Культура

КиноБизнес изнутри с Ренатой Пиотровски: интервью с актрисой Анной Слю

11 августа 2022

Рената Пиотровски
продюсер, колумнист Posta-Magazine

Ведущая рубрики «КиноБизнес изнутри» Рената Пиотровски поговорила с актрисой Анной Слю об актерстве как борьбе со злом, о воспитании детей, феминизме и… Майкле Джексоне.

Уехать к Майклу

Я не собиралась быть актрисой. Я уже рассказывала миллион раз: я вообще собиралась замуж за Майкла Джексона. У меня даже есть волосы Майкла Джексона (из расчески вытащила, долго рассказывать)! Я работала на концерте переводчиком шесть дней — но, конечно, делала вид, что мне все равно, держала марку. А вообще я в школе занималась вокалом и учила английский язык. И в какой-то момент, когда все поступали в театральный, родители мои, всю жизнь работавшие в театре, сказали, что и мне надо туда. Я была сильно против: «Нет-нет, мне туда вообще точно нет». Но родители, видимо, всерьез волновались за меня, потому что я была очень серьезно настроена уехать в гости к Майклу. Я на тот момент познакомилась с ним — и считала, что у меня вообще все на мази, нужно только приехать.

Это я сделала?

Я никогда не казалась себе классной, честно скажу. Наверное, началось все в институте, кода стала работать с В. С. Лановым и Е. В. Князевым, а по-настоящему у меня только в последние несколько лет, когда я с Иваном И. Твердовским начала работать, возникло чувство, что я что-то могу. Потому что он это в тебе открывает. Ты сам не знаешь, а он такой: смотри, как ты можешь еще… А ты потом удивляешься: ого, это я сделала?

Чтобы был выбор

Я не спешу отдавать своих детей на съемки. Потому что я хочу, чтобы у них был выбор. Пойти в актеры они всегда успеют. Если ты растешь в семье докторов, тебе проще всего пойти в доктора. Потому что друзья твоих родителей — доктора, ты вырос в среде докторов. И мне эта тема осуждения наследственности профессий кажется бредом и пережитком времени. Еще люблю, когда в таких случаях говорят про блат… Это же очевидная вещь: если твои родители играют в театре, и их друзья играют в театре, и тебе это нравится, и ты этим занимаешься — конечно же, у тебя больше открытых дверей, чем у человека, у которого папа занимается нефтью. Это нормально.

Дети мне не мешают

Пока не было школы, мои дети всегда были со мной — они всегда найдут, чем заняться. Мне так комфортно — иначе они меня вообще не видят. Дети мне не мешают. Мои дети знают всех моих друзей, все вечеринки проходят, когда дети спят в соседней комнате. Они, правда, не всегда довольны, иногда говорят: «Мам, опять твои друзья!» (Смеется.)

Не хотела

Я никогда актрисой быть не хотела, поэтому в детстве моими кумирами были Майкл Джексон и Уитни Хьюстон… А актеры… Я с детства тоже в театре, я всех видела живьем — и когда ты видишь этих людей, у тебя совсем другое восприятие. А из наших современников я вот, например, Оксану Фандеру обожаю.

Избываю зло

Зимой Иван И. Твердовский снял фильм «Наводнение» — и я там играю очень плохую женщину. Зачем я выбираю отрицательные роли? Наверное, чтобы людей в жизни не убивать. (Смеется.) Я вообще могу, эх… Так что актерством избываю в себе зло. А в жизни, если какая-то тяжелая ситуация происходит, если не все так, как я хочу, складывается, или просто случается адский треш, то это, конечно, в «копилочку» актерскую. Мне кажется, я знаю, как устроено зло. И оно не однолико. Посмотрите фильм про Майкла Джексона «Покидая Неверленд». В общем, гений и злодейство совместимы, к несчастью, хотя очень бы не хотелось. Да нет, возможно, он и не гений. И если мы говорим про плохих героев, то мне интересно продумать, прощупать, понять, как это устроено.

Общаться с роботом

Сериал «Люся» — это, как мне кажется, такая история, в которой человек берет на себя функцию божественную, функцию создателя, это как Франкенштейн или Голум. Мы всегда хотим что-то такое на себя взять. Мне кажется, что это и про человека, который занимается психологией, психотерапией, психиатрией, что для меня более интересно, потому что не про поболтать, а про реальные патологии, серьезные ситуации. Вообще, интересная профессия — человек впитывает большие объемы реальной информации, которую ему надо как-то переработать, осмыслить, и она не может бесследно раствориться в его организме. А иногда даже и в полицию обратиться следовало бы. Мне кажется, что никакой человек не справляется с ситуацией, когда он берет на себя те функции, которые не должен брать. История из «Люси» вполне может стать реальностью: людям комфортнее общаться с роботами, чем друг с другом.

Максимально рационально

Я очень часто сталкиваюсь в последнее время с ситуацией, когда люди отключают чувства — и пытаются действовать максимально рационально. В нашем срезе творческих людей, понятно, это минимально, но если ты отойдешь чуть в сторону… Люди стараются больше не ориентироваться на эмоции. И это заканчивается, по моим наблюдениям, не очень хорошо.

Больше стресса

Во время пандемии меня подружка моя, Наташа Чумбуридзе, с детьми привезла в середине марта к себе в гости на дачу — мы все три месяца прожили в очень большой компании в трех домах. Нам было хорошо, мы не сидели дома, мы могли гулять, все было классно. При этом мы готовили что угодно, веселились. У нас был спортзал. И я сделала неожиданный вывод: мне лично нужен стресс, чтобы быть в форме. А стресс начинается, когда ты выходишь из дома… Даже если ты детей ведешь в детский сад, а вчера ты, к примеру, позволял себе многое: ты встречаешь всех мам, и ты такой: «Ха, приветик! Ты прекрасно выглядишь, все у тебя нормально?» И вот ты раз… и подсобрался. А пандемия меня стресса абсолютно лишила. Но я понимаю, что не все люди так устроены, и не всем классно со стрессом? Некоторые поняли, что им очень хорошо сидеть дома, со своей колоночкой. А мне стресс необходим!

Когда это закончится

Я меня никогда не получалось монетизировать соцсети. Я не системная. Я системная, только когда у меня проект, потому что я понимаю, что это будет длиться условно 30 дней — и на 30 дней я могу стать не собой, собраться. А когда я не понимаю, когда это закончится, я не могу.

Такое поколение

Когда мне было 20, и ко мне подходил кто-то младше меня хоть на год, я строго реагировала: «В смысле? Что за малолетка?» Теперь, прямо скажем, ситуация изменилась. Мне нравятся ребята, которых воспитывали мои подруги старше меня лет на 10–15. Надо сказать, они хорошо их воспитали. Ну, или это просто старость приближается. (Смеется.) А на самом деле, многие мои друзья, которые меня моложе, ментально гораздо старше во всех аспектах: они больше понимают про быт, они вообще гораздо умнее. Такое поколение. Вот пришел ко мне друг Денис Виленкин — ему 26, он совсем малыш! И моя дочь спрашивает, «Сколько ему лет?», «26», — отвечаю. «Да… Неважно он выглядит, даже хуже, чем ты». А если серьезно, то, действительно, у меня очень много как мужчин, так и девушек, подруг и друзей младше меня — и, ручаюсь, все они совершенно удивительные.

Секс — снова товар

От проекта «The Телки» я не ожидала ничего, но он дал мне несколько открытий. Например, я неожиданно познакомилась с Машей Агранович — совершенно прекраснейшим человеком. В какой-то момент я готова была дать заднюю: во-первых, сначала не было ни сценария, ни режиссера, во-вторых, я вообще не очень люблю формат «давайте все разденемся и побегаем голенькие». Не то что бы я против, но я пока не на таком краю, чтобы перейти в порноиндустрию. (Смеется.) Но в «The Телки» собрался невероятный каст. И мне кажется, сработала такая тема: в жизни секса нет — а в кино он востребован. Не знаю, что происходит, но никакого секса я не вижу нигде и ни у кого. Даже люди, которые счастливо влюблены недавно, — они как бы не особо про секс. «О, у меня вчера был секс». — «Да ладно… А до этого сколько не было?» — «Неделю не было, а вчера был, представляешь!» Возможно, это связано вообще с общемировой ситуацией, организму человека не до того… И вот в кино секс теперь — снова модный товар. Его можно продать, это работает. Сейчас вообще в цене все, что связано с подключением и близостью. «The Телки» зашли, потому что люди соскучились по сексу. Это какая-то именно ностальгическая история, когда люди хотели бы, чтобы было как раньше. Сейчас уже так не работает, но посмотреть, как было, интересно: вау, ничего себе они жили!

Очень жду

Я жду, когда выйдет мой новый проект, у которого пока нет названия, рабочее — «Атын», режисссер Алексей Луканев, оператор Алексей Сурков. Сюжет основан на реальных событиях: самолет, на котором летела женщина, занимающая высокий пост в нефтяной компании, потерпел крушение, и она попала в якутскую тайгу. Ее спасает и похищает шаманка, и она четыре года живет в аду и рожает ребенка. А потом сбегает, возвращается домой и понимает: в аду было лучше. И, конечно, жду «Наводнения» (режиссер Иван И. Твердовский, оператор Артем Емельянов). Я ничего не видела и практически не представляю, что будет, так что мне страшно и дико интересно.

Феминизм

Я не очень все это понимаю про феминизм, который пропагандируется сегодня, мне он не близок. Я люблю, чтобы мне подавали пальто, открывали дверь, когда я выхожу из машины, дарили цветы. И своему сыну я стараюсь привить все эти полезные навыки. Уверена, это будет выгодно его выделять среди сверстников — или просто среди тех людей, которые этого не делают. По-моему, это очень простой механизм проявления внимания и заботы. В моей семье цветы приравниваются к продуктовому набору, мужчина идет в магазин, покупает продукты и цветы. Это просто приятно и красиво, не должно быть для этого никакого особого повода. Как ужин, обед или завтрак, который готовит женщина, как поддержание порядка в доме, даже если в этом кто-то помогает. В моем идеальном мире этим занимается все равно женская половина семьи, не вижу в этом ничего унизительного. Мужчины же на кухне — это для меня такой исключительно интересный трюк. Но, будем откровенны, и цветы в определенных случаях я сама могу подарить.