Дитер Косслик, ставший директором Берлинского кинофестиваля в мае 2001-го, превратил смотр в признанную площадку кинематографа социального и даже политического, возведя на пьедестал громкие киновысказывания о борцах с наркоторговлей, о войне в Афганистане или о периоде насилия в Перу.
Сегодня сердца кинематографистов
требуют перемен: 69-летний Косслик готов предложить свою «программу реновации» и не продлять контракт, истекающий в мае 2019 года.
Среди заслуг Косслика — «поднятие с колен» национального кино с помощью программы «Перспектива немецкого кино», привлечение молодых авторов, распуганных мэтрами, усложнение программы фестиваля, в которую сегодня входят не только кинопоказы, но и книжная ярмарка и даже кулинарные мастер-классы, и открытость к новым формам: программа Forum Expanded, например, уже несколько лет демонстрирует экспериментальное кино.
Однако то, за что фестиваль долгое время хвалили, в новом сезоне стало предметом критики: в ноябре прошлого года ведущие немецкие режиссеры опубликовали в издании Der Spiegel открытое письмо, в котором заявили о необходимости радикальных перемен в устройстве Берлинале. «Капитальный ремонт» подразумевает, с их точки зрения, в том числе и смену руководства, которое сможет «поставить Берлинале в один ряд с Каннами и Венецией». Главная претензия к Косслику — отказ брать в программу очевидных мировых фаворитов, которые позже собирают призы в тех же Каннах. Косслик открыт переменам, готов предоставить свой план развития и уйти на покой. Потому что не в его правилах мешать молодым.
«Есть волшебный момент для меня — когда все только начинается. Я выхожу из машины, вижу кучу фотографов, вдыхаю эту особую атмосферу на красной дорожке, да и во всем городе. Все в ожидании классных фильмов. И в этот момент я счастлив, потому что я знаю, что моя команда и я сделали свою основную работу. Все остальное — уже на плечах публики и критиков».
«Фестиваль — не просто площадка для просмотра интересных фильмов, это очень мощный инструмент влияния, поэтому мы можем и должны делать в том числе и политические заявления. Мы не можем позволить себе быть „просто кинофестивалем“».
«Мы заботимся о том, чтобы по красной дорожке „прошли“ громкие и яркие картины, но мы заботимся и о том, чтобы по ней „прошло“ и независимое кино. Да, из 500 картин у нас лишь 10% громких имен, но в этом наша изюминка. И на это идут люди — и на заслуженное кино, и на странные эксперименты. Они идут. Они спят у касс, чтобы заполучить билет рано утром. Это и есть Берлин».
«Никто на самом деле не знает, куда движется кинематограф, у него больше нет таких „паровозов“, каким был в шестидесятые тот же Годар».
«Накануне Берлинале состоялись „Сандэнс“ и „Золотой глобус“. После нас пройдут BAFTA и „Оскар“. Все эти смотры вовлечены в кампанию #metoo, и мы — не исключение. Мы тоже держим руку на пульсе и, например, открываем специальный „уголок психотерапевта“, где гости и участники фестиваля смогут заявить о любых случаях дискриминации».
