Культура

Эксклюзив Posta-Magazine: интервью с директором Музея русского импрессионизма Юлией Петровой

Музей русского импрессионизма увез свою постоянную экспозицию на гастроли в Болгарию до конца ноября. Но можете не беспокоиться, залы музея пустовать не будут — они отданы под масштабный проект «Элизии» известного художника Валерия Кошлякова.

Об этом и о специфике работы

в частном музее Posta-Magazine рассказала его директор Юлия Петрова.

«Это моя любимая работа и, несомненно, мой счастливый билет, — признается Юлия, едва только мы начинаем беседу. — У нас такой узкий рынок труда и так мало возможностей проявления, государство выпускает гораздо больше людей моей специальности, чем требуется. Многие мои сверстники даже не надеются работать по специальности. И уж тем более не приходится рассчитывать на то, чтобы стать директором музея. Это то, о чем, в общем, мечтать не приходится, и планы такие строить тоже не приходится. В юности никто не говорит: „Вот закончу институт и стану директором музея“».

Как бы там ни было, в жизни Юлии Петровой все сложилось именно так, как сложилось. Несколько лет она была куратором частной коллекции бизнесмена и мецената Бориса Минца, а после открытия Музея русского импрессионизма стала его директором. И в этом, безусловно, есть свои плюсы и минусы, — признает сама Юлия. Встречи с семьей, например, становятся редкими, потому что большая часть времени проходит в стенах музея.

Ника Кошар: Юлия, вы всегда так красиво рассказываете о своей работе. Но вы все-таки искусствовед. И, став директором, вам наверняка пришлось взять на себя массу административных дел. Насколько это было сложно для вас?

Юлия Петрова: Ну конечно, это то, чему мне приходится учиться и сегодня. Вообще, в нашем обществе существует штамп, что искусствоведы или «люди искусства» — это очень одухотворенные и исключительно вздыхающие под луной люди. К счастью для меня, я человек довольно рациональный: так же, как историю искусств, я всегда любила и математику, мне в ней комфортно. А то, что происходит в музее, чаще подчиняется чутью и здравому смыслу. И если у тебя есть чутье и чуточку здравого смысла — оно работает. Конечно, надо многому учиться: и административным навыкам, и навыкам управления. Собралась команда, и ею надо руководить.

Интервью с директором Музея русского импрессионизма Юлией Петровой

—  Вы сами собирали команду?

—  Да, сама. Каждого, кто здесь работает, я подбирала лично, и твердо могу сказать, что каждый из наших сотрудников (чаще, конечно, сотрудницы) — редкая находка. И все они увлечены своим делом.

—  Насколько амбициозны планы у музея?

—  Вы знаете, когда Борис Минц предложил мне поучаствовать в создании музея и поделился со мной своим желанием его открыть, мне показалось, что это —чрезвычайно амбициозный план. Но поскольку он осуществился, то, в принципе, все, что мы планируем, уже не так и страшно. Например, выставки за рубежом. Собственно, мы их уже проводим: у нас состоялись выставки в Венеции, во Фрайбурге, 6 октября откроется очень красивая выставка в Национальной галерее Болгарии. ​Конечно, хотелось бы «охватить» не только Европу, но и Восток, и Соединенные Штаты, но есть сложности юридического характера, межнациональные, не просто музейные. Конечно, хочется и в этих стенах делать необычные проекты, и привозить художников первого ряда: и русских, и западных, и современных (как Кошляков), и классиков. Я сама больше тяготею к классике.

—  Ну, Кошляков, мне кажется, это такой симбиоз классики и современности. Он где-то между.

—  Да. Он из тех художников, которые, как он сам формулирует, занимается живописью. В отличие от основной массы современных художников contemporary art, которые создают концепции. Его отличие также в том, что каждое отдельное произведение является произведением и без контекста, без концепции. Поэтому он так востребован, его любят, он, я знаю, хорошо продается, и любое появление картин Кошлякова на аукционах — это всегда событие.

Валерий Кошляков, Юлия Петрова и Борис Минц

Валерий Кошляков, Юлия Петрова и Борис Минц

—  Скажите, а вы были готовы к тому, что название «Музей русского импрессионизма» в мире искусства будет так долго оспариваться?

—  Абсолютно. Еще в то время, когда мы только планировали создавать музей, мы с Борисом Иосифовичем вели многочасовые беседы о том, как это сделать правильно. И мы понимали, что термин «русский импрессионизм» — крайне спорный и, вместе с тем, очень емкий. Можно его оспаривать с искусствоведческой точки зрения, хотя должна сказать, что крупные специалисты не вступают в полемику на этот счет. Но это термин, который моментально рисует определенную картинку. А то, что искусствоведы ломают копи и спорят, — ну, да, так и есть. Очень уважаемый мною петербургский искусствовед Михаил Герман написал целую книгу под названием «Импрессионизм и русская живопись», основная идея которой в том, что русского импрессионизма никогда не было и не существует. Вместе с тем, есть блестящие специалисты, такие как Владимир Леняшин или Илья Доронченков. В общем, мы пошли на это осознанно и понимая, что да, за название придется побороться, и что по голове нас за это не погладят. Но, с другой стороны, караван идет…

—  А расскажите, пожалуйста, как формировалась основная коллекция? Как происходило главное таинство?

—  Вы наверняка знаете, что наша постоянная экспозиция основывается на собрании Бориса Минца. Любая частная коллекция сначала собирается по вкусу приобретателя. Потом, обыкновенно, коллекционер понимает логику того, что он приобретает, и вдруг, в какой-то момент, становится понятно, что то, что ты собираешь, имеет некую канву. Дальше в эту канву начинаешь добавлять те произведения, без которых ничего не получится. Так, например, уже зная о том, что музею быть, я задумалась о том, какими картинами можно дополнить коллекцию, чтобы постоянная экспозиция была представительной, чтобы она отвечала на вопросы, которые у зрителей возникают. Для меня стало очевидно, что в этой коллекции должны быть, например, работы Юрия Пименова. И мы две его работы приобрели. Так коллекция становится все более полной, она прирастает, ​в нее добавляются необходимые фрагменты.

Интервью с директором Музея русского импрессионизма Юлией Петровой

—  Слово «апгрейд» сюда подходит?

—  Скорее, «нанизывание». Это как собирание пазла: он прирастает с разных своих сторон, а ты пытаешься сделать так, чтобы он был законченный и добавляешь детали с разных сторон.

—  У вас здесь есть любимое место?

—  Любимые места меняются, и это связано с переменами экспозиций​, которые происходят в нашем музее. Раньше я, например, очень любила ​ постоять у центральной картины на выставке Лаховского, на 3-м этаже. Сейчас — это, пожалуй,​ сакральное пространство на минус первом этаже. ​Пространство музея​ позволяет ​менять геометрию залов, и в этом его безусловное преимущество. Здесь под каждую выставку можно делать что-то новое. Я думаю, четыре раза в год у нас будет что-то меняться. Еще у меня в кабинете хорошо (улыбается).​

—  А как насчет любимых музеев и галерей? Из которых вам хотелось бы что-то привнести сюда и скопировать?

—  Так, наверное, нельзя сказать, но, безусловно, есть люди и команды, у которых учишься. На меня в свое время произвело большое впечатление то, как была организована Пинакотека Парижа, которая закрылась минувшей зимой, к моему большому сожалению. Это был блестящий музей, который два раза в год делал экспозиции исключительно первых имен —показывали Мунка, Кандинского, Ван Гога, Лихтенштейна.

Интервью с директором Музея русского импрессионизма Юлией Петровой

Интервью с директором Музея русского импрессионизма Юлией Петровой

—  В обществе бытует стереотип, что директор музея — это такая дама в возрасте, умудренная опытом. И вот передо мной вы — молодая, красивая, успешная. Пришлось ли вам доказывать людям, что вы способны быть лидером?

— Вы знаете, скорее нет. Конечно, как говорил герой «Покровских ворот», «когда выходишь на эстраду, стремиться нужно к одному: всем рассказать немедля надо, кто ты, зачем и почему». К счастью моему, я не первая, молодые директора музеев успешно существуют, поэтому тут не надо искать драму. Слава богу, что есть и то, и другое. Я очень благодарна Борису Иосифовичу за то, что он доверяет молодым. У нас молодая команда, но это очень здорово. Наверное, нам где-то не хватает опыта, я готова это признать, хотя мы, как мне кажется, быстро учимся.

Валерий Кошляков. Фрагмент инсталляции «Элизиум». 2016, холст, темпера, дерево.

Валерий Кошляков. Фрагмент инсталляции «Элизиум». 2016, холст, темпера, дерево.

Валерий Кошляков. Проект «Элизии». Фрагмент инсталляции. 2016 холст, темпера

Валерий Кошляков. Проект «Элизии». Фрагмент инсталляции. 2016 холст, темпера

Валерий Кошляков. Проект «Элизии». Фрагмент инсталляции

Валерий Кошляков. Проект «Элизии». Фрагмент инсталляции

 

 

 

22 сентября 2016
Ника Кошар для раздела Культура