17 декабря в Музее русского импрессионизма открывается первая московская выставка Елены Киселевой — блистательной художницы начала прошлого века, чье имя оказалось незаслуженно забытым.
«Розовый зонтик», 1910 г.
Подготовка выставки сопровождалась почти детективным расследованием обстоятельств жизни и творчества Елены Киселевой,
которые вполне могли бы стать фактурой для остросюжетного фильма или романа, рассказала Posta-Magazine директор музея Юлия Петрова.
Ее работы легко представить в собрании музея Орсе или Метрополитен. В живописи Елены Киселевой — умной, эстетской и в то же время полной жизни — чувствуется дух времени с его утонченной богемностью, литературными и художественными салонами, поэтическими турнирами и поисками новых форм. Яркий, насыщенный колорит и крупные мазки роднят картины Киселевой с живописью постимпрессионистов и группы «Наби», а подчеркнутый психологизм портретов связывает их с русской реалистической традицией.
Сегодня самая крупная коллекция живописи Елены Киселевой находится в Воронежском областном художественном музее им. И.Н. Крамского, а остальные работы рассеяны по нескольким российским и зарубежным собраниям. Директор Музея русского импрессионизма Юлия Петрова рассказала нам о своем знакомстве с Еленой Киселевой и предстоящей выставке «Элегантный век», которая, возможно, откроет новую страницу в истории русского искусства XX века.
|
Директор Музея русского импрессионизма Юлия Петрова: |
Искусствоведческий детектив После поездки в Воронеж я начала собственное расследование — искала любую информацию о Елене Киселевой и ее картинах. Это страшно интересная, бесконечно увлекательная искусствоведческая работа. |
Портрет сына, 1925 г.
Я искала вещи, перечитывала воспоминания самых разных людей. Ее имя возникает в мемуарах Корнея Чуковского. Писатель с нежностью рассказывает об их ярком романе, на память о котором у него остался написанный ею портрет, всю жизнь висевший в его рабочем кабинете. В России следы картины потерялись, но нам удалось обнаружить их в Бостоне».
Любимая ученица Репина
«Елена Андреевна родилась в Воронеже в очень образованной семье: ее отец, Андрей Петрович Киселев, был крупным математиком, чьи учебники еще помнит старшее поколение. Киселевы были одним из самых передовых семейств города, много путешествовали, интересовались новыми изобретениями.
Намереваясь по примеру отца посвятить себя науке, она отправилась в Петербург на Высшие женские курсы для подготовки к поступлению на математический факультет университета. Но заболела тифом и была вынуждена прервать обучение. А на следующий год поступила в Академию художеств в мастерскую Ильи Репина, став, по его собственным словам, одной из любимых учениц. Сама художница вспоминала, что Илья Ефимович ее как будто бы выделял и даже ухаживал. Возможно, так оно и было, а может, просто женское кокетство — Елена Андреевна была натурой увлекающейся.
За свою дипломную работу „Невесты. Троицын день“ Елена Киселева получила оплаченное академией пенсионерство в Париже. В этот город впоследствии она возвращалась не раз, по нескольку месяцев работая в открытых художественных мастерских.
«Невесты», 1910 г.
Киселева быстро приобрела известность в московских и петербургских художественных кругах. Она много выставлялась как в России, так и в Европе. Ее картины были представлены на крупнейших выставках начала прошлого века».
Дачницы, 1915 г.
«На балконе», 1910 г.
«Конец прекрасной эпохи»
«Но Октябрьская революция и эмиграция круто изменили ее жизнь. Со своим вторым мужем Антоном Билимовичем они перебрались в Королевство сербов, хорватов и словенцев. В житейском плане все было хорошо: муж получил достойное место профессора математики Белградского университета, у семьи был свой дом с садом, они были вхожи в культурное общество города, принимали гостей. И все же Киселева была из тех людей, кто не смог перейти рубеж эмиграции безболезненно. Об этом ярко свидетельствует одно из ее писем Репину. В ответ на не сохранившееся письмо Ильи Ефимовича, в котором он, видимо, спрашивал, почему она оставила живопись, она с грустью замечает: „Живопись — это удовольствие. А о каком удовольствии теперь можем мы, оплеванные, думать?“ „Вы так близко от Петербурга, — пишет она, — а я даже не знаю, что с моими братьями и сестрами, живы ли они“. Очевидно, что для нее отъезд был большой драмой.
«Дома», 1908 г.
Можно объяснить ее исчезновение с художественного горизонта и тем, что, став матерью, она полностью посвятила себя семье. Как вспоминала одна из наследниц, живопись для нее была столь серьезным делом, что она не могла заниматься им „в полруки“, а отдавать себя всю, занимаясь ребенком, тоже не могла.
Уже в старости она писала одной из своих двоюродных внучек: „Здесь в Белграде все знают жену профессора Билимовича и никто не знает меня как художницу Елену Киселеву“. Видимо, жалела.
Одним словом, невероятно интересная история жизни и творчества, по которой можно было бы снять насыщенный сериал. И практически у каждой картины, которые мы показываем, есть дополнительная история, которая добавляет кинематографичности общему сюжету ее жизни».
«Художница с зеленой вазой». Автопортрет, 1910 г.
«Маруся», 1913 г.
Женский портрет (Портрет Татьяны Платоновой-Поздняк), 1907-1908 гг.
«Ревность», 1907-1910 гг.
«Мать и дочь», 1911 г.
Детали от Posta-Magazine:
Выставка открыта с 17 декабря по 12 марта
Музей русского импрессионизма, Ленинградский пр-т, 15, стр. 11
http://www.rusimp.su/
