Победитель Венецианского фестиваля — «Форма воды» мексиканского режиссера Гильермо дель Торо — взял главную награду Американской киноакадемии.
Сказка о любви немой уборщицы и человека-амфибии
в 1960-е — одна из самых удивительных картин последнего времени.
Квартира спящей немой женщины Элизы в первых кадрах погружена под воду, ее кровать парит в невесомости. Это, конечно, просто сон. Или нет? Вообще-то ее скромное, но невероятно уютное жилище и правда напоминает о подводном царстве: огромное окно, подобное половине иллюминатора, все оттенки зеленого в интерьере и в одежде самой Элизы — антураж затонувшего корабля. Все это выглядит каким-то очаровательно рукотворным, по-настоящему волшебным и совершенно авторским. Кстати, хотя проект и кажется масштабным и дорогостоящим, на самом деле его бюджет весьма скромен: около девятнадцати с половиной миллионов долларов. Говорят, Гильермо дель Торо оплачивал многое из собственных средств.
Главная роль в картине досталась замечательной, выразительной британке Салли Хокинс. У ее героини нет семьи — из близких только добродушный сосед — художник-гей (Ричард Дженкинс) и подруга-афроамериканка с работы (Октавия Спенсер). Впрочем, этого ей вполне достаточно. С другом можно смотреть старые фильмы — оба они поклонники кино — и отбивать потом чечетку, подобно их персонажам. С подругой — скрашивать общением не самую интересную работу. Трудятся женщины уборщицами в правительственной секретной лаборатории в 1962 году — в разгар холодной войны. В лабораторию привозят жуткое создание — человека-амфибию, найденного в Южной Америке полковником-садистом Стриклендом (как всегда демонический Майкл Шеннон). Элиза довольно быстро находит с таинственным существом общий язык. Оказывается, оно совсем не такое страшное: может научиться понимать человеческую речь, даже если она жестовая, с удовольствием слушает любимый героиней джаз, и, пожалуй, в некотором смысле оно даже привлекательно. В образе опасного, но обаятельного и очень живого ихтиандра у дель Торо актер Даг Джонс, чей реальный облик по обыкновению от нас скрыт. В «Хеллбое» того же режиссера он уже играл водного человека по имени Эйб Сапиен, а в «Лабиринте фавна» изобразил сразу нескольких важных для сюжета сказочных монстров. Его человека-амфибию в «Форме воды» хотят убить — не только для того чтобы узнать об устройстве его организма, но и для того чтобы поскорее избавиться от «чужого». Красавица, прознав о таких планах, решает во что бы то ни стало спасти Чудовище. Правда, прекрасным принцем оно так и не станет — да ей этого и не надо.
Одним из главных референсов для Гильермо дель Торо был не советский «Человек-амфибия», а классический хоррор 1954 года «Создание из Черной лагуны», в котором ученые в той же Южной Америке находят так называемого жаброчеловека. Тот весьма агрессивен — тут же начинает убивать. Но и у этого монстра своя слабость — интерес к красивой девушке из экспедиции, которую он то и дело пытается похитить. У дель Торо девушка сама проявляет интерес к существу из глубин — она сильная самодостаточная женщина, знающая, чего хочет, в том числе в сексуальном смысле. Конечно, это феминистская героиня: помочь мужчине в беде для нее не проблема.
В работах мексиканского режиссера разнообразные чудища почти всегда симпатичнее большинства людей — что роднит его с Тимом Бёртоном. Нет, конечно, фавн в «Лабиринте фавна» пугает, но совсем не так сильно, как забывшие о человечности франкисты. Сочувствует режиссер, например, и привидениям в своем «Багровом пике» — а вот порочные люди ему, конечно, неприятны. В «Форме воды» особенно очевидно, что «чудовища» мексиканского режиссера — метафора, объединяющая всевозможных изгоев общества. Афроамериканцы, представители ЛГБТ-сообщества, немые, глухие etc. Все, кто будто бы отходит от нормы. Дель Торо этих людей воспевает, но делает это как-то очень деликатно — без пафоса и надрыва. Ему искренне интересна любая необычность, изюминка, странность, к коим относится и всегда редкая гуманность.
Гильермо дель Торо, традиционно для себя, смешивает в фильме всё и вся: сказку и социальную драму, мелодраму и хоррор, шпионский триллер (как в картине о годах холодной войны обойтись без русских шпионов!) и мюзикл. Ему вновь удается добиться фирменного органичного сочетания романтизма и натурализма. С одной стороны — атмосфера немого голливудского кино и французских фантазий вроде «Амели», с другой — обнаженное тело и откусанные пальцы.
По фильму рассыпаны библейские отсылки, так что найти в нем можно и религиозные смыслы. Так, в кинотеатре, расположенном под квартиркой Элизы, показывают картину «Сказание о Руфи» (эту праведницу считают в христианстве праматерью Иисуса). Сам безымянный человек-амфибия, способный творить чудеса, тоже подобен богу — в некотором смысле Христу.
Но все-таки в первую очередь «Форма воды» — удивительная картина о любви, вдруг наполняющей существование главных героев, принимающей самые неожиданные формы. Элиза и человек-амфибия созданы друг для друга: они идентичны в главном и определяющем, все остальное неважно. Оба — водные создания: героиню ведь тоже в детстве нашли рядом с водоемом, а шрамы от ран на ее шее напоминают жабры. Не потому ли они сразу стали друг друга отлично понимать? Картина завершается стихотворением, но и сама она подобна выдающейся поэзии.
