В сентябрьской книжной подборке Posta-Magazine — «Американская ржавчина» Филиппа Майера, первая русскоязычная биография французской певицы Барбары, а также весьма полезный нон-фикшн о концепции непринужденного усилия.
А если бы пришлось выбрать лишь одну книгу, в которой наиболее объемно предстает американская культура второй половины XX века, ей стал бы сборник рассказов Лусии Берлин «Руководство для домработниц», считает наш обозреватель Сергей Кумыш.
Филипп Майер. Американская ржавчина
М.: Фантом Пресс, 2017. Перевод с английского М. Александровой
Маленький городок в Пенсильвании, картинно хиреющий на фоне пейзажей в духе Эндрю Уайетта: мир, идеальный для самопогруженного разглядывания, но практически непригодный для жизни. Двадцатилетний Айзек Инглиш решает оттуда сбежать, но оказывается втянут в жестокое убийство, и его побег, изначально не окрашенный ничем, кроме юношеского бунтарства, приобретает совершенно иные оттенки и полутона. Однако «Американская ржавчина» — не триллер, как может показаться, а роман о гравитации, которой обладают родные места, и о подчас иррациональном притяжении, существующем между людьми. О том, что именно любовь, дружба и нежность (а вовсе не совершенные преступления) могут превратить твою жизнь в настоящий кошмар. Поэтому на первый взгляд, самое простое и разумное — оставаться одному: уйти бродяжничать с пустым заплечным мешком и позвякивающим в кармане содержимым разбитой копилки; завернуться в невидимый кокон и ничего никому не говорить, ведь свидетельствуя о своих чувствах, ты свидетельствуешь против себя. Также не стоит заниматься любовью с теми, кого любишь по-настоящему. Потому что привязанность к другому человеческому существу подразумевает неизбежную боль. Герои «Американской ржавчины» пытаются жить, следуя этим принципам, но в конечном счете поступают с точностью до наоборот. И тогда — после всех неизбежных страданий — любовь побеждает безумное, разъедающее зло. Дружба открывает дорогу в будущее. Нежность очищает разум и душу. Но как бы при этом порой ни притягивали родные края, если жизнь там становится невыносимой, среду обитания лучше действительно поменять.
Нина Агишева. Барбара: Скажи, когда ты вернешься?
М.: Редакция Елены Шубиной, 2017
Вроде бы пришлая и ничем, кроме смутных ощущений и ассоциаций, не подкрепленная, но при этом неотвязная мысль начинает мелькать в сознании, стоит прочесть буквально пару-тройку десятков страниц книги Нины Агишевой о французской певице Барбаре (1930 — 1997). Скорее даже не мысль, а так, наблюдение. Заключается оно в том, что автор первой русскоязычной биографии Барбары, похоже, не просто знакома, но скорее всего когда-то любила, а возможно, любит до сих пор еще одну, на первый, поверхностный взгляд совершенно не похожую на «певицу полуночи» исполнительницу. А именно — Земфиру: влияние ее поэтики, ее чувства слова, ее собранности и самоотдачи мелькают между строк не менее очевидно, чем безоговорочная любовь автора к Барбаре. Возможно, именно поэтому у Нины Агишевой получилась книга не только и не столько об отдельно взятой судьбе или ушедшем времени, но в не меньшей степени — о настоящем моменте, о непрерывности внутренней связи, родства, что неизбежно возникает между творцом искусства и его/ее адресатом. О болезненном, поражающем, подобно проказе, чувстве красоты, которое способно свети с ума, а то и вовсе погубить того, кто оказывается к нему не подготовлен, — и о том, как беспощадна и одновременно щедра судьба порой бывает к тем, кто находит в себе силы держать этот удар.
Эдвард Слингерленд. И не пытайтесь!
М.: Corpus, 2017. Перевод с английского М. Солнцевой
Один из самых известных современных полиглотов, канадец Стив Кауфман из года в год на разные лады повторяет одну и ту же мысль: бегло разговаривать и читать без словаря примерно на двадцати иностранных языках ему помог даосистский принцип, который сам для себя он называет effortless effort — непринужденное усилие. В частности, именно этому принципу посвящена небольшая, но очень емкая книжка ученого-когнитивиста Эдварда Слингерленда (по чистому совпадению — тоже канадца). Однако если престарелый гик Кауфман в каждой своей статье, во всех интервью, в постоянно обновляемом видеоблоге говорит исключительно о лингвистике, то Слингерленд рассматривает древнекитайское понятие «у-вэй» — а речь в данном случае именно о нем — применительно ко всем наиболее распространенным аспектам современной жизни. Если коротко, «И не пытайтесь!» — книга о том, как остановить насилие, которому ежедневно и добровольно подвергают себя миллионы людей в стремлении быть самыми красивыми, умными, успешными, самыми сексуально привлекательными, etc. А также о том, почему подчас количество вложенных сил оказывается обратно пропорционально результату. По Слингерленду, непринужденность и спонтанность — не просто ключ, а что-то вроде универсальной отмычки к абсолютно любому начинанию, будь то овладение жизненно необходимыми навыками или же просто попытка провести свободный вечер в уединении и тишине.
Полина Жеребцова. 45-я параллель
Харьков: Фолио, 2017
Читать эту книгу тяжело, но при этом необходимо. Новый роман Полины Жеребцовой — не для широкой или узкой аудитории, а вообще для каждого, кто умеет читать и пока еще не утратил рудиментарной привычки думать хотя бы время от времени. Аннотация обещает историю то ли про геев-дагестанцев, то ли просто про геев — и, да, этой темы автор, скажем так, тоже касается. Однако «45-я параллель» — текст гораздо более многоплановый, сложный и мудрый, чтобы освещать лишь один весьма щекотливый для современного российского контекста вопрос. Это роман не просто о последствиях бессмысленной чеченской войны, не просто об однополой любви (точнее, любви как таковой), не просто о человеческой глупости и жестокости, банальной и бессмысленной. Несмотря на все описываемые ужасы, несправедливость, от которой перехватывает дыхание, конвульсивно сжимается сердце и другие жизненно важные органы — несмотря на все это книга Полины — что-то вроде противоядия, антидота; болезненная, но действенная прививка. И вот уже мысли уходят гораздо дальше обозримого прошлого или вечно размытого будущего. Есть точные, физические, и не поддающиеся формулированию мистические законы, которые нам, к добру или к худу, неподвластны, и «45-я параллель» — как раз о таких законах. Жизнь всегда стремится к повторению, но в точности воспроизвести саму себя не под силу даже ей.
Лусия Берлин. Руководство для домработниц
М.: Corpus, 2017. Перевод с английского С. Силаковой
Ее голосом говорит по-русски Патти Смит. При необходимости она с легкостью перевоплощается в добряка Джорджа Сондерса с его напускной брутальностью и черными шутками о вечном. Или же она становится трехмерной тенью, двойником ранимого и смешливого Джастина Халперна, в точности воспроизводя не просто каждый его жест, но всякое движение мысли. И вот теперь Светлана Силакова перевела сборник рассказов Лусии Берлин и, честно говоря, трудно определиться, почему эту книгу стоит читать в первую очередь — то ли ради самих сюжетов, то ли ради исполнения, интонации, с точностью пойманной одним из лучших российских переводчиков современности. Короткие истории Берлин (в книге их больше сорока) чем-то напоминают песни Тома Уэйтса, наполненные то лязгающими звуками, то тихой, подчас едва уловимой мелодикой. Еще у ее рассказов есть что-то общее с картинами Эдварда Хоппера: местами вроде бы статичная, порой неочевидная, но при этом завораживающая красота. И, быть может, это слишком громкое заявление, но тем не менее: если бы понадобилось выбрать одну-единственную книгу, дающую наиболее полное представление о том, что во второй половине ХХ века представляла из себя американская культура в целом и литература в частности, возможно, «Руководство для домработниц» — именно та самая книга: дополнительное образование, которое, не особо напрягаясь, местами давясь от смеха, а порой захлебываясь слезами, можно получить буквально за несколько вечеров.
