Этгар Керет как психопат от литературы, предсказуемый в своей непредсказуемости Мураками и жизнеописание Вирджинии Вулф — рассказываем, что читать в июне.
Главные новинки месяца выбирает Сергей Кумыш.
Этгар Керет. Внезапно в дверь стучат.
М.: Фантом Пресс, 2019. Перевод с иврита Л. Горалик
Читатель, знакомый с Этгаром Керетом исключительно по сборнику автобиографических рассказов «Семь тучных лет» (другие книги одного из самых популярных в мире израильских писателей уже давно не переиздавались на русском), вероятнее всего, будет несколько обескуражен: тот автор, рассказывавший о своей семье, был чудаковатым, и задиристым, нежным и смешным, где-то играл в трепетность и наивность, в чем-то и правда был трепетным и наивным и, что самое главное, казался понятным — в том смысле, что у всякого, кто прочел «Семь тучных лет», вполне могло сложиться ощущение, что он получил представление о писателе.
Читатель, знакомый с Этгаром Керетом по другим сборникам, знает: этот симпатичный низкорослый мужчина с тихим голосом и манерами стеснительного старшеклассника — самый настоящий психопат от литературы: такой, знаете, в макдонаховском смысле. Основной корпус его прозы (сборник «Внезапно в дверь стучат», ранее не выходивший в России, — вполне подходящий тому пример) — смесь абсурда, черной комедии и откровенной шизы, притом, в плане как содержания, так и формы.
Если, например, Керет решил, что рассказ должен оборваться на завязке, так тому и быть (и потом бесполезно пролистывать другие истории в поисках хоть какого-нибудь ключа к тому, что вы только что недопрочли); если нужно порубить сюжет в капусту, чтобы читатель потом самостоятельно склеивал это крошево обратно в кочан, что ж, один момент, только нож возьму поострей да поувесистей. А еще — привет обозревателям — попробуйте-ка вычленить из текстов фабулу: посмотрим, что у вас получится.
Что ж, попробуем. Вот, например, рассказ о том, как взрослого мужчину силком запихивают обратно в детство (если что, это не метафорический, а буквальный пересказ). Вот история женщины, которая нашла на теле своего партнера молнию: тянет вниз, расстегивает парня, как кофр, а там, внутри, еще один парень. А вот муж с женой, которые — сначала она, потом он — идут на курсы писательского мастерства и пишут рассказы. Знаете, что дальше? Ничего.
Эти рассказы ни в коем случае нельзя пробегать глазами или бездумно проглатывать по нескольку зараз. Они требуют от читателя усилия: здесь многое остается, так сказать, за скобками, не умещается в строку, не находит воплощения в печатных знаках, потому что автор ждет, что читатель тоже проделает некоторую внутреннюю работу. И если вы разгадали, нашли подсказку, подобрали ключ, каждый в отдельности текст раскрывается перед вами всеми заложенными в него оттенками и смыслами.
|
|
Харуки Мураками. Убийство Командора.
М.: Эксмо, 2019. Перевод с японского А. Замилова
В любой непонятной ситуации — рисуйте. Примерно такой посыл заключен в знаках, которые судьба подает безымянному тридцатилетнему художнику, от лица которого ведется повествование нового романа Харуки Мураками. Он ушел от жены, решил отдохнуть от работы портретиста, которую и работой-то всерьез никогда не считал, скорее, способом добычи средств к существованию, и поселился в уединении в старом доме на горе, где до него жил другой художник, куда более известный и почитаемый. Бесконечно длинные дни, преподавание в художественной школе для взрослых и нерегулярный секс с ученицами бальзаковского возраста. Живописи — ноль. Во всяком случае, пока.
Однако отказаться от призвания не так-то просто. Дар — это ответственность: ты его, допустим, не просил, и тем не менее, не тебе им распоряжаться. Так что терпи, казачок (правда, в нашем случае, скорее, самурайчик). Внезапно в дверь стучат. На пороге — немолодой красивый богач, который хочет заказать главному герою свой портрет. Художник ведет себя как Дэниэл Крейг, покинувший бондиану: «Вы нам очень нужны». — «Я ушел навсегда». — «А давайте добавим к гонорару еще один ноль?» — «И снова здравствуйте».
Дальше начинается собственно роман — для Мураками, правда, не столько новый, сколько очередной. Мистика, неразрывность цепи локальных и глобальных событий, виски, кофе, классическая музыка. Но, помимо прочего, за постоянство идей, зарифмованность образов, бесчисленное множество реприз, автоцитат и вращение вокруг одних и тех же орбит многие его и любят. Раз за разом Харуки Мураками создает мир, предсказуемый в своей непредсказуемости; расширяющуюся вселенную, где все взаимосвязано, все подчинено одной и той же высшей авторской логике, однако чем меньше неисследованных уголков в ней остается, тем более живой интерес и восхищение, замешанное на ворожбе, вызывает она у тех, кто однажды заглянул в глазок его волшебного телескопа.
|
|
Карл Уве Кнаусгор. Прощание.
М.: Синдбад, 2019. Перевод с норвежского И. Стребловой
Это не провокация. Но и не случайность. Общее название автобиографического эпоса норвежского писателя Карла Уве Кнаусгора — «Моя борьба» — напрямую отсылает к заголовку политических мемуаров Адольфа Гитлера. Мелочности и нарциссизму нацистского диктатора здесь противопоставлено неспешное, пристальное, глубокое внимание к каждой неслучайной детали, ложащейся в строку, и умышленное, осознанное растворение в изображаемых объектах: говоря вроде бы исключительно о себе, автор становится тем, что видит; вытравливает собственное «я» из мира, это самое «я» составляющего. Книга писалась два с небольшим года. Она состоит из шести томов общим объемом 3500 страниц. «Прощание» — первый из них.
Все начинается с воспоминания о смерти, продавливающего рассказчика обратно в детство. Тридцатисемилетнему (на момент начала работы над рукописью) писателю снова восемь. Он ищет отца в саду, чтобы поговорить о только что увиденном по телевизору репортаже: съемок с места затонувшей рыболовецкой шхуны. Разговора не получается — язык у них вроде бы общий, но слишком разные словари. В этот самый момент мальчик начинает взрослеть. Запускается время. Утекает детство, облетает юность, приходит зрелость. И снова — свидетельство смерти; только теперь не по телевизору.
Для знакомства в Кнаусгором вовсе не обязательно задаваться целью прочесть все шесть томов: «Моя борьба» — не столько роман, сколько книга-собеседник. Заводя новое знакомство или даже дружбу с человеком, мы ведь не стремимся узнать всю его подноготную, более того, определенные вещи мы просим нам не рассказывать — вот и здесь что-то можно смело пролистывать, а то и пропускать отдельные тома. При должном внимании к голосу рассказчика, все самое важное от нас не ускользнет.
«Моя борьба» — это в некотором смысле «вторая жизнь Карла Уве». Здесь мы имеем дело не просто с художественным воспроизведением определенных действий и событий, а их повторным проживанием: едва погрузившись в текст, читатель оказывается не просто свидетелем, но вполне самоценным участником происходящего.
|
|
Оливия Лэнг. К реке. Путешествие под поверхностью.
М.: Ад Маргинем Пресс, Музей современного искусства «Гараж», 2019. Перевод с английского А. Соколинской
Ранее не издававшейся в России дебютной книге автора «Одинокого города» британской писательницы Оливии Лэнг достаточно трудно подобрать хоть сколько-нибудь подходящее жанровое определение. Эссе о чтении и воде? Может быть, но слишком уж это общо и поверхностно отражает суть. Мемуар? Травелог? Художественный путеводитель по берегам реки Уз и графству Суссекс? И снова — почему бы и нет, но все это не более чем призрачные отражения того, что в действительности представляет собой этот текст.
Книгу Оливии Лэнг можно считать попыткой промежуточной автобиографии: на момент публикации текста автору не исполнилось и тридцати пяти. Можно читать ее как своеобразное — пристрастное, неупорядоченное, вольное и вместе с тем удивительно цельное — жизнеописание Вирджинии Вулф: помимо прочего, кстати, здесь очень много отмычек от потайных дверей, ведущих в ее романы, статьи и дневники.
«Путешествие под поверхностью» — рассказ о многодневном пешем походе вдоль реки, в воды которой, набив карманы пальто тяжелыми камнями, 28 марта 1941 года вошла главная английская писательница ХХ века; о попытке разобраться с собственными призраками, вызвав к жизни призраков литературных; о желании обрести безнадежно утерянное жизненное равновесие, переосмыслить и наконец понять природу воды — равнодушной стихии, забирающей жизнь у одних, а других наполняющей силами; о времени — то ли скоротечном, то ли тягучем, то ли не существующем вовсе; об относительности любых перегородок и мерил; о том, что мартовский день 1941-го и июньский 2009-го — две грани одной на всех бесконечности.
