Читать в апреле — значит пройти начальный университетский курс по древнекитайской философии, познакомиться с молодым Биллом Каннингемом и преодолеть пропасть между современным человеком и искусством старых мастеров.
Сергей Кумыш рассказывает про лучшие книги апреля.
Оссиан Уорд. Лучше посмотреть еще раз.
М.: Ад Маргинем Пресс; АВСдизайн, 2019. Перевод с английского Е. Дунаевской и А. Шестакова
Хождение по выставкам для многих из нас давно превратилось в одну из форм невроза: мы вчитываемся в сопроводительные буклеты, первым делом непременно подходим к табличкам с именами авторов, названиями и краткими описаниями картин, наращивая таким образом гораздо больше информации, нежели необходимо для первого знакомства или же общения с тем или иным шедевром. В своей книге британский художественный критик Оссиан Уорд на примере живописи тех, кого принято называть старыми мастерами (по его собственному определению, художников, «чьи произведения созданы до начала ХХ века»), рассказывает, как, освободившись от навязанной нам потребности в постоянно обновляемой информации, научиться направлять взгляд в нужную сторону или же задерживать его хотя бы на одну секунду дольше, чем мы привыкли. «Есть некий парадокс в том, что вы читаете книгу, в которой говорится, что чтение книг — не лучший способ преодолеть пропасть между современным человеком и искусством старых мастеров». Парадокса, на самом деле, никакого нет: довольно скоро «Лучше посмотреть еще раз» перестаешь воспринимать как текст; в гораздо большей степени все это напоминает доверительную дружескую беседу. Основная задача, которую ставит перед собой автор (и блестяще с ней справляется), — помочь читателю снова начать различать то, для чего ему, вообще говоря, даны глаза. Вспомните: когда-то давно тополиный пух, круживший в первом июньском зное, был не синонимом аллергии, но явлением чистой, пока еще не замутненной, необъяснимой красоты, сообщавшей о мире нечто куда более важное, чем нам предстояло узнать.
Пит Лейбман. Энергия полезных привычек.
М.: Альпина Паблишер, 2019. Перевод с английского З. Мамедьярова
Один из главных недостатков большинства книг по так называемому селф-хелпу заключается в том, что самое важное и действительно полезное автор подчас формулирует на стадии предисловия, а затем просто размазывает все, скажем, еще по двустам страницам. На выходе получаются интеллектуальные чипсы — одна мелко нарезанная картофелина в красочной упаковке и по цене килограмма; сперва вкусно, потом стыдно. В этом смысле первое, что отличает книгу Пита Лейбмана от множества других — тщательно дозированная, в хорошем смысле расчетливая подача информации. Во введении (максимально сжатом, его можно прочесть за несколько минут, взяв книгу с полки в магазине) автор не пересказывает все за пару десятков страниц, а бегло и четко обозначает, о чем пойдет речь. Он предлагает выведенную им самим концепцию изменения образа жизни, а также систему, позволяющую выработать полезные привычки на всех уровнях: питание, спорт, концентрация, восстановление. С одной стороны, это не более чем очередное пособие по тому, как бороться с прокрастинацией и выгоранием. С другой — в чем, вообще говоря, секрет успеха подобной продукции? Примерно в следующем. Эти книги покупают миллионы. Практическую пользу извлекают из них единицы Подавляющее большинство людей следует логике «прочесть — значит уже сделать над собой осознанное усилие». Но это не так. Для того, чтобы реально что-то изменить, действительно достаточно одной книги, стоит только по-настоящему захотеть. «Энергия полезных привычек» — гораздо лучше многих, подобных ей, — и для кого-то она может стать той самой единственной.
Майкл Пьюэтт, Кристина Гросс-Ло. Путь. Чему нужно научиться у древних китайских философов.
М.: Синдбад, 2019. Перевод с английского Е. Горбатенко
Книга профессора Гарвардского университета Майкла Пьюэтта и журналистки Кристины Гросс-Ло, на первый взгляд, вступает в забавное противоречие с «Энергией полезных привычек» Пита Лейбмана. В «Пути», выросшем из курса лекций Пьюэтта, рассматриваются учения пяти главных древнекитайских философов, в корне которых, помимо прочего, лежит идея, что планирование собственной судьбы и программирование навыков ведут не к успеху, а лишь к его иллюзии. Тогда как мы, западное общество,
«перед лицом неизвестности <…> утешаемся верой, что, преодолев эмоции и пристрастия и ограничив свой опыт исчисляемыми данными, <…> обуздаем случай и победим судьбу». Эта идея неверна, в первую очередь, потому, что в ее основе лежит представление о достижении некой финальной цели, тогда как на практике, если вдуматься, это невозможно. Жизненный путь — не перемещение из одной точки в другую, а движение как таковое. Что вовсе не отменяет необходимости периодического пересмотра собственных привычек и установок. Таким образом, две эти книги, предлагая вроде бы разнонаправленные способы саморазвития и самопознания, вместе образуют, по сути, дополнительное интеллектуальное измерение. Невозможно существовать в западном обществе, полностью выпав из его контекста. Но также невозможно приподняться хотя бы чуточку выше сложившихся представлений, не изучив идеи других культур. Так, например (научно доказанный факт), человек, говорящий на нескольких иностранных языках, способен различать больше цветовых оттенков, нежели тот, кто говорит только на своем. Ну или вспомним известные слова Гете, суть которых заключается в следующем: для того, чтобы лучше понять собственный язык, необходимо выучить хотя бы один чужой. «Путь», как было сказано выше, фактически соответствует прохождению начального университетского курса по древнекитайской философии. Если вам захочется пойти дальше, есть смысл прочесть как минимум еще одну книгу, в общем и целом посвященную той же теме: «И не пытайтесь!» Эдварда Слингерленда. В отличие от «Пути», читать ее, не имея определенной базы, может быть сложновато. Книга Пьюэтта/Гросс-Ло в качестве этой самой базы подходит как нельзя лучше. Но даже если вы ограничитесь только ею, вполне возможно, все равно придете не только к пониманию необходимости некоторых перемен, но и действенному желанию эти перемены совершить.
Дэйзи Джонсон. В самой глубине.
М.: Эксмо, 2019. Перевод с английского Д. Шепелева
Дэйзи Джонсон (нет, не персонаж комиксов «Марвел», а британская писательница, недавняя финалистка Букера, к слову, самая молодая из номинантов в истории премии) в своем дебютном романе выясняет отношения с языком и литературой. Звучит как нечто клубное, предназначенное исключительно для «своих», и в каком-то смысле так оно и есть: «В самой глубине» — это настоящее филологическое порно. «Я зарабатывала на жизнь тем, что обновляла словарные статьи. Всю неделю я работала над словом „взломать“. Карточки для заметок валялись по всему столу и даже на полу. Слово было хитрым, и простые определения тут не годились. Такие мне нравились больше всех. Они точно „ушной червь“, песня, которую никак не вытряхнешь из головы. Часто я замечала, что вставляю их в предложения, в которых им совсем не место. Расшифровать код. Взломать записку. Прервать. Я продиралась через весь алфавит, и когда добиралась до конца, он был уже другим, хотя бы слегка». Если вы когда-нибудь убивали, допустим, не дни, но хотя бы часы на поиск нужного слова, прямо сейчас, уверен, по вашему позвоночнику пробежала дрожь узнавания.
Однако гораздо важнее здесь то, что буквально с первых абзацев становится очевидно, что роман развернут лицом все же именно к читателю. «В самой глубине» — жутковатая, как сказка братьев Гримм (протагонистку зовут Гретель, и это не случайное совпадение), история крайне неоднозначного воссоединения с собственным прошлым; клаустрофобный семейный триллер, фактически разыгранный на двоих персонажей — дочь и мать, спустя 16 лет внезапно объявляющуюся в жизни главной героини; вывернутый наизнанку миф об Эдипе, при этом даже отдаленно не напоминающий классический пересказ древнего сюжета.
Билл Каннингем. Модное восхождение.
М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. Перевод с английского Ю. Змеевой
Главная постинтрига с мемуарами родоначальника стритстайл-фотографии Билла Каннингема (1929–2016) состоит в том, что при его жизни о существовании рукописи никто не знал: ее обнаружили наследники фотографа, разбирая оставленный им архив. Среди людей, знавших Каннингема лично, он слыл человеком дружелюбным, но закрытым, предпочитаюшим не распространяться о личной жизни, храня ее если не в тайне, то как минимум в ореоле недосказанности, и не то что факт, но уже сама идея существования этой книги оказалась для многих неожиданностью. Второй забавный момент, связанный с воспоминаниями Каннингема — авторский подзаголовок, приписанный от руки на титульном листе: «Что скажут соседи?», — и замененный в процессе подготовки к печати на более понятный и «продающий».
Об этом вспоминают гораздо реже, но до того, как стать фотографом и бессменно проработать почти сорок лет в качестве фоторепортера в «Нью-Йорк Таймс», Билл Каннингем был дизайнером модных шляп. Впервые интерес к женскому гардеробу проявился у него в четырехлетнем возрасте: мать застала его разгуливающим по дому в платье сестры и задала жестокую трепку. Семья и в дальнейшем категорически не одобряла его увлечение, считая все это делом несерьезным и греховным. Собственно «Что скажут соседи?» — не столько воспоминания фотографа, сколько рассказ о становлении молодого человека в мире моды, случившемся задолго до прихода Каннингема в журналистику. Это книга о его ранних годах, когда, оставаясь любящим сыном своих родителей, а также преданным католиком (факт, который необходимо держать в голове, чтобы лучше понять личность Каннингема) он нашел свой путь на стезе, ассоциировавшейся и у его родителей, и у его духовника исключительно с пороком и развратом. Это полный света, юмора и любви рассказ человека, на собственном примере доказывающего, что верность традиции — семейной, церковной, любой — вовсе не противоречит твоей приверженности выбранному пути.
