Воспоминания Филипа Гласса, дебютный роман Ханьи Янагихары и одна из самых обсуждаемых русскоязычных книг последнего времени авторства Алексея Сальникова — книжные новинки февраля невозможно проигнорировать.
А также: как заговорить на любом языке — увлекательный нон-фикшен от одного из самых выдающихся полиглотов современности.
Ханья Янагихара. Люди среди деревьев
М.: Corpus, 2018. Перевод с английского В. Сонькина
Дебютный роман Ханьи Янагихары о судьбе вымышленного лауреата Нобелевской премии, все достижения которого были в одночасье перечеркнуты внезапно разгоревшимся вокруг него сексуальным скандалом, выходит в России на несколько месяцев позже первоначально запланированного срока, и в самом этом факте видится какая-то поистине вселенская ирония: недавние разговоры о деле невымышленного голливудского продюсера, на продолжительное время заполнившие практически все информационное поле русского народного интернета и периодически выплескивавшиеся из виртуального пространства в кухни нешуточными дебатами, сходят на нет, и есть надежда, что книга «Люди среди деревьев» будет прочитана не как неожиданно злободневная проза, а как хороший и умный роман, и это первое, что стоит о нем знать. Повествование по большей части ведется от лица ученого Нортона Перины, посвятившего годы и годы своей жизни разработке средства, на десятилетия замедляющего старение, а в перспективе сулящего бессмертие. Цель вроде как благая, если не считать того, что попутно действия главного героя приводят к разрушению локальной экосистемы целого архипелага в Тихом океане и полному истреблению редчайшего вида черепах, мясо которых содержало чудодейственные животворящие микроэлементы (если задуматься всерьез и представить гипотетическую возможность воплощения идей Перины в жизнь, то недолго прийти к очевидному выводу, что человеческое бессмертие — это мгновенное тотальное перенаселение, влекущее за собой гибель планеты в кратчайшие сроки). Одним словом, персонаж более чем спорный, плюс, уже на первых страницах читатель получает пока не подтвержденную информацию о его весьма своеобразных сексуальных предпочтениях и аппетитах, а также о том, что пишет он историю своей жизни, находясь в тюрьме. Правда, как несложно догадаться, откроется лишь в самом конце. Что любопытно, к этому моменту мы будем знать о Перине так много, что ни шокировать, ни ошеломить, ни что-то дополнительно прояснить или кого-то в чем-то переубедить это знание вряд ли способно. Впрочем, готовых оценок книга Янагихары и не предполагает; как относиться к главному герою, читатель в конечном счете решает сам.
|
|
Мария Степанова. Памяти памяти. Романс
М.: Новое издательство, 2017
Все началось (вроде бы) с внезапно найденной коробки, набитой исписанными ежедневниками — и это слово здесь стоит понимать в самом что ни на есть прямом смысле. Каждый день на протяжении многих лет тетя поэта и эссеиста Марии Степановой записывала свою жизнь в пухлые блокноты, обнаруженные в квартире лишь после ее смерти — тайные письма, запутывающие следы и одновременно вскрывающие саму суть тайны письма; «вещество радости, которое ей важно было обессмертить». Или же все началось гораздо раньше и с совершенно другой тетради — школьной, «в линеечку», когда автору «Памяти памяти» было десять лет. Годы, предшествовавшие написанию этой книги, рассказывающей (вроде бы) историю семьи, имеют первостепенное значение не только для автора, но и для читателя, их необходимо постоянно держать в голове, мысленно взвешивать прошедшие десятилетия, месяцы, минуты, потому что строительный материал этой прозы — не только и не столько слова, сколько именно время, его диктат и непреложность, но также, как ни парадоксально это прозвучит, его податливость и в конечном счете — упраздненность. Как будто целый мир с его когда-то грядущими событиями уместился в небольшой ящик (не тот, о котором в начале, а условный, обезличенный, любой), внутри которого времени как измерения не существует: накрой крышкой и хорошенько перетряхни — воцарится хаос, но положение каждого отдельно взятого элемента не будет иметь значения. Важно лишь как таковое содержимое, а не последовательность, в которой все изначально (вроде бы) было уложено. Время — продиктованный необходимостью вымысел, память — единственная непреложная единица измерения.
|
|
Алексей Сальников. Петровы в гриппе и вокруг него
М.: Редакция Елены Шубиной, 2018
Впервые роман екатеринбургского поэта и прозаика Алексея Сальникова был опубликован в журнале «Волга» в 2016-м, годом позже попал в финал литературной премии «Большая книга»; сейчас, к моменту выхода отдельным изданием, это, наверное, самое обсуждаемое произведение, написанное на русском языке за последние несколько лет. «Петровы в гриппе и вокруг него» — книга как бы забавная и без всяких «как бы» жуткая. Петровых здесь трое, и все они, как следует из названия, больны. Есть главный герой, автослесарь с тонкой душевной организацией, есть его бывшая жена, которая, хоть и живет отдельно, бывшей названа скорее формально — ну, стоит в паспорте отметка о разводе, это еще не повод не продолжать жить более-менее полноценной супружеской жизнью. И есть, наконец, Петров-младший, самый, пожалуй, психически здоровый персонаж романа, которого родители любят, но относятся к нему как к неисследованному виду, а то и вовсе космическому пришельцу. Происходит все в заснеженном российском городе, где ездят троллейбусы и гробовозки, а все местные жители в той или иной степени, с точки зрения Петровых, безумны, хотя, как говорится, чья бы кукушечка мяукала. Грипп в книге — не столько вирус, сколько меняющий сознание и трансформирующий реальность наркотик, принимать который добровольно никому в голову, конечно, не придет, но время от времени никуда от него не деться. Вот Петровы и не деваются, и в их затуманенный болезнью видоискатель лезет разношерстная бесноватая чудь и клокочущая чертовщина.
|
|
Филип Гласс. Слова без музыки: Воспоминания
СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2017. Перевод с английского С. Силаковой
В определенном смысле ему повезло: больше всего на свете Филип Гласс хотел заниматься музыкой и путешествовать, и вся его жизнь, рассказанная им самим в автобиографической книге «Слова без музыки», написанной незадолго до восьмидесятилетнего юбилея, есть, по сути, развернутое доказательство того, как юношеская мечта может сформировать дальнейшую судьбу. Впрочем, одного везения здесь мало — необходимо правильно формулировать намерения и потом неустанно, безостановочно работать над их осуществлением. Формирование собственной судьбы — работа, не терпящая лени и праздности. К десяти годам Филип уже был мультиинструменталистом, изучать композицию и писать музыку начал, когда ему не исполнилось и шестнадцати, Чикагский университет он оканчивал не просто сформировавшимся музыкантом, по сути, Гласс не оставил себе других вариантов, а его родителям, крайне неоднозначно относившимся к выбору столь «неприбыльной» профессии сына, не оставалось ничего, кроме как смириться и ждать, что будет дальше. А дальше было обучение в Джульярдской школе, годы жизни в Париже, знакомство и сотрудничество с Рави Шанкаром, уроки Нади Буланже, странствия по Индии и, наконец, возвращение в Америку, в Нью-Йорк, где в 1967 году — Глассу исполнилось тридцать — зазвучала его музыка, обволакивая, подобно озоновому слою, весь земной шар. Его автобиография — книга человека, который не просто имеет право и/или наглость завуалированно сравнивать себя с Моцартом, но, помимо этого, находит очень простые и точные слова, чтобы убедить читателя в резонности подобного сопоставления.
|
|
Алекс Роулингс. Как заговорить на любом языке
М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2018. Перевод с английского Н. Шаховой
В 2012 году двадцатилетний магистрант Оксфорда Алекс Роулингс был признан самым выдающимся полиглотом среди студентов Великобритании — на момент проведения крупномасштабного лингвистического состязания, организованного издательской компанией HarperCollins Publishers, он свободно говорил на одиннадцати иностранных языках, большинство из которых выучил за неполные шесть лет. В своей книге «Как заговорить на любом языке» Роулингс рассказывает о методике, самостоятельно выработанной им еще в школе (при этом стоит заметить, нигде, кроме предисловия и краткого эпилога, он не использует местоимение «я»), значительно усовершенствованной в университетские годы и теперь применяемой в работе с учениками. Читать эту книгу от корки до корки, как и неотступно следовать всем авторским рекомендациям, совершенно не обязательно — это не пошаговая инструкция, скорее, что-то вроде путеводителя, с которым время от времени стоит сверяться, если вы, скажем, сбились с намеченного маршрута или, достигнув определенной точки, не знаете, в какую сторону двигаться дальше. Здесь действительно собраны, пожалуй, самые необходимые советы по изучению иностранных языков, и не важно, начинаете вы с нуля или же хотите сдать экзамен на международный сертификат. Цель этой книги — помочь каждому в отдельности читателю найти свой собственный метод и показать, что изучение языков может быть неотъемлемым элементом стиля жизни, а не навязанным обстоятельствами монотонным трудом.
|
|
