Предновогоднее чтение — неизбежное подведение итогов, в том числе эмоциональных. Вам в помощь — руководство по любви к будням в «Записках книготорговца» Шона Байтелла, размышления об одиночестве Элены Ферранте и «неудобная» поэзия Льва Оборина.
Объясняет Сергей Кумыш.
Шон Байтелл.
Записки книготорговца.
М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2019.
Перевод с английского И. Левченко
Шон Байтелл — владелец букинистического магазина, самого известного как в Шотландии, так и далеко за ее пределами: первая Байтелла книга «Дневник книготорговца», в которой он рассказывал о своих, на первый взгляд, довольно скучных, но на самом деле каких-то ужасно милых буднях, стала мировым бестселлером. «Записки книготорговца» — прямое продолжение «Дневника»: первая книга кончается записью от 31 декабря 2014 года, вторая начинается ровно на следующий день. За прошедшую ночь вроде бы ничего не изменилось. Однако юмор, например, в «Записках книготорговца» куда более отточенный, каждый отдельно взятый эпизод обретает здесь целостность, композиционную завершенность. Во второй книге еще больше природы и погоды, но у этих наблюдений за внешним миром теперь менее случайный характер: все, что встраивается в текст, оказывается там по какой-то причине, даже если в основе этой причины лежит простое желание поделиться красотой. В первой книге Байтелл все же иногда заигрывался в Бернарда Блэка из сериала «Книжный магазин Блэка», во второй оконательно стал Шоном Байтеллом. И теперь это не просто дневник книготорговца, пробующего себя в писательстве, а результат работы сформировавшегося писателя, который еще и книги продает. Короче говоря, если вам хотелось (мне, например, очень хотелось), чтобы «Дневник книготорговца» не заканчивался, то вот вам еще примерно столько же страниц. Только лучше.
Небольшой фрагмент — для разогрева:
«Еще один солнечный день. Учитывая погоду этой зимой, два солнечных дня подряд — просто рекорд. Один из сегодняшних заказов — книга под названием „Меньшинства в арабском мире“, которая отправится к священнику из Ливана».
И еще один — для закрепления:
«После работы снял короткометражное видео в саду — о том, как переделать Kindle в Kindle Fire. Извел на это галлон бензина и целый коробок спичек».
Элена Ферранте.
Дни одиночества.
М.: Corpus, 2019.
Перевод с итальянского Е. Арабаджи, И. Безруковой
Ранний роман автора «Неаполитанского квартета» Элены Ферранте формально является второй частью трилогии Cronache del mal d’amore, однако идея объединить три первые книги самой известной современной итальянской писательницы в мире, превратив их в своего рода цикл, — не более чем уловка римских издателей: читать их можно в любом порядке, и никакой связи, кроме разве что ряда общих тем (а этот набор у любого хорошего писателя ограничен), между ними нет. Как и любой другой роман Ферранте, «Дни одиночества» начинается с происшествия, условной загадки, ответ на которую, если и отыщется, для автора и в конечном счете для читателя не так уж принципиален — от Ольги, главной героини, внезапно уходит муж: почему? Ответ: потому что. Дело тут, как выясняется, не в муже, да и не в его уходе, раз уж на то пошло (это примерно как читать «Неаполитанский квартет», задаваясь вопросом, куда делась Лила, — лучше сразу закрыть книгу и заняться чем-нибудь другим).
«Дни одиночества» — роман более дерганый, в некотором смысле даже более истеричный, чем все тот же «Квартет». Главы короче, фразы короче, однако дело тут не в особенностях раннего стиля (у Ферранте будто бы и не было «раннего стиля», писательского взросления — такое ощущение, что ее голос сформировался и окреп в тот самый момент, когда она написала первое в своей жизни предложение), а в центральном персонаже, в самой Ольге. В автобиографической книге La Frantumaglia Ферранте говорит о своих героинях как об абсолютно конкретных людях из плоти и крови, а не фантомах воображения. Потому что во время работы она буквально перевоплощается в каждую из них. Сохраняя собственный голос неизменным, в каждой своей книге она становится другим человеком (в некоторых случаях — двумя людьми, отчего следить за этими метаморфозами становится еще интереснее). Интонацию порождает персонаж. Право голоса всегда остается за автором.
Микаель Ниеми.
Сварить медведя.
М.: Фантом Пресс, 2019.
Перевод со шведского С. Штерна
Микаель Ниеми — автор великого (без преувеличений) шведского романа «Популярная музыка из Виттулы», в России, увы, прошедшего относительно незамеченным и давно не переиздававшегося. Действие его новой книги «Сварить медведя» разворачивается в середине XIX века на севере Швеции. Мальчик Юсси и его наставник Ларс Леви Лестадиус (реальное историческое лицо: ботаник, религиозный деятель, основатель одного из ответвлений лютеранства) ходят по лесам, разговаривают о растениях и расследуют странное исчезновение служанки с одной из дальних ферм. Все считают, было совершено убийство, и главный подозреваемый — медведь. Вообще, с определением жанра нового романа Ниеми есть некоторые трудности. С одной стороны, это исторически достоверная книга, вписанная во вполне конкретную эпоху и нашпигованная как вымышленными персонажами, так и реальными людьми и событиями. То есть формально «Сварить медведя» можно назвать историческим романом. С другой стороны, во многом здесь все крутится вокруг той самой детективной интриги с медведем (интересная и, полагаю, неслучайная для книги рифма: считается, что Лестадиус умер в возрасте 61 года от рака желудка, однако по другой версии — в частности, ее придерживается и Ниеми, — фактической причиной его смерти стала не болезнь, а медвежий капкан, в который он угодил, пытаясь его починить). На самом же деле, исторические факты служат здесь обаятельной выдумке с намеком на правду, а детективная интрига нужна лишь потому, что любому пятисотстраничному роману нужна хоть какая-то интрига. Так что, если отбросить условности, это просто добротная, увлекательная, какая-то ужасно уютная, а местами дико смешная книга, в которую так и хочется закопаться, впасть в нее, как в спячку, и хотя бы несколько дней не выбираться наружу.
Лев Оборин.
Часть ландшафта.
М.: АСТ, 2019
Лев Оборин не столько пишет стихи, сколько переводит различные объекты в печатные символы. Архивирует. Чтобы дачу друзей, например, где «в домиках чувствуется рука / федора хитрука» можно было отправить письмом на другой конец света, а там кто-нибудь, сидящий за компьютером или подошедший к книжному шкафу, мог все это разархивировать и получить в первозданном виде — с образами и мыслями, которые могут прийти, например, только на жестком сиденье пригородной электрички. То же и со временем. И с пространством. Про все можно написать. Это, в общем, несложно. Сложно другое. Превратить минуты и расстояния, темноту, электричку ту же самую, книгу Джойса 1960 года издания, птицу, присевшую на баскетбольный мяч — в самих себя на бумаге. Не в рисунок. Не в описание. А чтобы оно все со страницы сразу на тебя полезло, чтобы в комнате стало недоставать места. Чтобы вдруг стало конкретно, физически неудобно сидеть, например, на стуле, в кресле, да хоть бы и на кортах (почему, собственно, нет). Так вот. Книга избранных стихотворений поэта, переводчика и критика Льва Оборина «Часть ландшафта» доставит мне, тебе и вам множество подобных неудобств. Это, на мой взгляд, одно из главных свойств настоящей поэзии.
Энн Пэтчетт.
Это история счастливого брака.
М.: Синдбад, 2019.
Перевод с английского С. Кумыша
Американская писательница Энн Пэтчетт не любит праздновать Рождество и выходить замуж. Тем не менее, то и другое ей приходилось делать не раз. Еще она не любит писать, однако семь дней в неделю с 10.00 до 16.00 (иногда больше, иногда меньше) проводит за рабочим столом. У нее масса не самых приятных вопросов к католической церкви; одна из ее ближайших подруг — член конгрегации «Сестры Милосердия». Ей не нравится предложенное бизнес-партнершей название книжного магазина, который она собирается открыть в своем родном городе; именно так — «Парнас» — они его и назовут. Последнее, чего бы ей хотелось — работать в полиции, поэтому однажды она возьмет себя «на слабо», подготовится и сдаст вступительные экзамены в Полицейскую академию Лос-Анджелеса. Согласно Пэтчетт, любовь и привязанность случаются с нами вопреки нашим собственным убеждениям и жизненным привычкам. Мы не выбираем не только родителей, но и всех тех, кого полюбим в дальнейшем; не выбираем друзей, не принимаем решение, когда стоит завести собаку и какой породы она будет; не выбираем работу, а если это работа романиста, не мы выбираем, о чем нам писать. Свободная воля — иллюзия. Однако стоит внутренне с этим смириться, как приходит подлинная свобода. Сборник автобиографических эссе Энн Пэтчетт «Это история счастливого брака» — двадцать два текста о привязанности в ее самых различных проявлениях. О том, как
мы сопротивляемся всему тому, что составляет нашу суть. И о том, как если вовремя перестать сопротивляться, можно наконец прийти к счастливому Рождеству, счастливому браку, счастливой жизни.
