КиноТеатр: «Черный русский». Хроники обыкновенного безумия

В Москве состоялась одна из самых долгожданных и интригующих театральных премьер нового сезона. В иммерсивном спектакле-триллере «Черный русский» с Равшаной Курковой в одной из главных ролей вас ждет погружение в самые страшные глубины русской души.

Равшана Куркова и Владимир Кошевой в одной из последних сцен спектакля

Спектакль стал едва ли

не главным светским событием сентября. Posta-Magazine посмотрел — а точнее, ощутил— новую постановку Максима Диденко в числе первых.

— Потрогайте мое сердце, — как из-под земли передо мной материализуется хрупкая, болезненно бледная девушка в белом длинном платье (саване?), едва я переступаю порог Дома Спиридонова в Малом Гнездниковском переулке. В руках у нее и правда кроваво-красное сердце. Трогаю. Сердце оказывается куском льда.

— Холодное, —говорю. — Как же так?

— Вы добрая, — произносит она, оставив вопрос без ответа.

Пробираясь сквозь толпу гостей по набросанному на полу ельнику (здесь кто-то умер?), натыкаюсь на суровое лицо человека в черном: «Добро пожаловать в Дом Троекурова», — говорит он и исполненным достоинства жестом направляет меня в соседний коридор.

Такие же, как я, зрители, то есть гости — к нам так здесь обращаются — озираются в недоумении, которое сменяется не то чтобы страхом, но неким внутренним дискомфортом, когда между нами протискивается деревенский мужик с безумным взглядом и окровавленным ножом. Он, как мантру, повторяет одну и ту же фразу: «Убью! Всех убью!»

Сама того не замечая, оказываюсь в помещении, похожем на кухню. Собственно, это и есть кухня. Выглядит инфернально: на больших блюдах выложены баклажаны, темно-синий виноград, чернослив, кажется, какая-то копченая дичь и рыба. Пытаюсь понять, что все это значит, но не успеваю додумать мысль до конца.

— Помянем, — слышу я из-за спины и чувствую деликатное и в то же время твердое прикосновение за плечи. Повернувшись, сталкиваюсь лицом к лицу с обладателем голоса, про себя называю его белогвардейцем. Он протягивает мне стопку с красной настойкой.

— Кого, — спрашиваю, — помянем?

— Не могу сказать, — отвечает «белогвардеец», смотря на меня в упор и как будто пытаясь взглядом сообщить мне то, о чем говорить не имеет права. — Помянем.

Он исчезает, а я машинально опустошаю стопку. В этот момент, заглушая шум толпы, откуда-то сверху раздается властный и твердый голос — нет сомнения, он принадлежит хозяину дома, Троекурову. Голос сообщает, что все гости должны надеть — и больше не снимать! — выданные им маски оленей, лисиц и сов, иначе… Впрочем, об этом думать не хочется. Гостей дома приглашают присоединиться к одному из трех племен и следовать за провожатым. Я оказываюсь в совиной стае. По плохо освещенной лестнице в напряженном молчании поднимаемся на второй этаж.

Я узнаю его сразу. Кириллу Петровича (Андрей Ребенков) ни с кем не спутаешь. Барин. Типичный русский барин: широкие жесты, развязные манеры и то, что я для себя определяю как «достоевщина» — какая-то страстная обреченность, этакое фрейдовское «влечение к смерти».

А дальше — извилистый путь по троекуровскому поместью, окрестному лесу, медведи, разбойники, призраки… (Да, «булгаковщины» здесь тоже хватает.) Совсем скоро появятся и главные герои: Маша (Равшана Куркова), Дубровский-Дефорж (Владимир Кошевой). Но продолжение истории они расскажут сами — почти без слов, одними взглядами, жестами, движениями: «Черный русский» почти полностью построен на музыке и пластике. Слова здесь во многом заменят язык тела — неслучайно в спектакле среди прочих задействованы актеры «Гоголь-центра» и Мастерской Дмитрия Брусникина, для которых этот язык родной. Как, впрочем, и для Равшаны Курковой, чья хрупкость резко контрастирует с рваной хореографией Евгения Кулагина.

Каждый зритель увидит — и почувствует — эту историю по-разному. Собственно, таков замысел спектакля — прожить его вместе с героями. Не с хрестоматийными персонажами «нашего всего», а с реальными людьми из плоти и крови. Неоконченный «Дубровский» считается не самым удачным произведением Пушкина. Но для театрального режиссера, тем более такого, как Максим Диденко, который, отталкиваясь от литературного текста, создает совершенно новую смысловую ткань, это скорее достоинство. Он не сводит спектакль к исключительно любовной истории. Его новая постановка— это одновременно и зрительский аттракцион, и эксперимент с театральной формой спектакля-променада, и попытка ответить на «проклятые» русские вопросы. Попробуйте найти ответ и вы. Но имейте в виду, что предупреждение создателей «В этом доме сходят с ума» может оказаться не просто рекламным слоганом.

Андрей Фомин и Евгений Кулагин

Полина Киценко и Артем Королев

Тата Бондарчук и Михаил Хасая

Светлана Бондарчук и Ксения Собчак

Фатима Ибрагимбекова, Софико Шеварднадзе и Алексей Боков

Полина Зуева (слева) и Алиса Хазанова (в центре)

Мария и Вероника Федоровы

Мари Коберидзе (слева)

Елена Новикова, Дмитрий Брусникин, Максим Диденко

Анжелика Тиманина