Что ещё за вибрафон? 75 лет джазовому вибрафонисту Гэри Бёртону

Три четверти века отмечает Гэри Бёртон — семикратный лауреат «Грэмми», автор новаторской техники игры на вибрафоне, первопроходец джаз-рока, охотник за талантами и ветеран джазового образования.

Фото: Джимми Катц (Mack Avenue Records)

«На вибрафоне легче всего научиться играть — большинство людей могут освоить пару простых мелодий почти сразу же, и это очень воодушевляет начинающих. Намного сложнее добиться, чтобы инструмент звучал, как живой… Когда все позабудут имя Гэри Бёртона, скорее всего, кто-то скажет: „Ну, тот парень, который играл четырьмя палочками“. И меня это устраивает».

Почти у всех в детстве был игрушечный музыкальный инструмент металлофон, где пластмассовым молоточком надо стучать по пластинам-железякам. Вибрафон — это его «взрослая» версия: три дюжины пластинок покрупнее и потолще, а под ними трубки-резонаторы, как у органа. Вместо молоточка можно взять по одной барабанной палочке (с мягкими наконечниками) в каждую руку и исполнять вполне серьезные мелодии. Например, до боли знакомые радиопозывные в начале каждого часа — это как раз вибрафон: «Не слышны в саду даже шорохи» или «Широка страна моя родная». А в 60-е годы именно Гэри Бёртон взял по две палочки в каждую руку и уже не выпускал их — тогда этот молодой инструмент научился выдавать полнозвучные аккорды и аккомпанировать сам себе не хуже рояля.

Как закалялась сталь

Бёртон родился 23 января 1943 года в небогатой семье на Среднем Западе, в непримечательном городишке Андерсон, штат Индиана. Родители стремились дать своим детям всё, что могли, включая музыкальное образование. Гэри брал уроки игры на маримбе и вибрафоне с шести лет, а с восьми после переезда семьи на новое место осваивал инструмент самоучкой, в чем ему немало помог абсолютный слух. До 14 лет будущий джазмен гастролировал по окрестностям во главе семейного ансамбля (отец за роялем, сестра на тромбоне и брат на контрабасе) с водевильными представлениями, включая чечетку, «Полет шмеля» с завязанными глазами и прочее.

Первое знакомство с джазом принесла пластинка прославленного кларнетиста Бенни Гудмена при участии вибрафониста Лайонела Хэмптона. Летом 1959 года Бёртон попал на первый в стране джазовый семинар в формате недельного образовательного лагеря и с ученическим ансамблем открывал джаз-фестиваль по соседству, где собрались такие звезды, как пианист Эрролл Гарнер, оркестр Дюка Эллингтона и группа Майлза Дэвиса. Здесь-то Гэри и задумался всерьез о карьере музыканта, хотя до сих пор собирался идти в медицину.

Через год, на следующий день после окончания школы, 17-летний вундеркинд отправился в столицу кантри-музыки Нэшвилл, где его ждала настоящая студийная работа — джазовый дебют гитариста Хэнка Гарланда, известного по записям с Элвисом Пресли и Джонни Кэшем. В конце лета гитарист и продюсер Чет Аткинс предложил Бёртону собственный многолетний контракт с лейблом RCA. В музыкальном колледже Бёркли Гэри так увлекся учебой и джаз-клубами Бостона, что позабыл даже о родителях — тактично выждав пару месяцев, чтобы не показаться навязчивыми, они сами позвонили в офис узнать, не бросил ли их сын колледж. Первые летние каникулы Бёртон провел в Нью-Йорке, где записал свой дебютный альбом, а ещё через год переехал в джазовую Мекку насовсем, оставив колледж.

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Молодому выскочке снова повезло: он попал в гастролирующий ансамбль пианиста Джорджа Ширинга (известного как автор пьесы Lullaby of Birdland и многих других), а затем в квартет саксофониста Стэна Гетца, который буквально только-только выпустил мегахит The Girl from Ipanema с бразильской певицей Аструд Жилберту. Благодаря этой босса-нове вибрафонист вместе с остальными музыкантами даже попал на киноэкраны в фильме Get Yourself a College Girl. За три года с Гетцем он получил бесценный опыт, включая турне по Европе и визит вместе с президентом США к королю Таиланда (тоже саксофонисту), и готов был собрать свою группу — в 24 года. В поисках собственной ниши и аудитории он осознал, что его самого, как и многих ровесников, привлекает новое звучание — рок-музыка с ее электрогитарами. Знакомство с гитаристом Ларри Кориеллом привело к рождению джаз-рока за пару лет до знаменитых фьюжн-экспериментов Майлза Дэвиса. К примеру, в Сан-Франциско квартет Бёртона выступал на одной сцене с блюз-рокерами The Electric Flag и супергруппой Cream с Эриком Клэптоном.

Гитара навсегда осталась излюбленным партнером в ансамблях Бёртона (Пэт Метини, Джон Скофилд, Джулиан Лаж и многие другие прошли через его школу), но он выступал и записывался с самыми разными инструменталистами вплоть до скрипки (Стефан Граппелли) и аккордеона (Астор Пьяццолла и Ришар Гальяно). Однако первую из своих семи премий «Грэмми» вибрафонист получил за сольный концерт без аккомпанемента на знаменитом фестивале в швейцарском Монтрё, который вышел на пластинке Alone at Last. Остальные шесть граммофончиков ему принес полувековой творческий союз с пианистом Чиком Кориа — их совместные альбомы, большинство из которых записаны дуэтом, получали награды с 1979 по 2012 год.

Cаксофонист Стэн Гетц

Слава и признание

К наградам и дифирамбам в свой адрес Бёртон относится с философской скромностью, приписывая большинство своих заслуг удаче и поддержке друзей и коллег. Первая «Грэмми» вообще прошла «мимо» него: не зная о своей номинации, Гэри согласился в день церемонии подменить и сыграть концерт вместо гитариста Джорджа Бенсона, который надеялся выиграть и получить свою награду лично, но премия (хотя и в другой категории) досталась Бёртону. Свою новаторскую технику игры четырьмя палочками он считает результатом того, что оказался в нужное время в нужном месте: вибрафон как инструмент старше самого Гэри едва ли на пару десятков лет, так что рано или поздно, мол, это «открытие» сделал бы кто-то другой. Авторитетный джазовый журнал Downbeat обратил на Бёртона внимание ещё в самом начале его карьеры, а уже в 1968-м назвал его «джазменом года» — самым молодым обладателем этого титула.

В «Даунбите» же новичок шоу-бизнеса впервые столкнулся с силой печатного слова, которое ещё более «не воробей», чем устное. В своем интервью Бёртон сослался на Майлза Дэвиса и Джона Колтрейна, которые проложили новые пути для своих инструментов и джаза в целом, а вот среди вибрафонистов, пожалуй, такого уровня никто ещё не достиг. Пока что, мол, исполнители на вибрафоне будто бы играются в песочнице. Милт Джексон из кул-джазового ансамбля Modern Jazz Quartet принял эту ремарку близко к сердцу и несколько десятков лет отказывался разговаривать с Бёртоном.

Похожим образом Гэри нечаянно настроил против себя и самого Майлза Дэвиса. На вопросы журналиста о том, почему его джаз-роковый ансамбль выбрал столь радикальное музыкальное направление и выступает в таких нестандартных нарядах, вибрафонист ответил, что молодые музыканты ищут свой индивидуальный облик, не может же каждый трубач или тенор-саксофонист играть, как Майлз или Колтрейн. Интервью вышло под заголовком «Бёртон заявляет, что Майлз и Трейн — старье». Со слов общего знакомого, Майлз велел передать нахалу, что убьёт его, если тот ещё хоть раз упомянет его имя. Майлз напрасно переживал за свой престиж, однако популярность нового жанра и самого Бёртона действительно могла показаться угрозой. Например, путешествие в Сан-Франциско на концерт квартета было призом в одной из серий телешоу The Dating Game — что-то вроде нашей «Любви с первого взгляда».

Учить, учить и ещё раз учить

Ещё на ранних этапах своей сольной карьеры Гэри Бёртон, проучившийся в колледже всего два года, вернулся в Бёркли в качестве преподавателя. С одной стороны, это отнимало часть времени, доступного для гастролей, с другой — среди студентов можно было легко рекрутировать молодых талантливых музыкантов в ансамбль, и этой возможностью Бёртон активно пользовался, помогая многим из них позднее запустить собственные карьеры. Хотя самый знаменитый «выпускник», превзошедший, пожалуй, своего учителя, нашел его сам: 18-летний гитарист Пэт Метини в первую встречу уже знал многие пьесы из репертуара Гэри, и спустя несколько месяцев, оценив масштаб таланта, тот порекомендовал его в Бёркли — сразу же в качестве преподавателя. Среди студентов же Бёртон встретил и свою вторую жену Кэтрин Голдвин, внучку голливудского кинопродюсера Сэмюэла Голдвина, имя которого фигурирует в названии студии Metro-Goldwyn-Mayer. Отец невесты не обрадовался планам дочки выйти замуж за джазмена, но предпочел, зная ее независимый характер, не сопротивляться, а навести справки у друзей-музыкантов из большого шоу-бизнеса. Ими оказались композиторы Куинси Джонс (самый знаменитый выпускник Бёркли, продюсер Фрэнка Синатры и Майкла Джексона) и Генри Манчини — оба хорошие знакомые Бёртона, которые дали ему блестящие рекомендации, так что будущий тесть решил, что всё не так уж плохо.

Продюсер Ариф Мардин, Гэри Бёртон, вокалистка Дайэнн Ривз, певец Стивен Тайлер, Сьюзан Берк, Ли Берк

Первое время Бёртон преподавал в колледже чисто музыкальные дисциплины: импровизация, аранжировка, игра в ансамбле и, конечно, вибрафон. Вернувшись в Бёркли после пятилетнего перерыва, он взял на себя ещё и курс музыкального бизнеса, где одним из студентов был Игорь Бутман. Спустя ещё пару лет Бёртон уже в качестве проректора по учебной части успешно открыл ворота джазового учебного заведения рок-музыкантам, синтезаторам и прочим новым технологиям, хотя и опасался поначалу сопротивления со стороны «старой гвардии». В роли исполнительного вице-президента он также продолжал ставить новые цели для колледжа, среди которых музыкальная терапия и создание курсов дистанционного онлайн-обучения, которые и сегодня доступны студентам со всего мира.

За железным занавесом

Джаз не приветствовался в странах Восточного блока, и все же Гэри Бёртон бывал с концертами в Венгрии, Польше и Чехословакии. В Праге один местный журналист, хорошо знакомый с его музыкой, взял обширное интервью для подготовки статьи о его карьере. Позднее его имя попалось вибрафонисту в статье о чешских политических заключенных — этот писатель критически отзывался о правительстве и даже «опубликовал историю о джазовом музыканте Гэри Бёртоне!»

Однако советскую визу американским исполнителям в то время не выдавали, и в 1982 году посол США в Москве придумал хитрую схему пригласить Бёртона и Чика Кориа по дипломатическим визам как своих личных гостей, чтобы они дали закрытый концерт в посольской резиденции и могли пообщаться с местными музыкантами. Вибрафониста впечатлила советская система: выступления только через Госконцерт, записи только на «Мелодии», а главное, точно известное число официально признанных джазовых музыкантов — двадцать семь человек. Интервью Бёртона в «Правде» оказалось полностью посвящено осуждению расистской политики в США, о которой на самом деле его, конечно же, никто не спрашивал.

Через два года Бёртон вернулся уже с собственным квартетом и привез для местных музыкантов два чемодана контрабандных подарков (струны, барабанные палочки, саксофонные трости) и фотокамеру Polaroid для моментальных автографов. Там же он встретил студента-вибрафониста Сергея Чернышова, который не имел своего инструмента и практиковался на самодельной беззвучной клавиатуре из деревяшек. Посольство согласилось включить новый вибрафон от Гэри в «диппочту» и доставить его в школу, откуда Сергей сможет забрать его под покровом ночи. Зато в очередную московскую поездку Бёртон смог не тащить инструмент с собой, а одолжить на месте.

Заслуженный отдых

После перестройки вибрафонист ещё несколько раз приезжал в Россию, в том числе и с квартетом аккордеониста Ришара Гальяно и с очередной программой дуэтов с Чиком Кориа с альбома Hot House. Этот визит в 2011 году можно официально считать последним, поскольку в прошлом марте Бёртон дал прощальное мини-турне и заявил, что отстраняется от музыки. За свою долгую карьеру он перенес несколько операций на сердце, потерял абсолютный слух и в целом стал замечать медленное ослабление своих способностей. В своё время на него произвели весьма удручающее впечатление концерты престарелых гигантов вроде Лайонела Хэмптона или пианиста Оскара Питерсона, которые были давно уже не в лучшей форме, но не могли сидеть дома без музыки и без дела. Не желая представлять собой чересчур жалкое зрелище, Бёртон предпочитает уйти вовремя и с достоинством.

Скучать он тоже не собирается, во всяком случае пока: к счастью, он никогда не считал себя одержимым музыкантом, который ни дня не может прожить без инструмента. Напротив, когда не надо работать или учить новый материал, он легко обходится вовсе без музыки и планирует сфокусироваться на новых интересах в жизни, возможно, написать новую книгу, уже не имеющую отношения к музыке, в отличие от его недавней автобиографии. За многие годы рабочих перелетов нынешний пенсионер накопил около трех миллионов бонусных миль и теперь поставил себе целью потратить их, отправляясь в отпуск хотя бы пару раз в год — без груза ответственности и багажа с оборудованием. «По моим оценкам, у меня есть в запасе ещё лет 20–25 на этот новый этап моей жизни. Моей матери сейчас 101 год, так что, по крайней мере, гены позволяют надеяться, что если я не начну пить смертельными дозами, то проживу довольно долго».

Пианист Чик Кориа и Гэри Бёртон

Что послушать