Чаще всего интервью со звездами кино, режиссерами и продюсерами берут для СМИ журналисты или критики, которые могут блестяще говорить о предмете и разбираться в нем, но те, кто работают непосредственно в индустрии, знают большее количество деталей и подводных камней. Поэтому для интервью и репортажей в нашей рубрике «КиноБизнес изнутри» мы пригласили в качестве ведущей Ренату Пиотровски — профессионала индустрии.
Генеральный продюсер проекта: Аниса Ашику
Фото: Ян Кооманс
Сегодня ее собеседник — актер театра и кино Никита Ефремов.
Давайте я заплачу фамилией?
Когда я прыгаю с парашютом, на меня не давит фамилия, я не лечу и не думаю: я лечу как Ефремов или нет? Как я, по-вашему, могу воспользоваться вообще своей фамилией? «Дорогие друзья! Дело в том, что у меня нечем заплатить за этот завтрак, и я хотел бы воспользоваться своей фамилией. Давайте я оплачу фамилией, можно? Точнее, буквой «ф». Буду я Еремов, а «ф» вам оставлю». Так что ли? (Смеется.) Или так: «Вы должны меня взять в кино, потому что я — Ефремов! Ребята, это знак качества трех поколений, мы работаем с 1927 года».
Играет на скрипке
Я учился играть на скрипке. Помню, как мама привела меня в музыкальную школу и на прослушивании мне сказали: «У вас идеальный слух и такие подушечки на пальцах, как у скрипача». Особого удовольствия учеба не доставляла, но она сильно повлияла на меня в плане музыкального развития, музыкального вкуса. Впрочем, если мне сейчас дать скрипку, ничего приличного я не сыграю. Но в актерской анкете можно указать: «Играет на скрипке» — если надо будет, вспомню.
Меня хотели выгнать из МХАТа
Меня хотели выгнать из МХАТа. Я учился на курсе у Константина Аркадьевича Райкина — и в какой-то момент началась лютая чистка. Я был абсолютным балбесом, просто ничего не делал на первом курсе. Был таким 17-летним «красавчиком»: вот он, скажите «спасибо» и учитесь мне хлопать. (Смеется.) К счастью, в нужный момент я смог себе сказать: «Пора работать» — сначала поплакал, а потом включился и «на злости» принес мастеру сразу шесть-семь этюдов. Почему я ленился? Потому что было страшно. Страшно ошибаться. У меня очень сильный внутренний перфекционизм: я смотрел, как ребята делают по шесть этюдов в день, как они пробуют, ошибаются и идут дальше, и понимал, что я очень боюсь боли, ошибок. Мне, конечно, хотелось сразу сделать что-то гениальное — вот я и ждал, когда ко мне придет вдохновение. Сейчас я знаю: ошибаться — это нормально. Просить совета — нормально. Нормально чего-то не знать. Все это был юношеский максимализм.
Следующий уровень принятия себя
Cтавить спектакль самому — это уже следующий уровень принятия себя и готовности ошибаться. Нужно внутренне дать себе право на ошибку. Заранее привыкнуть к мысли, что не получится вот так сразу сделать гениально. В свое время я пытался поставить один из рассказов Хармса, собрал людей, мы начали репетировать, но мне казалось, что все не то — и идея сошла на нет. Хотя ориентироваться в такой работе на чувства не совсем правильно: когда дети учатся взбираться на горку и у них не получается, они тоже недовольны. Но иначе никак.
Как будто хочу
Я многого в жизни как будто хочу — но ничего не делаю. А значит — не хочу. Вот я очень хочу семью — или не очень хочу? Я мечтаю открыть свое дело — и не открываю. Хотеть и говорить, что хочешь, — не одно и то же. Наши желания — очень иллюзорная штука.
Кино — это образ жизни
Кино — это по любви, но это не розовая любовь, это любовь, знающая, как много трудностей будет на ее пути. Это не профессия — это образ жизни.
Типаж и монтаж
Сейчас я работаю у Константина Юрьевича Богомолова: он не требует никакой подготовки, у него своя методика и свой подход. Мне было очень сложно довериться, услышав, например, что «не надо ничего вообще, не надо вживаться в роль». Постоянно хотелось позвонить и сказать: «Подожди, но ведь там в седьмой серии надо сыграть что-то…». Кино — это вообще типаж и монтаж.
Примерить чужие страхи на себя
Сложная роль — в «Поединке» по Куприну. Мой персонаж — человек в очочках, в котором я пытался найти какие-то страхи и примерить их на себя. У каждого из нас масса страхов — от страха смерти до страха плохой оценки. И именно это интересно: про идеальных людей смотреть скучно. Я вот «Джокера» посмотрел — и ассоциирую себя с ним по своей боли, он попадает в мои болевые точки.
Дойти от белой собачки до черной
Популярность — часть профессии, побочный эффект, с одной стороны, она привлекает, а с другой, ты понимаешь, что питаться этим нельзя, иначе быстро потеряешь берега. Поэтому мне постоянно страшно. У меня есть задача — дойти от белой собачки до черной. Как в сказках: ты должен добраться из точки А в точку Б, и по дороге будут появляться фантомы, они будут пугать тебя, но ты не разговаривай с ними — тогда дойдешь. Я начинаю идти, и мне говорят: «Твой проект провалится. Тебя снимают, потому что ты Ефремов. На тебя давит фамилия». То есть это какие-то мои личные страхи — фантомы, не имеющие отношения к реальности. Это как читать «желтые» новости: чем больше ты на них кликаешь, тем больше их появляется, чем больше внимания я уделяю своим страхам, тем они сильнее.
И так хорошо
К нам в Россию не доходят многие экспериментальные вещи. Потому что мы привыкли думать: «И так хорошо, главное не рыпаться, а то будет еще хуже». Говорите, в Америке нет свободы слова? А здесь нет даже просто желания выразить свое мнение, сказать, сделать что-то по-другому, рискнуть.
Дьявол рождается с пеной на губах у ангела
Нужно быть спокойным, но не равнодушным. Если я постоянно читаю новости о политике, я начинаю этим жить, скролить чаты, когда веду машину, чувствую какую-то гиперувлеченность тем, что не имеет ко мне никакого отношения — и будто выпадаю из собственной реальности. Я чувствую в этом плохую энергию. Вот на «Я/Мы Устинов» выпускает ответ Соловьев — и у меня внутри все кипит. Пробуждает злость. Есть такое высказывание у Григория Соломоновича Померанца: дьявол рождается с пеной на губах у ангела, который отстаивает свою правоту. И вот я чувствую у себя на губах эту пену, когда меня начинает «бомбить», то есть я — производитель зла в этом мире в данный момент, я никуда не развиваю ситуацию, а только ращу зло внутри себя. Я впадаю в это поле энергетической возбужденности, которое для меня лично является непродуктивным: все хорошее и классное у меня получается, когда я расслаблен, спокоен, уверен.
Люди нигде и никому ничего не должны
Я в либеральной политике вижу очень много провокации, манипуляций на чувстве вины: ты ничего не делаешь, не голосуешь, и из-за таких, как ты, у нас все плохо. А считаю, что люди нигде и никому ничего не должны. У меня от этого все самое лучшее. Когда я должен любить свою маму, я ее не люблю.
Гигиена для мозгов
Я просыпаюсь, иду в душ и медитирую: если не знаете, с чего начать, обратите внимание на программку Insight Timer, курс «Научись медитировать за 7 дней» с кучей разных методик. А затем я пишу план на день, чтобы как-то собраться с мыслями. Я не вспыльчивый, но очень эмоциональный. Поэтому мне нужно постоянно заниматься и искать баланс — это как с зубами, нельзя один раз почистить зубы, чтобы они были все время чистые, это ежедневная рутина, и для мозгов такая гигиена тоже должна быть. Каждое утро я произношу: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одного от другого».
