В преддверии сразу нескольких громких кинопремьер Posta-Magazine поговорил с Анной Чуриной о работе с мировыми звездами, ее пути к славе (спойлер: он был небыстрым, но ярким) и умении маневрировать между карьерой и личной жизнью, преуспевая в каждой из ипостасей.
Фото: Ярослав Клоос
MUAH: Александра Брунова
Продюсер: Арина Ломтева
Благодарим бар «Ветка» и лично Татьяну Хаванскую
за помощь в организации сьемки.
У Анны Чуриной абсолютно голливудский типаж. Статная, длинноногая, с густой копной светлых волос и пронзительно-голубыми глазами — синими настолько, что я невольно задаюсь вопросом: не линзы ли?
Неудивительно, что с такими данными она начинала карьеру как модель и в этом статусе объехала половину мира, успев пожить во многих европейских столицах. Врожденный артистизм, однако, неминуемо тянул к чему-то большему, а потому вполне естественным стало поступление на профессиональные актерские курсы Джека Уолцера в Париже. Там, к слову, с ней произошла удивительная история — Сигурни Уивер, готовившаяся к роли в фильме «Сердцеедки», попросила Уолцера познакомить его со студентами из России, чтобы подтянуть русский акцент для одного из эпизодов. Выбор пал на Анну, которую именитый преподаватель и пригласил на ужин с голливудской небожительницей. Для Чуриной встреча с актрисой стала настоящим откровением — она оказалась такой живой, общительной и очень… прагматичной. Скрупулезно записывала рекомендации, что-то уточняла, советовалась. Знакомство с мировой знаменитостью вдохновило будущую актрису, а вскоре поступило первое предложение — съемки в итальянском фильме «Банда», где Анне досталась небольшая, но запоминающаяся роль.
Дальнейшие события развивались стремительно — спонтанная поездка в Канны, знакомство с Павлом Лунгиным, кастинг и… первая роль в отечественной картине, остросюжетной драме «Олигарх». И хотя роль опять была не главной, об Анне заговорили, а вскоре — еще во время обучения во ВГИКе — посыпались новые предложения: «Мужской сезон: Бархатная революция», «Мечтать не вредно» и другие.
Сегодня резюме Чуриной насчитывает свыше 40 работ в кинематографе и несколько громких театральных премьер. Свежий фильм с ее участием «Потерянное отражение: Исповедь содержанки» был представлен на ММКФ, а фэнтези «Тайна печати Дракона: путешествие в Китай», сиквел «Вийя», в котором сыграли Джеки Чан и Арнольд Шварценеггер, обещает стать одной из самых громких отечественных премьер следующего года.
Арина Яковлева: Анна, давайте начнем со свежих проектов — где в ближайшее время вас можно будет увидеть?
Анна Чурина: Один из последних проектов, над которым я работала, — картина Елены Жигаевой «Исповедь содержанки». Название говорит само за себя; я сыграла в этом фильме главную героиню. Режиссер очень долго зрела, снимала, готовила этот проект… Работа была непростой, с крошечным бюджетом, как это часто бывает в авторском кино, если ты не Звягинцев (улыбается). Несмотря на трудности, с которыми сталкивалась команда, результатом мы довольны — кажется, нам удалось поднять сложную женскую тему, которая, вероятно, никогда не потеряет свою актуальность. И я очень жду премьеру военной драмы «Прощаться не будем» Павла Дроздова, снятую по историческим событиям — обороне Калинина в 1941 году.
Свитер и брюки, Еrika Cavallini; кеды, Poblenou
—
Военная тема в современном российском кинематографе остается по-прежнему очень востребованной.
— Мне кажется, это правильно. У людей стала очень короткая память. Мы живем в реактивное время, когда все быстро забывается — плохое, хорошее, значимое. Раз в несколько лет ощущения «обнуляются», поэтому необходимо говорить о важном, о больном, о вечных ценностях. Тем более, что подрастает новое поколение, с которым нужно говорить на их языке.
Вообще, сыграть в военном фильме было моей давней актерской мечтой. Но мне постоянно говорили, что я не того типажа, что тогда были другие лица. И хотя слышать мне это было забавно — я все же склонна думать, что и в те времена лица были самые разные — я бесконечно благодарна Паше за то, что он поверил в меня. Картина состоит из нескольких новелл, рассказывающих о судьбах людей на пороге личного Апокалипсиса. Они понимают: еще день-два, и их привычная жизнь рухнет навсегда. Я играю КГБ-шницу: и она, и ее муж работают в «органах» — оба знают, что если немцы войдут в город, шансов выжить у них не будет. Перед ними, как и перед сотнями других горожан, встает вопрос — бежать или защищать Калинин? В ленте поднимается много моральных дилемм, встающих перед людьми в экстремальных ситуациях. При этом режиссер не ставит своим героям диагнозов и избегает дидактики — он просто наблюдает за их решениями: одни под влиянием обстоятельств ломаются, другие находят в себе героев.
—
Читала, что вскоре начнется работа над еще одним значимым проектом — второй частью драмы «Училка», о которой в свое время было много споров.
— Это будет продолжение первой части и одновременно — совершенно другая история. Канва останется похожей — там тоже будет захват заложников, но идея, посыл станут масштабнее. В новой ленте будут подняты вопросы терроризма, национализма — очень больные и актуальные вопросы для нашего общества. Слышала, что глава Чеченской республики Рамзан Кадыров, прочитав первую часть нашего сценария, был готов рвать и метать, но дочитав до конца, изменил свое мнение, признав, что такие фильмы нужны современной России.
Пиджак и брюки, Tibi; топ и кеды — собственность модели; очки, Dior Vintage
—
В первой части ваша героиня — эдакий «человек в футляре». Какие перемены ждут ее в продолжении ленты?
— Мне придется подстричься (улыбается). Если в начале истории моя героиня пытается быть строгим молодым чиновником, то во второй части кардинально преображается: становится свободнее, увереннее в себе, выходит замуж. И это отражается на ее внешнем виде. Кстати, этот поворот сюжета нам подсказали сами зрители: они писали, что очень хотели бы, чтобы моя героиня и герой Андрея Мерзликина поженились. Мы посовещались и решили — почему бы и нет? Так в новой части появилась любовная линия.
—
А что же «Вий» — судя по трейлеру сиквела, нас ждут практически «Пираты Карибского моря» на русский лад?
— Это очень масштабный проект, который мы снимали несколько лет — в России, Праге, Пекине и других городах. В него было вложено много сил. Это коммерческая история, как нынче принято говорить, «интертеймент». И одновременно это добрая, красивая семейная сказка, которая, я надеюсь, понравится и детям, и взрослым. Авторы картины — режиссер Олег Степченко и художник Артур Мирзоян — сумели создать фантастический мир, очень яркий и самобытный.
—
Мисс Дадли, ваша героиня, по-прежнему сидит у окна и ждет писем от мужа?
— Нет, что вы, она радикально изменилась — даже волосы стали светлее (смеется)! Из смиренной молодой девушки, ждавшей писем с голубками, она превратилась в настоящую суперженщину, ловко владеющую шпагой и умеющую дать отпор самым отъявленным негодяям.
—
Вы как-то специально набирали форму к картине?
— За несколько месяцев до съемок начала активно тренироваться в зале, обучалась фехтованию, верховой езде, боевым искусствам, падению на тросах. В общем, освоила каскадерский арсенал, ведь моя героиня — очень решительная леди, оказавшаяся в настоящем круговороте экзотических приключений.
—
Насколько мне известно, первая часть не выходила в Китае по религиозным соображениям, поэтому «Тайна печати Дракона» будет представлена в Поднебесной как самостоятельный фильм. Да еще с участием Джеки Чана! Как, кстати, удалось заполучить его в картину?
— Как известно, дракон — символ Джеки Чана, у него с ним особые отношения. В нашей картине Дракон — положительный герой, несмотря на устрашающие габариты и окружающую его мистику. Такая интерпретация понравилась актеру, потому что обычно драконов изображают злобными, кровожадными существами, и он дал свое согласие на съемки. Ну а после Чана подтянулись и другие китайские суперзвезды. Вскоре к команде присоединился Арнольд Шварценеггер — как оказалось, их с Джеки связывают приятельские отношения. Приоткрою завесу тайны: в фильме будет сцена драки между Чаном и Шварценеггером, но, конечно, все держат в секрете, кто победит (улыбается).
—
Российские актеры, снимавшиеся на Западе, часто говорят, что на площадке все равны — у мировых знаменитостей все в порядке с дисциплиной и нет никакой «звездности». Как вам работалось с такими, не побоюсь этого слова, мастодонтами кинематографа?
— Чем выше ранг звезды (и не только звезды, к слову), тем меньше понтов, а те, что есть — по делу. Да, безусловно, они требуют определенный антураж — шикарную гостиницу, автомобиль определенного уровня, личный спортивный зал. Но как только попадают на площадку, нет никакой разницы — статист это или условный Шварценеггер. Хотя, признаюсь, работать приходилось в непростых условиях — часть съемок проходила в октябре, когда в Китае начинается отопительный сезон, влекущий за собой страшный смог. Индекс загрязнения — колоссальный! Бедный Шварценеггер, привыкший к чистому воздуху Калифорнии, летал на выходные домой «продышаться» (смеется).
—
Раз уж заговорили о трудностях на площадке, можете вспомнить, какие съемки стали для вас самыми сложными в карьере и почему?
— Как правило, трудности съемочного процесса связаны с внешними условиями, потому что если тебе нравится роль, ты живешь ею, то не ощущаешь дискомфорта. Простой пример, который часто приводят мои коллеги и который я лично не раз испытывала на себе: приходишь на съемки или в театр с больным горлом, температурой, начинаешь работать — и болезнь как рукой снимает! Адреналин подстегивает иммунитет, запускаются эндорфины… Если же говорить о «внешних» трудностях, то, наверное, самым сложным был период прошлой осени, когда я одновременно снималась в Твери и работала над картиной в Китае, чередуя оледенелые окопы и изнуряющую жару павильонов.
—
На какие жертвы готовы пойти ради интересной роли — набрать вес, побриться налысо? Или, по возможности, хотелось бы избежать подобных экспериментов?
— Наша профессия предполагает постоянные изменения во внешности, поэтому я готова к любым поворотам. Есть, скорее, какие-то темы, на которые я не хотела бы высказываться в искусстве. Раньше я была очень жадная до работы — мне хотелось играть, играть, играть… Сейчас отношение к профессии изменилось. Если я вижу пусть даже интересную роль, но чувствую, что фильм, заложенная в нем идея не ведет к свету, стараюсь отказываться от таких проектов. В последнее время мне не нравится, когда основной посыл картины — беспросветчина. Есть произведения с плохим концом, но они вдохновляют. Взять того же Шекспира! А бывает — просто чистый мрак. Такие работы я пытаюсь обходить стороной. Сила искусства должна носить созидательный характер, она не должна разрушать.
—
Насколько, на ваш взгляд, искусство должно быть политизировано? К сожалению, эта тема сегодня особенно актуальна, ведь политика захватывает все больше различных областей, вторгаясь, помимо прочего, и в сферу искусства. Нападки на Кирилла Серебренникова (об аресте режиссера стало известно уже после подготовки интервью — прим.), ночные молебны православных против фильма «Матильда»…
— В советское время связь между политикой и искусством была самой что ни на есть прямой. Ни одна картина не могла дойти до зрителя без прохождения соответствующих органов. При этом снимались замечательные, добрые, светлые, очень талантливые ленты. Поэтому не факт, что наличие какой-то цензуры непременно препятствует творческому процессу. Вопрос в другом — кто должен выступать «органом морали»? Я, может, скажу крамольную вещь, но, на мой взгляд, какие-то ориентиры, рамки должны все же быть. Иначе в свободе самовыражения можно зайти слишком далеко. Мне бы хотелось, чтобы в нашей стране снималось больше детских, подростковых фильмов, чтобы государство уделяло этому больше внимания.
—
Кстати, кажется, это общемировая проблема, не только российская — стало мало «семейного» кино, одни блокбастеры да сериалы!
— Это, наверное, необратимый процесс, поскольку производство хорошего семейного кино может стоить не меньше, чем сериала или, скажем, очередной супергеройской истории, а продвигать ее сложнее, продюсеры — и это естественно, хоть и печально, — делают ставку на коммерческие проекты.
—
Возможно, дело не только в том, что таких фильмов снимают немного, но и в том, что их недостаточно активно продвигают? Все-таки в вопросах маркетинга мы сильно отстаем от западных коллег…
— Дело не только в маркетинге — проблема гораздо шире, на уровне государственной политики, причем не только нашей, но и американской. Знаете, как они продвигают фильмы в российском прокате? «Хотите поставить вместо нашего супергеройского комикса ваше „Время первых“? Хорошо! Но тогда при выходе условных новых „Трансформеров“ мы вам вообще копию не дадим». Естественно, кинотеатры вынуждены идти на поводу у прокатчиков, ведь это реальные деньги, которые идут на техобеспечение, на зарплату работникам… Единственный выход для отечественной индустрии — снимать конкурентные фильмы, а государству — лоббировать их в прокате. Посмотрите на китайскую или индийскую модели кинематографа — там количество зарубежных картин жестко квотировано. В основном в кинотеатрах крутят фильмы местного производства, и народ их просто обожает!
Батник, Marc Jacobs; пиджак и брюки, Paul & Joe; очки Flat 3, JPLUS; кеды — собственность модели
—
Я вот смотрю на вас, и у меня в голове все время вертится вопрос — ваша красота помогает в получении роли или скорее мешает?
— Когда я была моложе, внешние данные только мешали — не знаю, в чем тут было дело: нехватке опыта, может? Сейчас в этом смысле гораздо проще — режиссеры видят во мне не только красивую картинку, но и личность, говорят даже, что в глазах появилась особая женская мудрость. Часто бывает так: в молодости на тебя «бум», потом наступает затишье. У меня же получилось ровно наоборот — хорошие роли пошли только после 30 лет. Сегодня я чувствую себя гораздо увереннее, чем в 20, и по юности не ностальгирую.
—
Сейчас в индустрии наметилась странная ситуация — на слуху много молодых артисток, ярких, красивых, мелькающих в светской хронике и на обложках глянца, глядя на которых можешь вспомнить, в чем они были на ковровой дорожке фестиваля, и при этом не припомнить ни одной из их ролей. И есть другая плеяда актрис, бесконечно талантливых, самобытных, но которых почти не увидишь в модном журнале или в социальных сетях, они не существуют в медийном пространстве. Почему так происходит и насколько в вашей профессии важна публичность?
— Раньше достаточно было просто сниматься в кино, чтобы твое имя было на слуху. Сегодня ситуация другая — сейчас эра технологий, быстрой информации, социальных сетей. Не знаю, к счастью или сожалению, сегодня, чтобы присутствовать в медийном пространстве, необходимо оставаться «на виду» — причем не только благодаря проектам, но и используя публикации, светские выходы, общение с прессой. Правила игры изменились. И это — тоже отдельная работа, формирующая твой имидж. Пренебрегать этим нельзя.
—
Вновь напрашивается параллель с западным кинематографом, где на продвижение артиста работает целая индустрия.
— Да, и такой подход мне очень импонирует: актер сыграл большую роль — и начинается активное продвижение, в рамках которого продуман каждый наряд, каждое мероприятие и каждая обложка. Это обеспечивает, с одной стороны, внимание публики, с другой — организовывает артиста, позволяя ему чувствовать себя уверенно и комфортно.
—
Анна, как и многие современные женщины, вы совмещаете карьеру с материнством. Насколько сложно балансировать между личной жизнью и работой?
— Мне крупно повезло, мой муж — кинематографист, и тяготы актерской профессии мы разделяем вместе. При этом между нами нет никакого соперничества, напротив, мы всегда готовы выслушать друг друга, дать компетентный совет, найти компромисс. Мне никогда не приходилось выбирать — работа или личная жизнь. Ролей хватало, но и времени на семью, воспитание дочери — тоже. Конечно, актерская профессия — эгоистичная: когда думаю о роли, могу забыть обо всем на свете. Потом ужасно стыдно! То есть, конечно, я никогда не забуду покормить домочадцев, но что-то менее важное могу выпустить из головы. «Так, расставляем приоритеты!», — говорю я себе в такие моменты и напоминаю, что нужно бороться с эгоизмом.
—
В этом постоянном лавировании между личной жизнью и работой удается выкраивать время на себя?
— Я, бывает, расслабляюсь, конечно, но когда начинаются съемки, процесс похудения начинается сам собой и происходит очень быстро. Я люблю заниматься спортом, но одного только спорта мне недостаточно. Диета тоже необходима. Но давать рекомендации не стремлюсь — каждый организм индивидуален, у всех свои потребности. Мне, например, помогает раздельное питание. Если надо быстро похудеть, исключаю углеводы, оставляя только кашу с отрубями и медом. У нас дома есть баня, и раз в неделю мы обязательно паримся всей семьей. Я делаю домашние маски, скрабы (кофейный жмых смешиваю с медом с собственной пасеки), эффект от которых зачастую не уступает салонным процедурам.
—
Еще во времена работы моделью у вас была обширная география жизни — Франция, Италия, Германия… Какие места сегодня вдохновляют и наполняют вас жизнью? Где вы ощущаете себя особенно комфортно и где черпаете силы и энергию для новых свершений?
— Мне бесконечно нравится Италия — впервые я приехала в нее после Франции, где мне было некомфортно. Помню, как попала в Милан, была весна, май, все цвело — и я вдохнула полной грудью, совершенно влюбившись в эту страну. Я очень люблю Рим, Тирренское побережье, Сорренто — наверное, именно эти места подпитывают меня энергетически. И, конечно, это моя родина, Урал. Есть внутренняя потребность приезжать туда несколько раз в год. Не могу без этого!
Пиджак и брюки, 12Storeez; топ и кеды — собственность модели
—
Я читала, что благодаря опыту жизни в Европе вы никогда не ощущали себя провинциалкой в Москве, хотя Москва — сложный город, который не всех и не всегда принимает.
— Я живу в Москве уже 15 лет и, конечно, ощущаю себя москвичкой. Обожаю Патриаршие пруды (но не кафе, а сами улочки, скверы), Замосковречье, Лаврушинский переулок, Ордынку, Пятницкую улицу, московские набережные и парки.
—
Помимо кино у вас есть ряд театральных проектов. А что вам ближе — кинематограф или театральное искусство?
— Вы удивитесь, но на сцене я гораздо дольше, чем в кинематографе — с 5 лет. Во ВГИК я поступила просто потому, что так сложилось. Понимала, что не буду бегать по нескольким ВУЗам, к тому же я мечтала именно о кино, поскольку к тому времени успела сняться в Италии, и мир кинематографа меня, конечно, сразу покорил. Сергей Александрович Соловьев как раз набирал курс и предложил мне попробоваться. Мне повезло — у нас было три мастера, один из них — Владимир Мирзоев, очень яркий, сильный театральный режиссер. И, в основном, нами занимался именно он. Он привил нам уважение и любовь к площадке, мы очень много ходили в театр. Владимир Владимирович учил, что мы должны обладать режиссерским видением, потому что мало режиссеров, которые прицельно занимаются с артистами. Этот опыт мне впоследствии очень пригодился! Признаюсь, я хотела бы развиваться в этом направлении, с удовольствием пошла бы в труппу театра. Мне не хватает прямого контакта со зрителем — я обожаю адреналин общения с публикой.
—
Какой театр — классический, антрепризный, экспериментальный — вам ближе? Как актрисе и как зрителю?
— Все зависит от художественного руководителя, его видения и вкуса. Сейчас мне очень нравится Театр Маяковского, то, что происходит в Театре Наций, у Женовача, Фоменко. Люблю Вахтанговский театр.
—
А есть какие-то аспекты для вас в театральном искусстве запретные? Сейчас же много разговоров о допустимости мата, обнажения на сцене… Есть моменты, которые вам как актрисе не близки и на которые вы не готовы пойти даже ради интересной роли?
— Дело, наверное, во внутренней цензуре режиссера. Я, пожалуй, с таким в своей карьере не сталкивалась — чтобы я встала и сказала: «Я этого делать не буду». Хотя были неловкие моменты, которых я смущалась — сексуальных сцен, сцен наготы. Я не ханжа, но важно, чтобы подобные моменты были адекватно, красиво поданы. Можно создать любой, даже самый провокационный образ, если понимаешь, для чего он работает.
—
Насколько в актерской профессии важен элемент удачи?
— Он важен, но уповать на него нельзя. Если у тебя есть талант, упорство, трудоголизм, ты непременно найдешь своих людей.
—
У вас, как и у большинства артистов, бывали моменты затишья, отсутствия стоящих проектов. Как переживали непростые времена? Ведь многие актеры ломаются, не получая желанных ролей.
— Мой жизненный принцип прост: я не сижу, сложа руки, и не драматизирую.
Рубашка и брюки, 12Storeez; сумка, Céline; кеды, Poblenou
—
Сейчас только ленивый не рассуждает о феминизме — он вплетается во все, о чем бы ни шла речь — от запуска ракеты до запуска модной коллекции. Насколько остро это проблема стоит в российской киноиндустрии?
— Мужчины-актеры действительно получают более высокие гонорары, нежели женщины. На мой взгляд, это объясняется тем, что их меньше, особенно более зрелого возраста. С другой стороны, специфика нашей профессии такова, что на площадке вас, как вы понимаете, никто не подсидит — во всяком случае, по гендерному признаку (улыбается). Что касается креативных аспектов, производства, то я наблюдаю все больше женщин, осваивающих традиционно «мужские» вотчины — например, стало много очень сильных женщин-операторов.
—
И, наконец, последний вопрос, который я почти всегда задаю своим героям. Наш проект — о качестве жизни. Что эти слова означают лично для вас?
— Возможность проводить время с близкими, заниматься любимым делом и путешествовать. Звучит, наверное, банально, но это действительно самое важно, что есть в жизни. Так, во всяком случае, мне кажется.
Детали
Бар «Ветка»: ул. Александра Солженицына, 44, http://#i/vetkabar
Poblenou: http://#i/poblenou_shoes
12 Storeez: https://12storeez.com
Céline: Третьяковский пр-д, 8, тел.: +7 (495) 933-32-05
Еrika Cavallini, Tibi, Marc Jacobs, Paul & Joe: ТД «Весна», ул. Новый Арбат, 19, тел.: +7 (495) 695-42-54
jplusvision.ru: Большой Головин пер., д.3, стр.2, тел.: +7 (495) 565-31-25
