Культура

КиноБизнес изнутри с Ренатой Пиотровски: Алексей Агранович — о премиях, сущности кинематографа и крае света

Алексей Агранович
Алексей Агранович

Ведущая рубрики «КиноБизнес изнутри» Рената Пиотровски поговорила с Алексеем Аграновичем, актером, главным режиссером церемоний открытия и закрытия ММКФ и «Кинотавра», церемонии награждения премии «Золотой орел», о специфике работы, актерстве и воздействии света на сознание и душу человека.

О жизни в самоизоляции и после нее

Я посмотрел несколько вещей на Netflix, которые произвели на меня впечатление, — «Неортодоксальная» и документальный сериал Tiger King. Еще посмотрел «Шторм», который не видел. А так… Я очень давно не жил домашней жизнью. Давно так много и системно не общался с сыном, чему сейчас бесконечно рад. Не могу сказать, что в самоизоляции я открыл для себя что-то новое. Да, какие-то новые обстоятельства, несколько непривычные, но меня как-то после службы в армии уже мало что может удивить. Единственное настоящее беспокойство — в какой-то момент без работы уже будет невозможно жить. А пока какая-то возможность есть, мы живем. Но кино вряд ли начнут снимать в июне. И в силу того, что вся моя работа, конечно, за исключением кино, так или иначе, связана с массовыми мероприятиями — фестивали, и театры — очевидно, что мы в последнюю очередь вернемся к нормальной жизни.


Но мы все же пытаемся, придумываем какие-то способы, что можно перевести в онлайн или в какой-то гибрид.


Рената Пиотровски
Рената Пиотровски

О церемониях и сериалах онлайн

К тому, что Ассоциация продюсеров кино и телевидения провела вручение премии онлайн, я отношусь вполне спокойно, потому что итоги нужно подвести, а другой возможности нет. Сделать это в онлайн-режиме, наверное, интереснее, чем обойтись пресс-релизом. Сейчас мы готовим проект перевода в онлайн-режим целого кинофестиваля, пока ждем одобрения заказчиков. Просто нужно понимать, что открытие, закрытие и церемония в офлайне и церемония в онлайне — это совершенно разные вещи, у них даже отчасти разные задачи. Но онлайн-формат меня не смущает, пока больше смущают снятые в онлайне сериалы. Наверняка таким способом можно рассказать какую-то историю, но мне кажется, что трудно, находясь внутри этой ситуации, пытаться сейчас о ней говорить. А так, если это какое-то подобие общения в соцсетях, превращенное в сериал, ну, здорово. Еще до самоизоляции Бекмамбетов спродюсировал скринлайф-фильм «Убрать из друзей», где действие происходит на экранах компьютеров героев. Это оправдано, здорово, интересно.

Алексей Агранович и Виктория Толстоганова
Алексей Агранович и Виктория Толстоганова

О «Серебряной калоше»

Премия за самые сомнительные достижения в области шоу-бизнеса была моей первой церемонией. Мы и не предполагали, что заявленная концепция премии совпадет с концепцией мероприятия — это получилось по мимо нашей воли. Кто-то считал ее провалом, кто-то говорил, что все было отлично. Я же находился внутри и знал, как и еще несколько людей, которые доверили мне «Серебряную калошу», что на репетицию шоу нужно, по-хорошему, дня два. С утра должно быть время на репетиции, саунд-чеки, чтобы поставить свет, отстроить всю технику, отрепетировать входы и выходы, понять, как это все будет связано с экраном, с кино и так далее. У нас был очень нехитрая декорация — просто лестница, поднимающаяся до определенного уровня, по которой должны были ходить люди. И вот все должно было начаться в 7, но подрядчик закончил монтаж только в 8 вечера, так что на сцене в это время мы ничего делать не могли. Я был не только режиссером премии, но и соведущим — сделал и вел «Серебряную калошу» буквально с чистого листа.


Андрей Фомин входил в число «апостолов» художественного совета «Серебряной калоши», он и предложил мне попробовать. Попробовали.


Справа: Алексей Агранович и Михаил Жванецкий
Справа: Алексей Агранович и Михаил Жванецкий

Об открытии Московского международного кинофестиваля

Между «Серебряной колошей» и ММКФ прошло три года, в которые поместился и кризис 1998-го. Чем я тогда только не занимался, а весной 2000-го обнаружил себя кем-то вроде арт-директора нового небольшого ресторана-клуба — готовил его открытие. На нем побывал мой товарищ Гена Иозефавичус и предложил мне стать режиссером ММКФ-2000. Я пытался объяснить, что вряд ли когда-нибудь в жизни еще раз возьмусь за такое, но Гена умеет уговаривать. Леонид Эмильевич Верещагин тоже меня подбадривал. В результате я оказался в том же зале, где была «Серебряная калоша», с той же технической командой. Когда эти люди меня увидели, у них отвалилась челюсть, ведь они были уверены, что больше со мной не столкнутся. Тогда, на «Калоше», они были подставлены даже больше, чем я. Но, оказалось, что в каком-то смысле — это моя судьба.


Страх облажаться преследовал меня довольно долго.


О правилах шоу

Первое время я делал церемонии практически по одной схеме, чуть-чуть меняя наполнение, музыку, но принцип был всегда одинаков, ведь я знал — это работало. Все равно в те времена это было нетипично и сильно отличалось от происходящего вокруг. Потом, когда прошел страх, и я почувствовал какую-то уверенность, стал делать то, что превратилось в особый жанр — в одну из разновидностей современного искусства. Возможно, это звучит слишком нагло, но… В общем, речь об одноразовом перформансе, который должен случиться в определенных временных рамках, о которых и ты, и все остальные знают заранее. На церемониях ненавижу, когда приходится делать перезапись, ведь я всегда делал шоу для людей в зале, а не для тех, кто у экранов телевизоров. Каждый раз все по-разному, но у каждого приличного события есть какая-то своя идеология, концепция, локальные и глобальные задачи. Одна из моих самых любимых премий — The Art Newspaper. Это, наверное, самое большое и сложное шоу, которое мы делаем уже восемь лет с большой аудиторией либо в Манеже, либо в Гостином дворе. Премия посвящена изобразительному искусству, и это сложное, интересное, абсолютно бескомпромиссное придуманное шоу. Всякий раз пытаешься понять, про что вообще все это, эти люди.

Алексей Агранович и Иван Ургант
Алексей Агранович и Иван Ургант

«Кинотавр» — настоящее российского кино, то, что волнует нас сегодня в кинематографе.


О ММКФ и «Кинотавре»

Одно время люди не понимали, что эти фестивали делает один и тот же человек. Например, на «Кинотавре» ко мне говорили: «Слушай, ну, конечно, с ММКФ это вообще не сравнить» и наоборот. На самом деле, я не делал ММКФ 10 лет, и «Золотого Орла» тоже долго не делал — с 2010-го по прошлый год, наверное. Я делал первые семь «Орлов» и лет 10 — ММКФ, а потом был большой перерыв. Фестивалем занимался Феликс Михайлов, работал с «Интерфестом» и «Студией ТриТэ». «Сменяемость власти» есть даже там, и она необходима, ведь должен быть какой-то глоток свежего воздуха. У меня есть команда, причем под разные мероприятия собираются разные команды с разными сценаристами, с которыми мы вместе что-то придумываем, в зависимости от того, что хотим сделать, в какую игру играем. Например, был фестиваль дебютов в Омске — «Движение». Мы придумали, что открытие — это всегда настоящий драматический спектакль. Церемония регулярно проходила в Омском драматическом театре, одном из старейших в стране, и само ощущение театра диктовало желание в него играть. Вместе с Максимом Семеляком мы писали настоящие пьесы! Было очень интересно!


В этом есть какая-то современность, что-то такое, что появляется и навсегда исчезает.


Рената Пиотровски

О производственном процессе

На хорошую церемонию уходит месяца два. То есть сценарий, по сути, идею, ход ты должен придумать месяца за два, чтобы все подготовить: актеров, видео, костюмы, свет, звук и т. д. Что касается репетиций, то все зависит от возможностей продюсеров. На «Кинотавре» у нас хорошая ситуация: получаем театр дня за три, по-моему, до открытия, строится декорация, в день мероприятия только репетируешь, у тебя нет никаких технических сложностей. А бывает, что заезжаешь в ночь, строятся декорации, а на следующий день в семь вечера уже надо начать. Такое тоже бывает часто. Мы делаем, например, премию «Скрипач на крыше» Федерации еврейских общин России — это такая Ханука в Кремле. Кремлевский дворец — крайне сложная площадка с жесткими правилами и очень востребованная. Премия транслируется по телевидению, это большое шоу на пять тысяч человек. И там мы за ночь выстраиваемся и за день, за пять-шесть часов, все создаем на сцене. К счастью, опыт есть — плюс-минус 20 лет.

Алексей Агранович с Чулпан Хаматовой и Тимофеем Трибунцевым на съемках проекта «Доктор Лиза»
Алексей Агранович с Чулпан Хаматовой и Тимофеем Трибунцевым на съемках проекта «Доктор Лиза»

О курьезах

Например, история с операторской премией «Белый квадрат» — такой технической, узкопрофессиональной, с самым маленьким бюджетом из всех премий, которые мне доводилось делать. Это была вторая или третья премия, мы ее делали в Театре Маяковского. На сцене был поворотный круг, который мы решили использовать, обыграть с его помощью части церемонии — официальную и неофициальную. Пригласили спеть Леонида Федорова, группу Uma2rmaн, Мишу Ефремова прочитать текст Жени Гришковца. Каждая церемония начиналась с ролика о том, что произошло за год в мире и кинематографе, а у Uma2rmaн, которая накануне летом выступала на ММКФ, был хитовый ролик из фильмов Квентина Тарантино и «Мимино», и я решил использовать этот номер в церемонии. Уговорил ребят выступить бесплатно. Но петь они должны были на вращающемся круге, и накануне церемонии мы поняли, что технически не можем обеспечить живой звук. И я попросил их спеть под фонограмму. Они были категорически против, я тоже не люблю фонограммы, но выхода не было. И они пошли нам навстречу вопреки своим принципам!


И мне пришлось просить Uma2rmaн выступить под фонограмму.


И вот на сцене появляется ведущий Игорь Верник, запускают какое-то видео, и на этой же кассете была записана фонограмма Uma2rmaн… И чтобы не случилось накладки, звукорежиссер должен был в нужный момент открыть звук. У меня в руках рация и я буквально кричу в нее: «Звук, звук! Не забудь звук!» А продюсер Аня Михалкова, с которой мы вместе с самого начала эту премию придумывали и делали, и которая всегда страшно волновалась во время церемоний, услышав меня, крикнула машинисту сцены: «Вы что не слышите?! Режиссер кричит: „Круг, круг!“» Uma2rmaн выходит на сцену, перед ними ставят микрофоны, включается звук, они делают первые два аккорда и… круг начинает вращаться. Ребята кружатся, изображают пение, а микрофоны остаются на авансцене. Я в ужасе кричу машинисту сцены: «Остановите, верните их обратно!» В тот момент, когда круг остановился, микрофонный оператор, профессиональный человек, бежит на сцену, хватает эти микрофоны и ставит их ребятам, которые стоят практически лицом в кулисы. А фонограмма идет! Через секунду круг дергается и возвращается обратно, а микрофоны остаются там, где были… Это, наверное, был единственный раз, когда я не зашел после церемонии в гримерку к артистам, чтобы поблагодарить. Смалодушничал — было страшно.

Алексей Агранович

О Даниле Козловском

Я приглашал Данилу на свои проекты, делал для него шоу «Большая мечта обыкновенного человека» и могу сказать, что он — абсолютный перфекционист, мегаответственный человек, который если берется за что-то, то делает это безупречно. Данила потрясающе провел «Кинотавр», на котором был единственным ведущим! У него американский подход. Он выучил наизусть все, включая имена незнакомых ему людей, которых приглашал на сцену. Сейчас он почетный президент Сахалинского открытого кинофестиваля будущего «Игра света», который является частью нашего большого Сахалинского проекта «Край света», и я очень благодарен ему за полноценное сотрудничество. На конкурс фестиваля «Игра света», который мы делаем со студентами наших мастерских, попадают работы, снятые людьми не старше 17 лет со всего мира.

Данила Козловский
Данила Козловский

О кинорежиссуре

Когда меня спрашивают, почему я не снимаю кино, отвечаю: «Я просто не умею этого делать». Еще в институте мы с Максимом Поповым — ныне Максим Трапо — делали этюд его операторского освещения. Он хотел снять ролик на песню Стинга, а я ему помогал. Потом был еще как-то опыт, но я все-таки не кинорежиссер, потребности заниматься этим нет. Могу придумать историю, но и то — чисто теоретически.


Нужна наглость и безоглядность, чтобы, не имея образования, взять и сказать: «Я кинорежиссер, сейчас буду рассказывать историю с помощью движущихся картинок».


О главной роли в «Юмористе»

У меня не было ни одного фильма с такой главной ролью, так что вероятность, что ее мне предложит какой-то крепко стоящий на ногах режиссер, была крайне мала. А тут дебютант, ищущий новое лицо! При этом замечу, что 80% режиссеров, снимающих сегодня, меня пугают больше, чем дебютанты, в случае с которыми ты хотя бы не знаешь, что они могут сделать, поэтому есть надежда. Михаил Идов сам написал сценарий к фильму, а как сценарист дебютантом он не был — написал сценарии для первого сезона сериалов «Лондонград», «Оптимисты», фильма «Лето». Плюс у «Юмориста» был серьезный продюсер — Артем Васильев, что повлияло на мое решение сниматься. Артем, с моей точки зрения, один из самых интересных, тактичных и в то же время системных продюсеров, занимающихся авторским кино, что немаловажно. Сценарий был о том, что я знаю, что мне интересно, про то, из-за чего я пошел в профессию. Когда он попал мне в руки, я был счастлив — и еще больше, когда через год меня окончательно утвердили на роль. Мы не были знакомы с Идовым. Из Германии в Ригу он специально приехал на гастроли «Гоголь-центра», чтобы посмотреть наш спектакль «Обыкновенная история». Посмотрел и сказал: «Да, давай попробуем, мне это интересно». Когда понимаешь, что говоришь и играешь, когда не стыдно за текст, который произносишь — от происходящего одно удовольствие. Но хотя эту роль отметили — у меня есть награды, меня до сих пор не покидает ощущение, помните, как в анекдоте: «Дяденька, а я не настоящий сварщик». Признание для меня — какой-то психотерапевтический акт: да, старик, наверное, ты все-таки имеешь право этим заниматься, давай.

Михаил Идов, Алексей Агранович, Иван Ургант
Михаил Идов, Алексей Агранович, Иван Ургант

Об артистах

У каждого свой путь и судьба. Кому-то нужно и правильно сниматься раз в несколько лет, а кому-то сам бог велел не вылезать со съемочной площадки. Сейчас такое время, когда снимается большое количество сериалов, поэтому потребность в каком-то более-менее приличном лице, которое может еще рот открыть и что-то сказать, просто невероятная. Наконец, стало понятно, зачем так много артистов. Мне предлагают роли, я вошел в пул тех, кто получает предложения практически еженедельно. Например, сейчас я понимаю, что спасением для семьи будет как раз моя актерская работа, потому что все остальное пока отодвигается, а небольшие сбережения заканчиваются, поэтому, да, сейчас я почти ни от чего не отказываюсь, хотя понятно, что половина из этого не состоится, но это необходимо делать. Порой случаются интересные штуки. Вот сейчас идет сериал «ИП Пирогова». Мой агент прислал сценарий с пометкой, дескать, понимаю, что не согласитесь, но не могу не прислать. Я стал читать и вдруг вижу — написано как-то по-человечески, остроумный сценарий. Я согласился, к тому же было интересно — получится или нет, смогу ли я существовать в комедийном жанре.


Буду сниматься только у Тарковского, а раз он умер, ни у кого сниматься не буду. Нет, конечно.


Актер должен быть выбранным, победить конкурентов, понравиться режиссеру и продюсеру. Вот эта необходимость и беспокойство о том, понравился ты или нет, эта странная конкуренция казалась мне не очень мужским делом. Не хочется жить и просыпаться, думая: «Кого все-таки утвердят: Виторгана или меня? Ой, надо было мне, наверное, другой пиджак надеть, вот я дурак! И зря подстригся». Ну, что за чушь? При этом Максим твой друг… Но суть этой профессии, конечно, — творчество.

Алексей Агранович на концерте «Чайф» с Викторией Толстогановой, Дмитрием Гройсманом и Борисом Хлебниковым. Алексей Агранович на съемочной площадке с Борисом Хлебниковым
Алексей Агранович на концерте «Чайф» с Викторией Толстогановой, Дмитрием Гройсманом и Борисом Хлебниковым / Алексей Агранович на съемочной площадке с Борисом Хлебниковым

О планах

Честно? В ближайшее время я хотел бы делать меньше церемоний. Оставил бы три-четыре в год, те, которые я действительно люблю, которые дают пространство для саморазвития и самореализации. Мне гораздо интереснее заниматься немного иным. Вот у нас есть такой проект «Край света»: Сахалинский международный кинофестиваль — «Край света. Восток», «Игра света», о котором я уже говорил, и Калининградский международный кинофестиваль «Край света. Запад». Меня вообще интересует, как культура и искусство могут влиять на качество жизни человека, потребителя этой культуры и этого искусства. Сейчас меня это беспокоит гораздо больше, потому что я понимаю: в нашей стране есть, куда расти в этом плане. Еще много работы, чтобы наша жизнь стала более приемлемой для человека. Хочется, чтобы дети жили немного в другом обществе… В общем, нам немножко не хватает света, добра, свободы, приятия друг друга. И это не про политику. Я люблю свою страну, людей, места, где вырос, иногда я всем этим горжусь, а иногда бывает очень грустно, глядя на то, как мы выпускаем из собственных рук возможность стать сильнее, интереснее, красивее, умнее. И вот эти задачи решать интереснее, чем делать церемонии.


Если говорить о мечте, хочу развить проект «Край света», добиться результатов на Сахалине — открыть там киношколу.


Алексей Агранович

О «Крае света»

Это бесконечная работа — нас уже не будет, а надо будет продолжать пахать. Но это очень интересно, правда. Ведь это не манипуляция, ты не втюхиваешь кому-то что-то, ты увлекаешь и увлекаешься сам, учишься чему-то у тех, кто приходит в залы. Почему наш фестиваль и проект называются «Край света»? С одной стороны, для тех, кто никогда не бывал на острове Сахалин, такое название несет в себе романтический смысл — приглашение к приключениям, а для нашей основной аудитории — жителей Сахалинской области — это название может быть даже несколько обидным. Мир где-то там, а мы на его краю? Но истинный смысл — в другом. Физическая сущность кинематографа — свет. Световой поток, отражаясь от экрана, идет к нам и заканчивается там, где начинается наш глаз. Невидимая условная линия взаимопроникновения замысла (фильма) и его восприятия — это и есть «край света». Именно здесь происходит самое интересное — воздействие света на сознание, душу человека. И это инстинктивная работа. Вот ты вышел из кинотеатра, зарплата у тебя не изменилась, может, тебе ее даже по-прежнему не заплатили, но изменилась твоя картинка, ты уже все видишь иначе, по-другому воспринимаешь себя в фильме, в котором живешь и снимаешься. Вот это интересно! Наверное, звучит наивно и слишком романтично, но я просто не знаю, что еще могу делать для других, чтобы за это не было стыдно.