2 января на одной из самых современных площадок мира — в концертном зале «Зарядье» — состоится премьера совершенно новой и отчасти революционной постановки «Щелкунчика», которая объединит оперу, балет и цирковое искусство.
Незадолго до премьеры мы связались с Павлом Каплевичем — театральным художником и продюсером, которому принадлежит идея нового формата спектакля, и расспросили его о том, каких сюрпризов стоит ждать на сцене «Зарядья», каким был его самый первый «Щелкунчик» и что в его детстве, прошедшем в Туапсе, создавало ощущение волшебства в Новый год.
Арина Яковлева: «Щелкунчик» — это, наверное, главное новогоднее чудо для большинства детей и родителей. Как рождался этот проект и сколько времени заняла работа над постановкой?
Павел Каплевич: К этому проекту я готовился очень долго. Вообще, «Щелкунчиком» я занимаюсь уже восемь лет. Но постановка каждый раз модифицируется, наполняется новыми энергиями, неординарными людьми и свежими творческими решениями. В этом году руководство концертного зала «Зарядье» сделало мне предложение о создании своего собственного «Щелкунчика». Я пригласил чудесную команду, в которую вошли Андрей Бартенев, Нина Чусова, Анна Абалихина, Филипп Чижевский, с которыми мы работаем последние четыре месяца и вот уже вышли на финишную прямую.
— Насколько легко «ужились» в одном проекте сразу несколько творческих личностей со столь ярким художественным видением мира?
— Нелегко. Это была большая психологическая работа, чтобы все художники с такими разными характерами стали единым организмом, хотя они впервые работают вместе. Андрей Бартенев, например, очень самостоятельный человек — он сам себе коллектив, начальник штаба, пионер и вожатый. Моя же команда — небольшая, это мои соратники Коля Гришин, Илья Давыдов, и к ним добавился еще продюсерский коллектив Юлии Морозовой. Юля много лет занимается масштабными мероприятиями, мы с ней давно сотрудничаем и хорошо знаем друг друга. Я предложил ей поучаствовать в создании нашего «Щелкунчика», и она любезно согласилась. Для неё это большой продюсерский дебют по созданию спектакля. Я уверен в успехе нашего общего детища, над которым трудятся такие замечательные люди.
Павел Каплевич
— А вы помните свое первое знакомство с этим произведением? Каким был ваш первый «Щелкунчик»? И есть ли у вас любимая постановка этой сказки?
— Впервые я увидел «Щелкунчика» в Мариинском театре — тогда это был Театр оперы и балета имени Кирова. Сегодня единственно любимой постановки у меня нет. «Щелкунчик» — он всегда разный, это огромное поле для творчества. Михаил Шемякин сделал свою версию балета в Мариинке, Жан-Кристоф Майо создал отличную постановку для театра Монте-Карло, в Большом театре сейчас идет третья модификация известного балета — совершенно отличная от прежних. Их очень много, и единого канонического решения спектакля не существует — «Щелкунчик» у каждого свой. Просто есть более известные постановки и менее.
Сегодня уже стало нормой в Новый год ходить в Большой театр. А мы хотим, чтобы традицией стало смотреть «Щелкунчика» в Зарядье, понимаете? Наша цель — привлекать детей в Зарядье нашим спектаклем. У нас есть для этого все возможности, потому что тема кукол, игрушек, превращений всегда была интересна детям. Творческие решения Андрея Бартенева создают необходимую сказочную обстановку.
Андрей Бартенев
— Что в детстве создавало вам атмосферу новогоднего волшебства?
— Я родом с юга, поэтому я никогда не понимал, что такое настоящая зима. Я знал, что такое лето, солнце, море — но не зима. Снег у нас выпадал на один-два дня, и то не каждый год. Знаете, это такой типичный «Зимний вечер в Гаграх», помните этот фильм? Или история «Ассы», когда выпал снег и при этом стоят зеленые деревья. Также и у нас в Туапсе. Тоска по зиме меня не отпускала никогда, поэтому класса с седьмого я ездил на зимние каникулы в Москву или Ленинград, ходил на праздники и представления, даже на ёлку в Кремле, бывало, попадал. Поэтому ассоциации с Новым годом у меня были такие, что он происходит в другом месте, в другой жизни, не в моей. Это был желанный и не совсем досягаемый праздник, может, поэтому я к нему и сейчас так тянусь.
— Как вы считаете, современных детей (и взрослых) сложнее удивить? Или дети во все времена верят в чудо?
— Конечно, сложнее. Раньше как было? Вот вам кукольный театр — и все бежали смотреть. А сейчас подавай и мультижанр, и иммерсивность, и 3D-технологии, и голографию.
— Вы — человек искушенный в вопросах искусства, театра, перформансов. Насколько сложно вас удивить? Какая постановка или, может, другая форма искусства вас сильно удивила и впечатлила в последнее время?
— Меня может удивить разное — и сложная конструкция своей сложностью, и простая — своей простотой. Не так давно меня захватили «Маленькие трагедии» Кирилла Серебренникова в Гоголь-центре — это сложно придуманный и замысловато поданный визуально спектакль. С другой стороны, какой-нибудь спектакль малых форм, скажем, в театре «Тень», когда только маленькие куколки что-то мне рассказывают, меня тоже может очень сильно увлечь. Я всегда могу удивиться какому-то развороту, ракурсу. Недавно я вообще испытал настоящее потрясение: пианист Андрей Гаврилов играл у меня дома. Я был зачарован этим невероятным актом искусства, творимым на моих глазах. Домашний рояль звучал, как целый оркестр. Потрясающе!
Андрей Бартенев и Павел Каплевич
— Как вы считаете, вот этот элемент удивления, шоу обязательно должен присутствовать, чтобы зацепить современного зрителя? Или внешние эффекты вторичны?
— А почему шоу — это обязательно внешний эффект? Шоу — это, прежде всего, концепция, это не только то, что мы видим. Это может быть и полнейшая тишина, и единственный предмет на сцене, и соло артиста. Например, Диана Вишнёва в постановке Марка Гёкке исполняет сольный танцевальный номер, ничего не делая ногами, только руками и головой, — и глаз нельзя оторвать! Это и есть настоящее шоу. Визуалистика необязательна, мелодию можно набирать разными нотами. Хотя отрицать не стану — сегодня требовательного зрителя нужно удивлять всеми возможными способами.
— Приближается Новый год — время подведения итогов и формирования новых планов. Если вкратце: чем запомнился уходящий год, и что вы ждете от наступающего?
— Вы знаете, у меня был очень активный позапрошлый год, много премьер: проект «Проявление», спектакли «Чацкий», «Птица Феникс», «Мертвые души», несколько шоу, в том числе и за рубежом. Этот год был немного поскромнее. Среди проектов 2018 года — «Мастер и Маргарита» в Мастерской Петра Фоменко, «Мадам Баттерфляй» в «Новой опере». Сейчас работаю над «Щелкунчиком» и проектом «Тайная Вечеря» для Венецианской биеннале. В планах на 2019-й — постановки «Анна Каренина» и «Рабочий и колхозница». Многое еще находится в разработке.
