстве.

Вообще структура городов с центральными площадями, торговыми рядами, большими соборами, церковью на площади и интересной сеткой исторической застройки — это такая типовая русская история, которая много где сохранилась и, в то же время, много где ликвидирована, утрачена, сломана или обезображена. Едешь по Золотому кольцу и, помимо «хайлайтов» — Ярославля, Костромы, Суздаля, Владимира, видишь много заброшенных мест, где стоят яркие памятники, из которых, как из аббатства Сан Гальгано, где Тарковский снимал «Ностальгию», можно было бы сделать настоящие туристические Мекки. К сожалению, пока наши культурные слои обесценены, хотя это — основы.

У нас таких Сан Гальгано — на каждые десять километров по любой дороге. Но на Западе с ними носятся, а у нас нет.

В Италии самое большое количество объектов ЮНЕСКО в мире, а в России — куча брошенных усадеб, которые стоят в зарослях борщевика. А ведь это крутые палаццо, которые могли бы быть памятниками или хотя бы жильем для реальных людей… И вот эту тему осознанного отношения и правильной оценки этих сокровищ в том числе поднимает эта выставка. Эту тему нужно «раскачивать», бить во все колокола. И это не значит, что государство должно прийти и все отреставрировать: надо искать способы сотрудничества с частным бизнесом. Вот проект Бадаевского: частный инвестор вкладывает деньги, это здравый путь в отношениях с наследием.

Иваново сейчас тоже становится популярным направлением для местного туризма…

Иваново я знаю меньше, хотя мы там до сих пор общаемся с одним детским домом, который поддерживаем. Но я бы еще хотел отметить одну важную тему — деревянная Россия, те же Кижи… Недавно в Карелии, в Кондопоге, сгорела уникальная деревянная церковь XVIII века… Этот слой — самый нежный и ранимый, и мы продолжаем его утрачивать и не делаем ничего, чтобы эту культуру восстановить. Я даже сейчас с ходу не готов сказать, где у нас еще есть кластеры деревянных, кроме упомянутых Кижей, исторических построек, но этот вопрос к исконности, к нашей самобытности имеет самое прямое отношение.

На выставке представлены сразу несколько созданных в те времена иконописных шедевров, в том числе работы гениального Андрея Рублева и Симона Ушакова. Каково это — выставляться рядом с такими мастерами?

Попадая в эти стены, оказываешься среди лучших и первых — и это огромная честь. Я безумно рад и благодарен: первая моя работа, оказавшаяся в Третьяковской галерее, — и среди таких шедевров!

В какой технике вы любите работать больше всего?

В разных. И я всегда готов пробовать новые. Уголь я стал пробовать относительно недавно, и серия работ, которые весной будут показывать в Третьяковке уже на моей персональной выставке, — это первый большой «угольный» пласт, до этого я работал в этой технике лишь эпизодически. Это самая молодая моя тема — и тут важен еще и формат: раньше я делал углем небольшие работы, а ведь размер является инструментом сам по себе.

Мастерская Сергея Кузнецова. Фото: Рустам Шагиморданов — Мастерская Сергея Кузнецова.
Фото: Рустам Шагиморданов

В ваших работах вы много внимания уделяете изображению архитектуры и городских пространств. Как это происходит? Вы приезжаете в командировку, допустим, в Токио — и специально выделяете время для рисования?

Я рисую всегда: всегда можно найти время на то, что любишь. Мы выстраиваем свой образ жизни так, чтобы в него умещались активности, которые тебе важны. Я, например, спортом занимаюсь регулярно, архитектурой занимаюсь регулярно, рисую тоже регулярно, в шахматы играю регулярно…

Это какая-то тайна правильного расписания жизни… Человек, благодаря которому в столице появился парк «Зарядье», находит время и силы рисовать всегда и везде…

Тайна в том, что ты уделяешь время важным позициям и не тратишь время просто так. И не важно, где ты находишься — в Токио, в Москве, в Ярославле, ты просто делаешь и все. Всегда вожу с собой много красок, листы, штатив.

Помню, у меня была встреча с известным московским девелопером Дмитрием Аксеновым в Брюгге. И он мне все время теперь рассказывает: «Я смотрю — какой-то парень рисует. Я глазам своим не поверил: главный архитектор Москвы сидит и рисует на улице». (Смеется.)

В общем, рисую много. Сейчас стал компактнее это делать: вожу с собой скетчбук (правда, довольно здоровый) с карандашом, чтобы успевать больше сделать. Ясно, что 2 на 3 метра картон с собой не привезешь: я просто делаю много эскизов, привожу домой скетчбук, изрисованный архитектурой, людьми…

Парк «Зарядье». Из личного архива Сергея Кузнецова

То есть и портреты рисуете?

Портреты нет, максимум, могу дочку нарисовать. Я имею в виду фигурные композиции. В основном, для тренировки глаза и руки. Хотя, надо сказать, когда в сцене с архитектурой присутствуют правильно нарисованные люди, это производит впечатление. Если мы посмотрим работы больших мастеров архитектурной графики уровня Пиранези, мы увидим, что у всех абсолютно крутые люди.

Рисование питает ваши архитектурные амбиции? И наоборот?

Конечно, питает! И наоборот. Я пошел в архитектурный институт учиться рисовать, не формулируя для себя, что буду архитектором. У меня были разные идеи, каким художником быть: мультипликатором, например! Но я втянулся в профессию архитектора и стал рисовать как бы для поддержания развития в профессии.

Потому что рисунок — это язык архитектора, мы друг с другом разговариваем, рисуя.

Потом рисование снова выделилось в отдельную историю. И получилось, что уже архитектурная база стала помогать в творчестве — графическом и живописном. Все друг друга дополняет: жизнь так устроена.

Чего не хватает в Москве? Представим, что у вас есть карт-бланш и неограниченное финансирование… Какие проекты вы бы запустили в работу?

Буду занудно отвечать: что такое карт-бланш? У тебя карт-бланш пользования, например, своими личными деньгами? Или есть очень богатый человек, который хочет тратить свои личные деньги, за которые он отвечает только перед самим собой? Или ты управляешь деньгами какого-то инвестора или государства, то есть налогоплательщиков? Это все разные вещи. Если ты, например, мэр города и управляешь деньгами налогоплательщиков, ты должен ответственно относиться к тому, чтобы вложенные деньги работали, приносили в казну доход и позволяли тебе обеспечивать интересы налогоплательщиков. Тогда можно говорить о том, что деньги нужно вложить в инфраструктурные проекты, в объекты культуры, спорта, дать, может быть, доступ к каким-то территориям городским, которого нет, через их развитие, то есть провести туда дороги, метро построить. Что в Москве и происходит. Что делают люди на собственные деньги? Господин Абрамович делает Новую Голландию в Санкт-Петербурге, Леонид Викторович Михельсон делает ГЭС-2 в Москве. Что бы сделал я? Интересно было бы поработать с какой-нибудь исторической площадкой. В общем, мыслить абстрактно в этом плане не стану.

ГЭС-2. Из личного архива Сергея Кузнецова

На практике что ждет Москву в плане новых архитектурных проектов в ближайшее десятилетие?

Сложно сказать. Вопрос в том, сколько продлится тренд на конфронтационные настроения. Это, как ни странно, тоже может быть архитектурным и культурным трендом. Вспомните средневековые крепости. Сегодня Кремль — памятник, но его же построили первоочередно не для красоты. А может быть тренд на взаимодействие, на сотрудничество и разрушение стен, барьеров, строительство окон, ворот и мостов. А может, на сожжение мостов и строительство стен и заборов. Будем сжигать мосты или наводить мосты? Это все имеет прямейшее отношение к архитектуре и в языке, и в графике, во всем. Поэтому говорить о прогнозах сложно.

Но позже неизбежна тема рефлексии: в какой-то момент история проектов, направленных на преодоление разрушений, на восстановление качества жизни, будет доминировать на выставках, на архитектурных биеннале.

Кстати, Москва по своей структуре больше похожа на европейские мегаполисы или азиатские?

Москва — типичный город пограничья, именно такие города становятся большими мегаполисами. Как правило, это портовые города. Нью-Йорк, Лондон, Амстердам. Это ворота, портал цивилизации. Москва оказалась городом пограничья: моря нет, но это пограничье Европы и Азии. Пограничье, через которое происходит колоссальный обмен. Отсюда неувядающая энергия развития, потому что даже после пожара 1812 года она очень быстро восстановилась, стала только больше, шире и ярче. И на всех этапах она от любого кризиса только еще больше развивалась. Это город, находящийся на стыке, место, где происходит контакт цивилизаций. Поэтому здесь много культурных слоев: здесь многое ломалось, стиралось и строилось новое.

А в чем сложности устройства города?

Историческая сложность в Москве — ее кольцевая, радиусная система, с чем связана тема пробок. Хотя, если колец было бы больше… Есть проблема замкнутости всего в России на Москве, но она не от самой структуры Москвы происходит, а от политической системы, причем не сегодняшней, а той, которая появилась в момент усиления роли Москвы еще при Иване Грозном, когда ушла полностью хоть какая-то альтернатива развития других городов, когда были подавлены Новгород, Астрахань, Казань, большие города вокруг. Москвацентричность гигантской территории сложилась еще тогда: мы живем в москвацентричном мире, и даже попытка оттянуть центричность на Петербург (самая удачная попытка, тем более что Петербург — это тоже город пограничья, город на море) не удалась, потому что Москва — доминатор, особенно после 1918 года, когда в нее столица вернулась, и она этот серьезный экзамен выдержала. Москва выжигает вокруг себя огромные территории, так что москвацентричность — это и драйвер для развития города, и источник сложностей.

Возвращаясь к сегодняшней выставке, что планируется еще в этом году с вашим участием?

8 февраля в лютеранской церкви Анненкирхе в Петербурге открывается выставка «Из огня» — с моими крупноформатными картонами углем, которые потом поедут в Третьяковскую галерею. Это такая камерная выставка-пролог, так как сейчас я занимаюсь проектом реконструкции этой церкви. А в Третьяковку приглашаю в апреле.

Как вы все успеваете?!

Я успеваю все, потому что со мной — моя команда. Это принципиальный момент. Можно построить бесконечное количество вещей, если у тебя есть, с кем это делать. Я абсолютно командный игрок. А еще я ленивый, и я это все делаю, потому что нахожу мотивированных единомышленников. И архитектурные проекты, и художественные проекты, и спортивные проекты — это все строится вокруг людей, с кем можно это реализовать, кто готов с тобой разделить эту ношу. Поэтому проектов столько, сколько ты людей таких найдешь. А таких людей не бесконечное количество. И я каждому благодарен за этот совместный труд.

Генеральный продюсер проекта: Аниса Ашику
Фото: Ксения Угольникова