22 февраля на сцене московской «Новой оперы» состоится вечер авторской хореографии «Признание» солиста Большого театра Андрея Меркурьева, которую наряду с ним исполнят балетные звезды Екатерина Крысанова, Кристина Кретова, Диана Косырева, Семен Чудин.
Плащ из нейлона и водолазка — все Prada
Фото: Егор Васильев
Груминг: Екатерина Ушкалова
Стиль: Арина Ломтева
Мы поговорили с Андреем Меркурьевым
о новом многообещающем проекте,
творческих метаниях и побеге в деревню.
«Признание» задумано как серия регулярных театральных вечеров, объединяющих на сцене балет, музыку, поэзию, драму и визуальные искусства, и экспериментальная площадка для поисков нового художественного языка и средств выразительности. Андрей Меркурьев и его единомышленники мечтают сделать проект одним из значимых и ожидаемых событий культурной жизни Москвы, на что, судя по энтузиазму его вдохновителя, у «Признания» есть все шансы.
Инна Логунова: О балете довольно сложно говорить, он из тех вещей, которые нужно видеть. И все же — расскажите о готовящихся премьерах, которые будут представлены на вечере.
Андрей Меркурьев: Мы покажем два балета. Первый — «Просветленная ночь» на музыку одноименного сочинения Шенберга, который я изначально поставил в Перми на Дягилевском фестивале на двенадцать артистов балета и двух солистов. В новой редакции я расширил состав: в спектакле участвуют уже шестнадцать артистов балета и два солиста. Секстет Шенберга написан на стихотворение Рихарда Демеля, и в музыку заложена определенная история, которую я как хореограф трансформирую по-своему. Но мне не хотелось бы раскрывать, как именно — интересно оставить зрителям возможность и пространство для интерпретации. Я и артистам всегда говорю: вот общая тема, но вы можете вложить в нее что-то свое. Второй балет — «W.ODA» на музыку концерта для скрипки и виолончели Филипа Гласса. Его минималистичная музыка сложна именно своей кажущейся простотой. Мои же постановки всегда крайне насыщены движениями — я и говорю также быстро.
Плащ, водолазка и брюки — все Prada
— Какие балетмейстеры оказали на вас влияние? Какой хореографический язык вам наиболее близок?
— Безусловно, на меня в той или иной степени повлияли все хореографы, с которыми мне приходилось работать: Алексей Ратманский, Пол Лайтфут, Сол Леон, Алла Сигалова, Джон Ноймайер и многие другие. Сейчас, когда я ставлю сам, порой замечаю, что повторяю какие-то вещи, которые видел у одного или другого. Меня это всегда смущает, и я стараюсь уйти от подражательности, придумать что-то свое или осмыслить какие-то элементы по-новому. Например, могу использовать классическое женское движение в мужском танце — главное, чтобы оно было созвучно музыке, общей идее и атмосфере балета.
— Когда вы поняли, что хотите не только танцевать?
— Это смешно звучит, конечно, но уже в десять лет, только поступив в балетную школу, я пытался что-то придумывать. Вставал пораньше и приходил в пустой балетный класс. Правда, тогда ничего не получалось: желание было, а как воплотить его в жизнь, я в силу возраста и отсутствия опыта не понимал. А сейчас, стоит мне услышать какую-то музыку, у меня в голове сразу возникают движения. И я понимаю, что мне нужно идти именно этим путем. Не потому, что я заканчиваю танцевать, а потому, что действительно хочу ставить, потому, что мне есть что сказать. Хотя это и сложнее.
Шорты из хлопковой ткани Louis Vuitton, льняная рубашка Transit Uomo
Плащ из нейлона Prada, трикотажные брюки Versace
— В чем сложность?
— Нужно создавать, а не делать то, что тебе говорят, это всегда сложнее и ответственнее. Нужно заинтересовать артистов, чтобы они пошли за тобой.
— Как появился проект «Признание»?
— Начиналось все, как это часто бывает, спонтанно. Мы сидели с друзьями — оперными певцами Виталием Макаренко и Марией Гридневой, скрипачкой Асей Соршневой и артистом Театра им. Вахтангова Кириллом Рубцовым — и в разговоре неожиданно родилась идея сделать какой-нибудь проект для души, такой, в котором бы каждый мог выразить себя. Первый вечер состоялся в феврале 2016 года в театре «С.А.Д.». Получилось тепло и по-домашнему. Оперные пели, музыканты играли, а балетные — читали стихи. Хотелось это развивать, но уже на большой сцене. Так мы пришли с идей в театр «Новая опера», предложив поставить вечер балета с танцовщиками Большого театра. Не знаю, как артисты решились на эту авантюру: сейчас в Большом идет фестиваль балетов Юрия Григоровича, и они сидят в театре до ночи. При этом умудряются еще выкраивать время на репетиции «Признания», за что я им очень благодарен.
— Танцуя в Мариинском театре, вы жили в Петербурге, теперь — в Москве. Какой из городов вам ближе и почему?
— Они разные. Петербург более спокойный. В Москве же постоянно куда-то бежишь. Петербург — это мое внутренне состояние, потому что я все-таки романтик, и этот город у меня тоже ассоциируется с романтикой. А Москва — это работа, гонка, суета.
Шорты Louis Vuitton из плотной хлопковой ткани, трикотажный свитер Versace
— В Петербург часто выбираетесь?
— Очень редко. Практически не езжу.
— А гастролей у вас много?
— В нашей профессии всегда — либо все, либо ничего. Бывает, сидишь и ждешь работу, а бывает, что не знаешь, куда от нее деваться. (Улыбается.) И так постоянно. Зимой гастролей мало, а вот весна, лето, осень — очень бурные.
— Если сравнивать Мариинский и Большой театры — чем они похожи и различаются по духу?
— Да не надо их сравнивать. Почему-то всегда ждут какую-то интригу, подвох. Безусловно, они отличаются. Надо наслаждаться одним и другим.
— Какие у вас любимые города, места силы, где вам хорошо?
— Я знаю одно: куда бы я ни уехал, всегда хочу вернуться в Россию. Как и то, что нигде нет такой красивой природы. Озера, реки, леса — все это мне созвучно, потому что я здесь родился. Даже полуразрушенные деревни без газа и воды — и те люблю.
— Как часто бываете в родном Сыктывкаре?
— Раз в год, навестить родственников. А родителей я уже перевез поближе к себе, потому что без семьи никак.
— Что и кто помогает вам восстанавливаться, идти вперед?
— Друзья, поклонники, люди, которые в тебя верят. Был период, когда я хотел уйти со сцены, но друзья убедили меня, что еще не время, что я еще не все сказал. Именно они помогают встать с колен, когда все опротивело, когда подумаешь о том, чтобы все бросить и уехать жить в деревню. А вообще это моя мечта — жить в собственном доме с участком земли, копать, сажать, выращивать. Но при этом — хочется иметь возможность работать, творить. Если моя мечта когда-нибудь исполнится, и у меня будет свой дом, то мне, наверное, будет легче создавать. Тогда меня перестанет мотать из стороны в сторону. Ведь я же Весы. У меня всегда так— то вправо, то влево.
— Музыка — неотъемлемая часть балета и, соответственно, вашей жизни. А вне сцены и репетиционного зала какая музыка вас сопровождает?
— В последнее время я почти не слушаю музыку просто так, для удовольствия. Постоянно ищу ту, на которую могу ставить. Поэтому разучился расслабляться. Стал меньше выходить на люди — порой даже кажется, что я разучился радоваться.
— По вам не скажешь, вы производите впечатление жизнерадостного человека.
— Просто рутина порой погружает в какое-то странное состояние. Я в принципе не тусовщик, а любой выход и общение — это тоже работа, которая отнимает много сил. И когда на репетиции думаешь о том, что через три часа съемка, а потом интервью, это отвлекает, мешает сосредоточиться. А творчество требует определенного эмоционального состояния, так что невольно закрываешься, отказываешься от мероприятий в пользу работы, чтобы сохранить энергию — она все-таки исчерпаема.
— У вас много друзей?
— Мало и много одновременно. Но так ведь настоящих — много не бывает.
|
Хлопковой свитер Transit Uomo |
Шорты из хлопковой ткани Louis Vuitton, льняная рубашка Transit Uomo |
Детали от Posta-Magazine
Prada, Transit Uomo: ЦУМ, ул. Петровка, 2,
тел.: +7 (495) 933 73 00
Versace: «Неглинная галерея», Трубная пл., 2,
тел.: +7 (495) 705 98 30
Louis Vuitton: ул. Б. Дмитровка, 10,
тел: +7 (800) 700 50 58
