В прокате — один из лучших поздних фильмов испанского классика Педро Альмодовара с его любимцами Антонио Бандерасом и Пенелопой Крус в главных ролях.
«Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля «Боль и слава» не завоевала, но на зрительскую любовь к картине это явно не повлияет.
Режиссер Сальвадор Мальо — эта роль принесла Антонио Бандерасу приз Каннского фестиваля — в депрессии. О былой славе напоминают лишь богатый интерьер его дома, наполненного произведениями искусства, да показ в Синематеке его старого фильма с сочным названием «Вкус» (Sabor), на котором Сальвадора приглашают поприсутствовать. Прийти на встречу со зрителями должен, кстати, и исполнитель главной роли Альберто Креспо (Асьер Эчеандиа). С ним Мальо поссорился еще во время производства картины — был недоволен его актерской игрой. Теперь он решает зарыть топор войны, и в процессе дружеских посиделок Альберто подсаживает Сальвадора на героин. Возможно, хоть это спасет Мальо? Ведь главная беда режиссера в том, что он больше не способен заниматься творчеством: у Сальвадора столько болячек, что их перечислению отведена отдельная остроумная главка «Боли и славы». Тонны таблеток он мешает с наркотиками. В написании новых сценариев, которое могло бы хоть как-то скрасить его существование, Сальвадор тоже не видит особого смысла: воплотить их в жизнь он все равно не сможет — с такими-то болями в спине. Но однажды он все-таки примется за новые тексты. Сальвадор начнет вспоминать свое детство и отношения с матерью (в молодости ее играет Пенелопа Крус), а также свою главную любовь, случившуюся в свободные и разгульные постфранкистские 80-е.
В этом году на Каннском фестивале прошла, среди прочих, встреча с Сильвестром Сталлоне, который оказался страшно обаятельным, умным и, главное, человечным. Так вот, Сталлоне в ответ на какой-то из вопросов сказал примерно следующее: вторая половина жизни — печальное время. У тебя проблемы со здоровьем (сам актер, по его словам, почти превратился в бионического человека), твои друзья умирают и т.д. Педро Альмодовар, судя по всему, солидарен с коллегой. Если ранние картины испанца были пропитаны жизнелюбием, юмором, гипертрофированно выраженными эмоциями, мелодраматическими страстями, то в поздних его работах все это уступает место безбрежной грусти. Нет, конечно, есть и исключения: комедия шестилетней давности «Я очень возбужден», например, — очаровательная витальная безделица словно бы родом из альмодоваровских 80-х — но тенденция все равно налицо. «Боль и слава» — фильм о человеке, все главные события в жизни которого уже произошли — что может быть более горьким? Но Альмодовар все же находит решение для своего героя, и оно, разумеется, в творчестве. Если творческий человек преодолеет свои физические недуги и снова сможет заниматься любимым делом, то одни только воспоминания станут для него безграничным источником сюжетов и вдохновения.
И тут стоит сказать очевидную вещь: «Боль и слава» — разумеется, предельно личный фильм для испанского классика. В нем нет буквальной автобиографичности, но это не отменяет стойкого ощущения, что, вероятно, Альмодовар никогда еще не позволял зрителям настолько приблизиться к чему-то чрезвычайно для него сокровенному. И это несмотря на то, что в фильмографии режиссера немало картин разной степени биографичности, будь то «Все о моей матери», «Дурное воспитание» или «Возвращение». Понятно, что если Альмодовар и не попадал в те же ситуации, что его альтер-эго, то уж аналогичные чувства — от огромной любви к матери до непомерной боли от расставания с любовью жизни — испытывал во всей полноте. Антонио Бандерас даже внешне в «Боли и славе» похож на Альмодовара: седые волосы, борода с усами. Для Бандераса роль Сальвадора Мальо может стать главной в карьере: испанский мачо на экране еще никогда не был таким — уязвимым, чувствительным, скорбным, уставшим. Кстати, интерьер квартиры главного героя скопирован с квартиры самого Альмодовара, а многие предметы, находящиеся в кадре, и вовсе принадлежат постановщику. Интерьер этот, разумеется, максимально яркий — как и костюмы персонажей. Насыщенный зеленый соседствует с бордовым, бирюзовый — с красным: из картин дона Педро может исчезнуть все что угодно, но цветовая экспрессия — их константа.
Еще на Каннском фестивале «Боль и славу» сравнивали с показанным там вне конкурса «Рокетменом» Декстера Флетчера — байопиком об Элтоне Джоне, преступно отцензурированном впоследствии в российском прокате. «Боль и славу», к счастью, у нас не тронули, хотя там тоже присутствуют и сцены употребления наркотиков, и гомосексуальные сцены (впрочем, менее откровенные, чем в «Рокетмене»). Но главное, что роднит фильмы — это их истинная исповедальность, а оттого — пронзительность. Элтон Джон, в отличие от участников группы Queen, не хотел обелять себя, напротив, желал показать свою жизнь максимально честно — и честно делился всеми интимными деталями с создателями ленты. Речь не только о сексе и наркотиках, но и о сложных отношениях с матерью (в «Боли и славе» идиллия в отношениях с матерью у Сальвадора также длится не вечно), и о разбитом сердце, и о тотальной нехватке любви. Сейчас, когда прокатное кино все реже способно вызвать сильные эмоции у зрителей, именно такие фильмы, как «Боль и слава» и «Рокетмен», и могут обеспечить глубокие переживания. А, в конце концов, зачем еще нужно кино?
