Чаще всего интервью со звездами кино, режиссерами и продюсерами берут для СМИ журналисты или критики, которые могут блестяще говорить о предмете и разбираться в нем, но те, кто работает непосредственно в индустрии, знают большее количество деталей и подводных камней.
Продюсер проекта: Аниса Ашику
Поэтому для интервью и репортажей в нашей рубрике «КиноБизнес изнутри» мы пригласили в качестве ведущей Ренату Пиотровски — профессионала индустрии. Сегодня ее собеседник — продюсер Илья Бачурин.
Питер — город силы
В Питере прекрасно, как всегда. «Астория» — центр силы города. Исторический центр, где происходило множество важнейших событий, тут кругом — памятники. Впрочем, «Астория» — сама по себе памятник и, одновременно, своего рода живой организм. Она дышит тем же воздухом, той же культурой, той же эстетикой, которую ощущали и сотню лет назад приходившие сюда писатели и поэты, великие деятели культуры. Те, кого мы любим и до сих пор считаем своими кумирами. Здорово повстречаться для такого объемного разговора именно здесь!
90-е: рингтоны, фулл-треки и большие деньги
На тот момент в развлекательном и музыкальном контенте, доступном молодежи, возник огромный пробел, интернет только начинал активно развиваться. Большой редкостью считались даже рингтоны, покупать и скачивать их было не просто. Года через три появились «реалтоны», и только потом — фулл-треки: мобильные операторы наконец получили возможность через постепенно расширяющиеся каналы связи направлять все больший поток информации. 90-е были очень разными, но чаще опасными — в первую очередь для тех, чья деятельность была завязана на бизнесе, деньгах. Многие мои друзья, с которыми я тогда работал, уже не с нами. О некоторых знаю, что их судьбы сложились плохо. О многих не знаю ничего. Я же прожил эти годы, занимаясь относительно безопасными творческими проектами.
Играть по чужим правилам или возглавить процесс?
Придя из армии, я стал строить торговую компанию, которая получилась вполне успешной и приносила деньги. Потом мы с партнерами сделали очень сложный и неожиданный по тем временам проект — привезли Майкла Джексона. Это было некой репетицией, тестированием реальности, по результатам которого я точно понял, чем хочу заниматься, а именно: творческими проектами. А еще я понял, что если ты не возглавляешь процесс, то будешь вынужден играть по чужим правилам, и далеко не во всех случаях они будут тебя устраивать. И совершенно не факт, что человек, который правила устанавливает, не поменяет их в процессе. Моя же деловая жизнь в области СМИ началась с радио «Станция 106,8». Я не стал упускать возможности создать радиостанцию, которая полностью соответствовала моему ощущению актуальности, радиостанцию, которую, я был уверен, ждала молодежь. В результате Станция просто взорвала эфир в 1995 году: востребованность оказалась настолько высокой, что через очень короткий промежуток времени все клубы города были заполнены музыкой, которую играла Станция. Появилась значительная лояльная аудитория, пошла реклама. Мы были одними из первых в радиопространстве, кто получил семизначный рекламный контракт и не в рублях.
Качество музыки и масс-маркет
К концу 90-х электронная музыка и клубы начали превращаться из субкультурного явления в явление коммерческое. И, как в случае с любой коммерцией, стали превращаться во что-то абсолютно не имеющее отношения к творчеству. Если раньше ключевое значение имело качество музыки и вечеринки в целом, то теперь, поскольку клубов стало очень много, оно начало падать — как, впрочем, и качество аудитории, если можно говорить о таком понятии. Приходить развлекаться в клубы с электронной музыкой стали те, кто вообще не имел о ней представления. Ощущение беспощадной сельской дискотеки стало практически повсеместным. Если раньше нами двигало чувство, что мы выполняем важную первопроходческую миссию и несем новую молодежи эстетику, то ближе к 2000-м оно стало уходить.
Актуальность — превыше всего
Передо мной не стояло вопроса, что выбрать: следовать какой-то внутренней потребности взяться за новое крутое дело, перейти на телик или все-таки остаться в сегменте клубных развлечений и развиваться в сторону DFM и радио Energy, зарабатывая деньги. Музыка — очень важный элемент моего мироощущения в целом и я не готов был к компромиссам. Телевидение же за счет картинки открывало океан возможностей, куда я радостно нырнул. Старался находить, догонять, цепляться, держать те проекты, которые действительно были на тот момент актуальными. Для меня понятие актуальности, соответствия сегодняшнему дню, очень важно. Я признателен Константину Эрнсту, который доверил мне, молодому парню, важнейший кусок эфира: музыка тогда занимала до 12% вещания канала. Это огромный объем! При этом она шла в основном через большие концерты, которые мне, как директору этого направления, приходилось и готовить, и снимать, и ставить в эфир, проходя все звенья телевизионной технологической цепочки. Одно дело — программа, которую ты один раз придумал, один раз сделал оформление студии, графику, посадил правильного ведущего, и она дальше идет, как паровоз по рельсам: редакторы пишут, а ты следишь за тем, чтобы наполнение не теряло качества. А концерты — это каждый раз экзамен. Причем выпускной экзамен в вузе, а не школьный в восьмом классе. Состав артистов, качество продакшена на площадке, качество съемки, правильная последовательность номеров, монтаж телевизионной версии, размещение в эфирной сетке — ты за все несешь ответственность. Работа превращается в гонку с 20-часовым рабочим днем и мощными эмоциональными пиками. Карьерные и денежные перспективы были, но я понял, что нужно выдохнуть, и ушел на MTV, фактически теряя свои наработки.
«Фабрика звезд»
Запуск первой «Фабрики» был невероятным. В нем участвовал весь канал: и Константин Львович Эрнст, и Александр Файфман, Саша Бондарев и многие, многие другие — прекрасная команда, с которой было одно удовольствие работать. Представители голландской студии-правообладателя приезжали к нам с огромной «библией» проекта и были довольны тем, как мы ее отработали. Российский вариант «Фабрики» сразу стал одним из лучших в мире, потому что делался бескомпромиссно, без каких-либо скидок на «может быть, подешевле?», «может быть, попроще?». Мы построили проект, который на тот момент был беспрецедентным, вкладывая в каждый аспект его производства душу, внимание, силы, средства. Эта черта присуща Эрнсту в целом: он здорово придумывает и очень точно реализует намеченное. Опыт работы в его команде, которая живет такими ценностями, для меня важен.
MTV
Если считать телевизионным бизнесом то, что измеряется деньгами, то моя работа в этом смысле имела успех. Рейтинги MTV Россия, например, по Москве за полгода выросли в три, а по стране — в два раза. Доходы с миллионов долларов поднялись до десятков миллионов. Но MTV не я запускал, не я придумал. Бориса Зосимова, я надеюсь, никогда в этой стране не забудут, потому что он сделал для этого проекта главное: долго, аккуратно, кропотливо разрабатывал и реализовал в итоге схему привода MTV в Россию. Но, когда первая волна успеха схлынула, потребовался перезапуск. Осуществлять его было особенно сложно, так как проект и до этого был не просто востребован, был культовым. Я отлично помню, как мы за несколько месяцев подготовили целый пакет программ: их было 18. Сейчас на девелопмент отдельной передачи уходит иногда целый год. Из наших 18 не выстрелили только две, а некоторые до сих пор продолжают жить на российском ТВ.
Индустрия развлечений как часть экономики страны
Наша индустрия развлечений, которая состоит из телевидения, радио, больших самостоятельных контентных проектов, достаточно слаба экономически. Например, мы не можем себе позволить делать абсолютно автономно свое телевидение: нам необходимо иметь таких разработчиков форматов, как, например, тот же самый Endemol, придумавший «Фабрику звезд». Однако масштабы отрасли не позволят такой компании выжить — не в последнюю очередь потому, что есть западные конкуренты: они тут же придут со своими суперкрутыми, отлично просчитанными и протестированными на десятках рынков наработками, которые уже, к слову, и окупились на этих других рынках. То же касается и кинематографа: если экономика страны не гигантская по масштабам, то гигантского объема поддержки кинематографа быть не может. Но я думаю, что рано или поздно наше кино пройдет этот тяжелый путь, постепенно обретя какое-то новое более высокое качество.
США — фабрика грез
Почему какой-нибудь «Хоббит» по production value выигрывает в одни ворота? Потому что стоит огромных денег и над его производством трудились суперпрофессиональные люди по каждому отдельному цеху, которых в Америке не мало. США — фабрика грез, производящая контент для всего мира. Американцы это право заработали огромным кропотливым трудом, но важно помнить, что начиналось все с политики американского государства, благодаря которой в 50–60-е годы прошлого столетия были созданы предпосылки для создания кинокомпаний-мейджоров, которые определяют теперь не ток. У нас же, во-первых, в разы меньше бюджеты, а во-вторых, людей, которые могут делать настолько сложное кино, как в Голливуде, наберется максимум один-два комплекта для того, чтобы в данный конкретный момент снимать один-два большого масштаба блокбастера. На три-четыре комплекта, думаю, уже не наберем. Я имею в виду не тех, чью работу меряют талантом, — сценаристов, режиссеров, операторов, а «цеховиков», ремесленников. Идем дальше: на продвижение «Хоббита» в России американцы могут потратить фактически сколько угодно средств. Почему? Потому что они отбили его себестоимость уже в одной Америке. После этого продажи картины по миру приносят чистую прибыль. Маркетинговый потенциал американских фильмов значительно выше. С другой стороны, наш рынок динамично развивается: в Россию, несмотря на санкции, приезжают продвигать свои картины артисты, режиссеры, продюсеры. Это приятно, но они же и увозят наши деньги, которые мог бы получать российский кинематограф.
Все рынки защищаются
Министерство культуры давно и, по-моему, постоянно работает над мерами, которые могли бы поддержать российский кинематограф. Такие меры могут быть в том числе защитными, и они имеют смысл, если не становятся заградительными. Все рынки защищаются. Крупные кинодержавы, такие как Китай, Турция, азиатские страны, сдерживают проникновение на свои рынки западного контента, конкурентов. Даже США. Каждая страна делает это по-своему. Это правильная стратегия: мы идем по той же самой дорожке, не делая резких шагов. Да, придерживаться такого пути непросто, но простота и прямолинейность в этих вопросах может вести только к потерям. Кроме того, начала работать система cash rebate — возврата части потраченных на съемки средств регионом, где они проводились. В титрах практически любого европейского кино мы увидим не маленькое количество упоминаний территориальных органов, советов по культуре, локальных фондов, которые поддержали его. Где-то речь идет о прямых грантах: районных, городских, муниципальных. Такие сложные механизмы дают массу возможностей. Но, главное, в комплексе эта система дает возможность молодому, талантливому и независимому европейскому режиссеру находить финансирование для своих проектов. В России похожие подходы начинают появляться только сейчас. И было бы здорово, если бы это происходило достаточно быстро.
Еще ничего и делать не начал, а уже потерял деньги
Давай посчитаем. Не большой фильм. Производство, например, 70 млн. Продвижение 50-70 млн. Итого — 140 млн расходов. Большинство российских картин собирают не больше 100 млн руб., но давай здесь возьмем очень успешную, красивую цифру 150 млн. Доходы будут выглядеть так. В виде кинотеатральных сборов возвращаются к производителю примерно 65 млн. Потому что из 150 млн 50% забирают кинотеатры и 12–15% — дистрибьютор. Но это не весь доход, который приносит кино: его также продают на телевидение. Сегодня, на мой взгляд, таким образом можно выручить еще максимум 15–20 млн руб. Это потолок. Итак, 65 млн у нас осталось от 150-миллионного бокс офиса, 15 млн мы добрали на телевидении, плюс продажи по странам СНГ. Раньше Украина, например, давала практически стабильный 1 млн. Если ты делал большой, хороший фильм, то мог рассчитывать еще и на покупку его украинскими телеканалами. А вот из Китая кинопроизводители привозят копейки, потому что китайцы, на мой взгляд, стратегически не заточены на то, чтобы делиться своим рынком. Имеет смысл ездить и в Канны, и в Лос-Анджелес, и в Будапешт, но все эти рынки принесут лишь десятки тысяч долларов. В итоге на круг мы получаем около 90 млн руб. Ну хорошо, может быть 100 млн. Но потратили 140. В этой микроэкономике и кроется ответ на вопрос, почему частные деньги не идут в кино: даже при таких расчетах на салфетке ты понимаешь, что еще ничего и делать не начал, а уже потерял деньги.
Чашка не может быть с дыркой в дне
Сейчас для талантливого молодого режиссера, сценариста или любого другого участника кинорынка дорожка только одна — через компании-мейджоры, потому что у них остались те самые деньги, распределяемые государством через Фонд Кино, которые не нужно возвращать. При этом представители мейджоров внимательно смотрят на каждый проект, но очень избирательно что-либо запускают. Например, сценарий — это, безусловно, произведение искусства, но он должен соответствовать очень серьезным стандартам, маркетинговым параметрам. Чашка не может быть с дыркой в дне: из нее все будет вытекать. К сожалению, профессиональных сценаристов, которые получили прекрасное образование и развивались в профессии, работая над большими проектами, очень мало. Почему? Потому что больших проектов тоже раз-два и обчелся. Потому что образование, хоть мне и не хочется его ругать, находится на определенном уровне, наверное, соответствующем в целом уровню развития индустрии. Выпускникам необходимо потратить годы и приложить огромное количество усилий, чтобы вырасти и самому добрать через работу в полях то, что недополучено за партой.
Просто чей-то бизнес
У меня есть ощущение, что кино разделено на два мира: в одном бьются за крутые картины, за сборы, за то, чтобы укрепить российскую киноиндустрию и свою репутацию. В другом нет понятия репутации вообще: там для людей играет роль, заработают они на фильме или нет. К сожалению, второй сегмент очень объемен, и он отнимает большое количество денег у первого, а их и так немного. Мы видим сотни картин, которые выпускаются и не появляются в прокате. Такие фильмы не помогают молодым дарованиям появиться, зрителю — получить удовольствие, индустрии — стать лучше: это просто выкинутые в пропасть деньги. Это нужно серьезно контролировать.
Метры за собственные деньги
Сейчас я вижу талантливых и амбициозных людей, которые снимают короткие метры за собственные деньги. Я знаю людей, которые делают кино с бюджетом в 20–30 тысяч рублей. Они верят в сценарий — и неважно, насколько он на самом деле хорош: потом узнают, обкатав на зрителях, показав на фестивалях. Актеры, в том числе известные, иногда приходят на площадку таких картин с нулевыми гонорарами просто для того, чтобы поддержать идею, дебютанта. Но, если такому кино не давать денег, стимулируя его рост, оно никогда не станет прокатным, зрительским. Потому что каждая идея требует определенного уровня воплощения.
Авторские права — серая зона
Цифровая эпоха только начинается, и мы находимся на ее пороге, поэтому сталкиваемся с первыми трудностями, связанными с действием, а чаще, скорее, с бездействием законов, которые уже четко и однозначно работают в реальном мире. Если ты подойдешь к человеку на улице и отберешь его собственность, то тут же станешь преступником. Но в Сети то же самое можно делать совершенно спокойно, много раз в день, оставаясь в серой зоне. Сейчас хотя бы вербально дают понять, что люди, которые нарушают авторские права, тоже преступники. Но ответственности за это они по факту не несут, а значит, зона по-прежнему остается серой. Некоторые преступники-пираты и вовсе позиционируют себя как спасители кинематографа. Мол: фильм бы все равно никто не купил, а бесплатно посмотрят — значит, мы продвигаем культуру. Именно так сегодня судят о себе большинство серьезных пиратов, работающих с торрентами. Но мне кажется, что гораздо интереснее подумать о том, куда мы идем и что будет дальше.
Я думаю, цифровая эпоха станет началом нового кинематографа, который, благодаря расширяющимся возможностям, более прямым связям между автором, производителем и зрителем, позволит талантливым людям реализовывать яркие идеи более очевидным способом. Если раньше ты должен был обойти 30 компаний и все они могли «слить» твою большую, красивую идею, то в цифровую эпоху чтение сценариев становится работой не только для редакторов крупных компаний: средние и маленькие компании тоже включаются в процесс. Возникает конкуренция — в том числе за конкретного сценариста, за идею. Необязательно иметь доступ к телу, которое определило бы твой успех. В 90-е и нулевые ты должен был постучаться к кому-то и спросить: «Можешь передать сценарий Бондарчуку?» Была вероятность, что через пятые руки сценарий в бумажном виде к адресату попадет и он пригласит тебя поговорить. В цифре все долетает мгновенно: если у тебя есть гениальная идея и сторонники, которые помогут тебе написать синопсис, ты можешь просто отправить его по интернету.
Вся моя жизнь — в смартфоне
Вся моя жизнь — в маленькой коробочке, в смартфоне. Я не могу оторваться от сегодняшнего дня, который он олицетворяет, даже если бы захотел, но мне, вместе с тем, хочется понять, что будет завтра, какие технологии войдут в обиход. Думаю, завтрашний день предложит более быстрые, более дешевые, более точные и эффективные решения и с точки зрения производства, и с точки зрения получения и потребления контента. Ретроградство в визуальных технологиях, технологиях доставки контента привязывает тебя к зрителю, который потреблял продукт, сделанный при помощи этих устаревших технологий. Учитывая, что основным потребителем кино, как и большинства других развлекательных форматов, является молодежь, надо делать то, к чему стремятся они, что они смогут понять и что будет удобно использовать. Если видео на YouTube формирует у молодежи понимание того, что хорошо и правильно по части визуального контента, нужно принимать это во внимание, даже когда ты работаешь в более масштабном жанре.
Пристрастия, интересы, восприятие можно развивать, но вряд ли получится сформировать их с чистого листа. Ничего принципиально нового зритель, скорее всего, не примет. Нужно двигаться постепенно. Если в российском кино еще пять-семь лет назад количество цифровых эпизодов было минимальным, то сейчас оно просто космическое. Например, фильм Джаника Файзиева «Легенда о Коловрате» практически полностью «нарисован» студией Армана Яхина Main Road|Post. Я имел к ней отношение и, безусловно, этим горжусь. Арман — очень продвинутый человек, он находит возможность делать в России то, что экономически здесь еще не созрело. Но именно такие энтузиасты, как он и Джаник, находят возможность воплотить в жизнь, казалось бы, невообразимое: рисовать, рисовать и рисовать в рамках приемлемого бюджета. Это открывает двери в завтрашний кинематограф тем, кто пойдет по дорожке за ними: продюсерам, сценаристам. Более сложные идеи можно будет реализовать на высоком уровне благодаря тем новшествам, которые ребята находят сейчас.
При этом, думаю, актеры будут нужны всегда. Кино без актеров можно сделать, но продвигать — практически невозможно. Киношные персонажи должны иметь продолжение в реальной жизни, попадать в светскую хронику, в телефоны в виде аудиозаписей, вирусного видео. Они должны быть героями — теми, кого можно потрогать, встретить на красной дорожке.
Продюсер — человек, который отвечает за все!
Безусловно, я не бросаю и не собираюсь бросать кинематограф. Читаю сценарии, ищу те проекты, которые меня вдохновят. Но каждый раз, рассматривая проект, я пытаюсь сразу прикинуть его экономику, и мне это сильно мешает и останавливает практически во всех случаях. Сложно начать делать что-то, когда ты понимаешь, что к концу будешь в долгах, в поисках денег на промокампанию или завершение монтажа и цветкор фильма перед его выходом в прокат. Я не из тех, кто готов сделать что-то плохо — лишь бы сделать. Не хочу идти на такой запланированный компромисс и знать, что в итоге получится так себе. Если ты заранее не совсем понимаешь, к чему придешь, но все равно вовлекаешь в очень тяжелую ежедневную работу огромное количество людей, может быть, инвесторов, — это обман, и это не приемлемо. Продюсер — человек, который отвечает за все! Только четкое планирование может привести к успеху.
Элвис
Как любой человек, который уже давно в музыке, я слушаю практически все. Конечно, классика — это некий фундамент моего музыкального восприятия, музыкальное образование не прошло даром. Если говорить о том, чей вклад в современное мировое поп искусство я бы оценил особенно высоко, то в голову первым делом приходит Элвис Пресли. Я был на концерте AC/DC, так долго слушал Nirvana, что знаю каждую ноту, каждый шелест микрофона. Но именно Пресли — основоположник стиля, с него началась целая музыкальная эпоха.
С детьми — дружить
У меня — две дочери, обе очень творческие, чему я несказанно рад. Каждая идет по своей дорожке. Старшая интересуется операторской работой, занимается фотографией и очень по-взрослому, профессионально к этому подходит: ставит цели, добивается результатов, учится практически на одни пятерки. Мне кажется, у нее блестящие перспективы. Младшая рисует — и рисует здорово: готовится к поступлению на цифровую мультипликацию, видит за ней будущее, и меня это радует страшно, потому что, на мой взгляд, цифровое кино от мультипликации неотделимо. Дочки — мои лучшие друзья, и это единственная приемлемая для меня конструкция. Я очень часто с ними советуюсь, поддерживаю их, ищу поддержку сам. В моем восприятии дочери — абсолютно самодостаточные личности, и к ним так относились с самого раннего возраста.
Выбирать кино душой
Сейчас в прокате еще остается «Аритмия»: я бы, безусловно, посоветовал сходить на этот фильм. Но в целом я рекомендую выбирать кино душой: оно должно не просто развлечь и создать хорошее настроение, а еще и заставить задуматься о чем-то серьезном, не сиюминутном. Это совершенно не означает, что нужно смотреть только некоммерческое, артхаусное, фестивальное, авторское, сложное кино. Вовсе нет. Есть очень много больших, коммерческих фильмов, которые несут глубокие смыслы. По крайней мере, их нужно стараться разглядеть. Пока готовили этот материал, в прокат вышел крутейший
российский блокбастер «Движение вверх». Его тоже очень рекомендую не пропустить!
Супергерой: Клинт Иствуд
Кого я хотел бы снимать? Клинта Иствуда. Наблюдать рядом на площадке этого человека было бы для меня высшим наслаждением и огромным подарком судьбы. Он невероятно талантлив как актер, как режиссер — просто бог! В этих двух ипостасях он состоялся на самом высоком уровне. Я за Клинта Иствуда.
