Как это сделано: репортаж с фабрики легендарных роялей Steinway & Sons

В Гамбурге производится 1200 роялей в год, и большую часть приобретают не индивидуальные заказчики, а профессиональные организации, в том числе и образовательные учреждения. Когда на инструменте играют по 24 часа в сутки, то рано или поздно вам понадобится новый. Для частного же клиента «Стейнвей» становится долгосрочной инвестицией, переходящей из поколения в поколение, почти что членом семьи — такой покупатель уже не приходит снова. Хотя в цеховом помещении и висит плакат с лозунгом «Качество — это когда возвращается не товар, а заказчик», но частники возвращаются так редко, что на них одних компания бы уже давно разорилась, признаются сами стейнвеевцы.

Есть еще отдельная категория музыкантов-эндорсеров Steinway Artists. Они обязуются не выступать публично на инструментах другой фирмы и должны сами приобрести фортепиано Steinway & Sons. Вопреки распространенной практике компания-производитель в этом случае не дарит свой продукт и не платит рекламный гонорар — ценность для репутации от такого сотрудничества несоизмеримо выше. В списке артистов Steinway сегодня 1700 с лишним имен в одной лишь категории солистов, не считая ансамблей и так называемых Immortals, среди
которых такие композиторы как Рахманинов, Стравинский и Джордж Гершвин, классические исполнители Владимир Горовиц, Артур Рубинштейн и Гленн Гульд, а также джазмены Дюк Эллингтон и Мишель Петруччиани и джаз-леди Нина Симон и Ширли Хорн.

Шведский пианист Якоб Карлзон, Steinway Artist
с 2012 года, объяснил, что «Стейнвей» — это «Феррари» среди роялей, и исполнил на инструменте подходящего гоночно-красного цвета несколько сольных композиций. В их числе прозвучал новый сингл «Higher», посвященный еще более экстремальному скоростному спорту — полетам в вингсьюте. Для съемок видеоклипа друзья-парашютисты, базирующиеся в Шамони у горы Монблан, специально для Якоба организовали новый прыжок в этих костюмах, позволяющих лететь вдоль земли со скоростью до 350 км/ч — быстрее, чем вниз (35–40 км/ч), то есть падать не вертикально, а вбок.

Гвоздем программы стал дуэт Якоба с «невидимым братом-близнецом» за вторым роялем обычного
черного цвета — Steinway & Sons Spirio. Это новая технология воспроизведения не звука как колебаний воздуха, а… нажатий на клавиатуру, с точным измерением скорости и силы. Таким образом, в студии звукозаписи получается «фонограмма», которую мы слышим не из колонок, а в исполнении настоящего рояля. Помимо Якоба Карлзона, в фонотеке уже есть и Ланг Ланг, и Сергей Рахманинов, и многие другие — нажав play на айпэде, вы можете насладиться мастерской игрой величайших виртуозов как будто вживую или даже запросто присесть и сыграть с ними в четыре руки. Уже имели место и концерты с участием Spirio: например, на нем записал свою партию пианист незабвенного Астора Пьяццоллы Пабло Циглер, а остальной ансамбль играл танго под аккомпанемент смарт-рояля. В продажу Spirio должен поступить в нынешнем году, а через несколько лет компания Steinway & Sons надеется снабдить каждый «проигрыватель» и функцией записи. Тогда школы и консерватории смогут устраивать дистанционные уроки, так чтобы инструмент учителя в прямом эфире воспроизводил сыгранное учеником и наоборот.

На следующий день пришла пора воочию увидеть то, что подвигло Якоба на клятву никогда больше не ставить
на рояль бокалы и прочую посуду, — процесс создания инструмента. Многое остается за кадром. Два года занимает только сушка древесины, проходящей безжалостно тщательный отбор: три четверти объема попадают в брак и отправляются в прямом смысле в топку. Здесь же, на территории завода, построена теплостанция, на собственные нужды энергии хватает. Самая зрелищная в изготовлении часть рояля — волнистый изогнутый обод. Чтобы получить такую красивую (и оптимальную для акустики) форму, нужно склеить 10–20 узких досок клена и красного дерева по семь метров длины и правильной толщины: чуть меньше — дерево треснет, чуть больше — не будет гнуться. Тщательно промазанный клеем «слоеный торт» несколько мастеров бережно переносят к металлической формовочной заготовке, зажимают в нужном положении и оставляют сушиться несколько часов на станке и еще 100 дней уже после снятия.

Широкая деревянная дека требует ювелирной подгонки аккуратно распиленных планок, которые должны совпадать по рисунку волокон и не создавать преград и искажений звука. В этом цехе тоже 50% древесины отбраковывается. Тяжелая чугунная рама, без которой корпус не выдержит натяжение струн (20 тонн!) — одна из немногих частей «Стейнвея», которую изготавливают не в Гамбурге, но именно здесь в ней медленно и чутко сверлит отверстия для колков (на них наматываются струны) управляемый невидимой рукой компьютера станок.

В остальном почти все работы на заводе выполняются вручную. Распылителем покрасить раму в золотистый, а корпус — в королевский черный, кисточкой обвести рельефный логотип Steinway & Sons на раме, украсить корпус тонким шпоном из эксклюзивных пород древесины, покрыть его слоем лака, отполировать лак до минимальной толщины… И все это — лишь видимая часть инструмента.

А ведь еще целый этаж мастеров-кудесников колдует над механизмом внутри, добиваясь от фетровых молоточков идеально ровного расположения и удара, а от клавиш — фирменного стейнвеевского сопротивления. Здесь же находится еще один робот, устраивающий каждой новой клавиатуре «курс молодого бойца». За закрытой дверью он гоняет минималистичную гамму-арпеджио на всех клавишах, нажимая каждую по десять тысяч раз в час — такому бесконечному гипнотизирующему концерту позавидовал бы и сам Стив Райх. К счастью, в стенах фабрики можно услышать и более мелодичные звуки: для сотрудников регулярно проводятся обеденные концерты, на которых звучат и сложные произведения классики, а на сладкое даже «К Элизе» Бетховена.

Венцом творения становится интонирование: главная волшебница рояльного царства слышит то, что недоступно нам, простым смертным. Одну ноту на фортепиано «поют» в унисон три струны, и если одна слишком резко «выпирает» либо, наоборот, звучит слабее других, то интонировщица точным уколом меняет форму головки молоточка, придавая каждому роялю индивидуальный звук в соответствии с его характером. Лишь после ее отмашки инструмент можно показывать клиентам. По соседству расположен просмотровый зал со снимками и автографами величайших Steinway Artists на стенах и двумя рядами «Стейнвеев» — картина, наполняющая благоговением. Как раз в этот день латвийский пианист Вестард Шимкус во главе делегации из Юрмалы выбирал новый рояль для концертного зала «Дзинтари». Новый сезон в Юрмале откроет 2 июня Вторая рапсодия Гершвина в исполнении Шимкуса и дуэт Харри Баш — Раймонд Паулс. А в Гамбург можно брать
билеты уже сейчас: 9 мая, например, там выступит со своим трио еще один Steinway Artist, джазовый корифей Брэд Мелдау. Целовать — так королеву, покупать — так «Стейнвей»!