В этом году планируются первые российские гастроли одной из крупнейших балетных трупп Европы — Словенского Национального театра, — которая представит спектакль «Доктор Живаго».
Балет «Доктор Живаго» по мотивам одного из ключевых романов русской литературы XX века поставил чешский хореограф Иржи Бубеничек, с которым мы поговорили о предстоящем спектакле и других его проектах.
Окончив пражскую Консерваторию танца, Иржи Бубеничек с 1993 года танцевал в труппе Гамбургского балета, возглавляемой легендарным Джоном Ноймайером. Став премьером, он исполнял ведущие партии репертуара, в том числе в балете «Нижинский», поставленном Ноймайером специально на него. Позже он перешел в Дрезденский балет, выступал в составе трупп Парижской оперы, Нью-Йорк-Сити-балета, Цюриха, Венского государственного балета и других компаниях. Успешный и востребованный хореограф, он также сотрудничает с крупнейшими мировыми театрами.
Инна Логунова: Как вы решились поставить балет по такому сложному и многослойному роману, как «Доктор Живаго»? Как восемьсот страниц текста перевести на невербальный язык балета?
Иржи Бубеничек: Некоторое время назад Национальный театр Словении предложил мне поставить для них балет. Я долго думал, что это может быть. Я видел столько версий классических балетов, сам танцевал во многих из них, мне не хотелось делать что-то знакомое, мне вообще интересно каждый раз браться за новое. У моего отца была обширная коллекция фильмов, и в юности я очень любил фильм «Доктор Живаго» Дэвида Лина, который пересматривал бессчетное количество раз. Позже я прочел книгу. В этой истории меня всегда интересовали драматическая судьба главных героев, любовь Юрия и Лары, которых жизнь, соединяя на короткое время, вновь разводила в разные стороны. Также меня увлекало трагическое время, описанное в романе: революция, Гражданская война, первые годы советской власти. У нас в Чехии тоже был коммунизм, так что мне это близко. Как хореографа меня привлекают сюжетные балеты, часто на литературной основе. Так что я сказал себе: да, это невероятно сложно, но я хочу поставить этот спектакль, чего, кстати, раньше никто не делал. В своем балете я сосредоточился прежде всего на истории любви, но время как фон этих событий, конечно, тоже присутствует.
— Расскажите о работе над постановкой в Любляне.
— Это было сложное, но вдохновляющее время: два месяца чрезвычайно интенсивной работы, репетиции продолжались с 11 утра до 9 вечера с небольшим 45-минутным перерывом. Я работал с моим братом Отто, который создал сценографию спектакля, а также выступил соавтором либретто. Мне было важно, что танцовщик, исполняющий партию Юрия Живаго, практически не покидает сцены и в финале он, как и его герой, истощен физически и эмоционально — что вызывает сопереживание. Спектакль поставлен на музыку Шостаковича — для ее исполнения нужен большой симфонический оркестр, который не помещался в оркестровой яме, так что мы вывели его на сцену. В ходе подготовки мы взаимодействовали практически со всем коллективом театра, не только балетной труппой. Например, в спектакле вживую на русском поют оперные солисты. В постановке обилие костюмов, сложный свет — все это нужно было держать в голове, но вся команда сделала прекрасную работу: публика аплодировала стоя, я был счастлив.
Отто и Иржи Бубеничеки
— Есть ли планы поставить балет в других театрах?
— Да, мне бы хотелось, я веду переговоры с несколькими российскими театрами, но пока ничего определенного.
— Что представляет собой ваша компания Les Ballets Bubeníček, что входит в ее репертуар?
— Les Ballets Bubeníček — гастролирующая компания, не привязанная к определенному театру. Мы выступаем с моими постановками, собираясь на отдельные проекты, в которые я обычно приглашаю своих друзей из Балета Дрезденской оперы и Гамбургского балета, с которыми мне в разное время приходилось работать. Ближайший проект покажем в конце июня в Праге по случаю столетия Чешской республики. Это будет полуторачасовая постановка под открытым небом в центре города.
— Вы упомянули, что предпочитаете сюжетные балеты, — какие истории вас привлекают?
— Так, сейчас работаю над балетом по мотивам «Процесса» Франца Кафки для Королевской оперы в Стокгольме, премьера которого запланирована на май 2019 года. Это, в отличие от неоклассического «Доктора Живаго», будет современная хореография. Следом буду ставить «Метрополис», основанный на одноименном немом фильме Фрица Ланга. Некоторое время назад я поставил балет об Аните Бербер, скандальной немецкой танцовщице и актрисе 1920-х годов совершенно невероятной судьбы: бисексуалка, она была замужем за геем, шокировала публику откровенным эротизмом на сцене. Умерла от туберкулеза, не дожив до 30 лет. Также у меня есть балет по мотивам фильма 1993 года «Пианино» Джейн Кэмпион, отмеченного «Золотой пальмовой ветвью» Каннского фестиваля. Его действие разворачивается в середине XIX века в Новой Зеландии, куда из Шотландии эмигрирует главная героиня. Это был интересный эксперимент, где я сочетаю неоклассику и современную хореографию.
— Как бы вы охарактеризовали себя как хореографа?
— Я всегда ищу способы выразить эмоции. Особенно когда речь идет о любовной истории, стараюсь сделать так, чтобы каждая сцена была наполнена чувством. Я предпочитаю не относить себя к какой-то определенной категории. Мне нравится и неоклассическая эстетика, и современный танец, и физический театр. Больше всего меня привлекает эксперимент: например, в спектакле «Орфей» на сцене сосуществуют актеры, музыканты и танцовщики.
— Вы долгое время танцевали в Гамбургском балете Джона Ноймайера, одного из главных современных неоклассиков и мастеров драмбалета. Как его хореография повлияла на вас, если повлияла?
— В том, что касается манеры движения, я как хореограф мыслю иначе, чем он. На меня оказал влияние его подход к сюжету: движения не возникают из ниоткуда, исключительно ради красоты сцены, как декоративный элемент; каждый жест, шаг, поворот головы имеет определенный смысл и подоплеку, идет изнутри. Впрочем, такое понимание балета мне привили еще в Консерватории танца в Праге, где наше обучение строилось на системе Вагановой. С нами учились также актеры и музыканты, это была прекрасная творческая среда, которая также повлияла на меня. У нас в Чехии традиционно сильна актерская школа, будь то кино или театр. Все это вошло в мою кровь и плоть и, конечно, во многом определяет то, что я делаю как хореограф. Поэтому, когда я работаю с танцовщиками, прошу их не играть роль, а чувствовать, проживать. Это для меня самое важное.
— Как вы работаете над своими спектаклями?
— Обычно начинаю с музыки, параллельно изучаю материал, читаю все, что могу найти по теме, — эта подготовительная работа занимает около года. Когда дело доходит до репетиций, я часто иду от фактуры конкретных танцовщиков. Иногда придумываю шаги и движения заранее, а иногда прихожу в зал только с общей идеей, которая выкристаллизовывается в процессе. Все зависит от постановки, каждый раз все происходит по-разному. Так или иначе, всегда пропускаю движения через себя, через собственное тело, показываю танцовщикам, чего я хочу от них в танце.
— Позволяете актерам импровизировать, прислушиваетесь к их идеям?
— Да, прислушиваюсь, но как хореограф избегаю импровизации — я стараюсь создавать свой стиль, и мне важно, чтобы танцовщик воплотил в танце определенный замысел. Но если идея мне нравится и кажется органичной, я использую ее. Хотя как танцовщик я всегда любил импровизировать — например, в одном балете Охада Нахарина у меня был получасовой импровизационный номер.
— Какими качествами нужно обладать, чтобы быть хореографом?
— Работая параллельно над несколькими проектами, нужно быть очень организованным, держать в уме множество дедлайнов. Собственно, как в любой другой работе: если хочешь что-то довести до конца, нужна дисциплина. Не бояться делать то, что может показаться глупым или неправильным, верить в себя. Необходима самокритика, умение отказываться от идей, которые не работают, быть открытым.
— Как вы пришли в балет?
— Я вырос в семье известных акробатов, и меня с детства готовили к той же карьере. Но однажды в школу гимнастики, в которой я учился, пришли отборщики из балетной школы, которые обратили внимание на меня и моего брата-близнеца Отто. В итоге родители отдали нас в балет. Нам очень повезло с педагогом, который не только научил нас технике, но и заразил страстью к этому искусству. С одиннадцати лет балет — моя работа и самое большое увлечение.
— Когда вы впервые почувствовали себя профессиональным танцовщиком?
— Сразу после выпуска из школы, когда меня приняли в труппу Гамбургского балета. Думаю, вы становитесь профессиональным танцовщиком или хореографом, когда впервые получаете за это деньги.
— Расскажите о вашем брате.
— Отто невероятно талантлив во многих вещах. Он тоже танцевал, был премьером Гамбургского балета. Он пишет музыку, в том числе для моих постановок, оформляет балеты как сценограф и художник по костюмам, разрабатывает дизайн обуви. Сейчас он учится в художественной школе в Гамбурге, чтобы получить официальный диплом художника-сценографа.
— Что такое танец? Когда простое движение становится танцем?
— Любое движение — танец. Он рождается из музыки, из биения сердца, это часть нашей человеческой сущности. Помните эксперименты, в которых изучали, как музыка влияет на молекулярную структуру воды? А человеческое тело на 70–80 процентов состоит из воды. Когда мы слышим музыку, наше тело невольно отвечает движением. Потому что танец делает нас счастливыми. Танец — это свобода.
